— Ага, — сказал ещё один голос, и Гарри, Рон и Эрмиона уставились друг на друга, безмолвные, но вне себя от возбуждения, потому что они без сомнения опознали голос Дина Томаса, товарища-гриффиндорца.
— Что, магглорождённый? — спросил первый голос.
— Точно не знаю, — ответил Дин. — Мой отец бросил маму, когда я был маленьким. Так что мне не доказать, что он был волшебником.
Некоторое время было тихо, если не считать звуков жевания; потом снова заговорил Тэд.
— Надо сказать, Дирк, я был удивлён, тебя встретив. Приятно — но удивлён. Говорили, что ты попался.
— Было дело, — сказал Дирк. — Я устроил побег с полпути в Азкабан. Ошеломил Долиша и умыкнул его метлу. Это оказалось проще, чем я думал; я не уверен, что он был тогда в полном порядке. Может, его Заморочили. Если так, то я готов руку пожать тому колдуну или ведьме, кто это сделал, мне же, наверное, жизнь спасли.
Последовала ещё одна пауза, в которой только потрескивал огонь и шумела река. Потом Тэд сказал: — А вы двое во что вляпались? У меня, э, было впечатление, что гоблины, если в целом, на стороне Сами-Знаете-Кого.
— У вас было неправильное впечатление, — сказал гоблин, тот, у которого голос повыше. — Мы не принимаем ни чьей стороны. Это война среди волшебников.
— Тогда как вышло, что вы скрываетесь?
— Я счёл это благоразумным, — сказал гоблин с голосом пониже. — Как отринувший то, что я расцениваю как недопустимое требование, я считаю свою личную безопасность под угрозой.
— Какой работы от вас просили? — спросил Тэд.
— Службы, плохо совместимой с достоинством моей расы, — ответил гоблин, и, когда он это говорил, его голос был грубее, и менее похож на человеческий. — Я не домовой эльф.
— А как у вас, Грифук?
— Схожие причины, — сказал гоблин с голосом повыше. — Гринготтс больше не под исключительным контролем моего народа. Я не признаю волшебного руководства.
Он вполголоса добавил что-то на гоббледгуке, и Горнук рассмеялся.
— В чём шутка? — спросил Дин.
— Он сказал, — ответил ему Дирк, — что есть вещи, которых волшебникам всё равно не понять.
Короткая пауза, потом…
— Не врубился, — сказал Дин.
— Перед тем, как уйти, я свершил свою маленькую месть, — сказал Грифук по-английски.
— Добрый человек — то есть, я хотел сказать гоблин, — поспешно поправился Тэд, — неужто ты сумел запереть какого-нибудь Пожирателя Смерти в одно из ваших особо секретных хранилищ?
— Даже устрой я это, уж меч-то не помог бы ему выбраться, — ответил Грифук. Горнук захохотал, и даже Дирк выдавил смешок.
— Мы с Дином по-прежнему чего-то не понимаем, — сказал Тэд.
— И Северус Снэйп тоже, хотя он этого не знает, — сказал Грифук, и оба гоблина разразились зловещим хохотом. Гарри в палатке едва дышал от возбуждения: они с Эрмионой уставились друг на друга, прислушиваясь изо всех сил.
— А ты не слыхал об этом, Тэд? — спросил Дирк. — Про ребят, которые пытались выкрасть меч Гриффиндора из Снэйпова кабинета в Хогвартсе?
Словно электрический ток прошёл сквозь Гарри, так что каждый нерв задрожал, как струна, но сам он застыл, словно пустил корни.
— Ни слова не слышал, — ответил Тэд. — Это было в Прорицател е?
— Навряд, — усмехнулся Дирк. — Мне вот Грифук рассказал, а он слышал от Билла Висли, который работает для банка. Среди ребят, которые пытались украсть меч, была Биллова сестрёнка.
Гарри глянул на Рона и Эрмиону — они вцепились в Ушлые Уши, словно утопающие в соломинку.
— Она и ещё пара дружков пробрались в Снэйпов кабинет и разнесли стеклянный футляр, где он хранил меч. Снэйп их застукал, когда они уносили меч по лестнице.
— Помоги им Господь, — сказал Тэд. — Они что, думали, что смогут пойти с этим мечом на Сам-Знаешь-Кого? Или на самого Снэйпа?
— Ну, что они там ни собирались делать с мечом, но Снэйп решил, что у него держать меч опасно, — ответил Дирк. — Пару деньков спустя, перемолвившись, как я полагаю, с Сами-Знаете-Кем, он отослал меч в Лондон, пусть он лучше лежит в Гринготтсе.
Гоблины вновь захохотали.
— По-прежнему не вижу, в чём соль, — сказал Тэд.
— Это ж липа, — выдавил Грифук.
— Меч Гриффиндора!
— О да. Копия — прекрасная копия, надо признать — но сделанная волшебником. Оригинал выковали гоблины, много веков назад, и у него особые свойства, они под силу только гоблинам-оружейникам. Так что где бы истинный меч Гриффиндора ни был, он не в хранилищах банка Гринготтс.
— Вижу, — сказал Тэд. — И я так понимаю, что рассказать Пожирателям Смерти об этом вы не потрудились.
— Я не нашёл основания потревожить их этим, — напыщенно объяснил Грифук, и Тэд с Дином присоединились к хохочущим Горнуку и Дирку.
В палатке Гарри закрыл глаза, надеясь изо всех сил, что кто-нибудь задаст вопрос, на который ему так нужен был ответ, и через минуту — казалось, что через десять — Дин оказал ему эту услугу; всё-таки он (Гарри тряхнуло при воспоминании об этом) был когда-то ухажёром Джинни.
— Что стало с Джинни и с прочими? Теми, кто пытался украсть меч?
— А, наказали, и крепко, — сказал Грифук безразличным тоном.
— Но с ними всё в порядке? — быстро спросил Тэд. — То есть, Висли ведь не нужно, чтобы ещё кого-то из их детей покалечили?
— Вроде серьёзных травм не было, насколько я знаю, — сказал Грифук.
— Значит, им повезло, — сказал Тэд. — У Снэйпа такая слава, что нам, пожалуй, надо радоваться, что они остались в живых.
— Значит, ты веришь этим историям, Тэд, так ведь? — спросил Дирк. — Веришь, что Снэйп убил Дамблдора?
— Ещё бы не верил, — сказал Тэд. — Или ты собираешься, сидя здесь, сообщить мне, что, по-твоему, в этом замешан Поттер?
— Нынче не знаешь, чему и верить, — пробормотал Дирк.
— Я знаю Гарри Поттера, — сказал Дин. — И я считаю, что он в самом деле… ну, Избранный, или как там вы его назовёте.
— Да-а, тут многим бы хотелось поверить в этакое, сынок, — сказал Дирк, — многим, включая меня. Но где он? Удрал, так оно выглядит. Как ты думаешь, если бы он знал что-то, чего мы не знаем, или ещё чем-то был особенный, то он бы сейчас сражался, собирал народ на сопротивление, а не прятался. И Прорицатель, знаете, много чего против него собрал…
— Прорицатель? — фыркнул Тэд. — Если ты, Дирк, до сих пор его читаешь, то сам заслужил, что тебе врут. Если хочешь фактов, попробуй Экивокер.
Последовал целый взрыв кашля, икания и тяжёлых глухих шлепков. Судя по звукам, Дирк подавился рыбьей костью. Наконец он неразборчиво выдал: — Экивокер? Свалка бредятины Ксено Лавгуда?
— Нынче он не такой бредовый, — сказал Тэд. — Тебе надо его посмотреть. Ксено печатает всё то, что не даёт Прорицатель, и в последнем номере нет ни слова о складкорогих стеклопах. Как долго ему дадут этим заниматься, я, знаешь, без понятия. Но Ксено пишет, на первой странице каждого номера, что каждый волшебник, который против Сам-Знаешь-Кого, должен считать помощь Гарри Поттеру своей первейшей обязанностью.
— Трудно помогать парню, который исчез с лица земли, — сказал Дирк.
— Послушай, то, что его до сих пор не поймали, уже чёрт знает какой подвиг, — сказал Тэд. — Мне радостно слышать о нём хоть что-то; ведь то же самое и мы пытаемся делать — оставаться на свободе, разве не так?
— Да-а, хорошо, тут ты в точку попал, — вздохнул Дирк. — Целое Министерство со всеми своими стукачами за ним охотится, тут будешь ждать, что его сразу поймают. Не помнишь, кто это говорил, что его уже схватили, и прикончили без огласки?
— Ох, не говори такое, Дирк, — пробормотал Тэд.
Опять была длинная пауза, только побрякивали ножи и вилки. Когда заговорили опять, это был спор о том, где им спать — на берегу, или вернуться на лесистый склон. Решив, что деревья дадут лучшую защиту, пришельцы загасили свой костёр, полезли вверх от реки, и их голоса пропали вдали.
Гарри, Рон и Эрмиона смотали Ушлые Уши. Гарри, который, пока они подслушивали, обнаружил, что хранить молчание ему всё труднее и труднее, теперь обнаружил, что может сказать лишь: — Джинни… меч…
— Знаю! — заявила Эрмиона.
Она бросилась за своей бисерной сумочкой, и в этот раз запустила в неё руку по плечо.
— Вот… мы… сейчас…, - бормотала она сквозь стиснутые зубы, ухватившись за что-то, лежавшее явно на самом дне сумочки. Медленно показался край узорной рамы для картины. Гарри кинулся помогать. Пока они высвобождали пустой портрет Финеаса Нигеллуса из сумочки, Эрмиона не отводила от него своей палочки, готовая произнести заклинание в любой момент.
— Если кто-то заменил настоящий меч на поддельный, и это было в кабинете Дамблдора, — говорила она, отдуваясь, пока картину устанавливали у стены палатки, — Финеас Нигеллус мог видеть, как это было, он же висит прямо напротив ящика!
— Если он не спал, — сказал Гарри, но задержал дыхание, когда Эрмиона опустилась на колени перед пустым холстом, направила палочку прямо в его середину, прочистила горло и сказала:
— Э… Финеас? Финеас Нигеллус?
Ничего не случилось.
— Финеас Нигеллус? — повторила Эрмиона. — Профессор Блэк? Пожалуйста, можем мы поговорить с вами? Пожалуйста?
— «Пожалуйста» всегда поможет, — произнёс холодный, фальшивый голос, и Финеас Нигеллус скользнул в портрет. Эрмиона тут же крикнула:
— Обскура!
Чёрная повязка закрыла умные тёмные глаза Финеаса Нигеллуса, отчего тот ударился о раму и охнул от боли.
— Что… как посмели… кто вы…?
— Мне очень жаль, профессор Блэк, — сказала Эрмиона, — но это необходимая предосторожность!
— Уберите это жуткое добавление сейчас же! Уберите его, говорю! Вы губите великое произведение искусства! Где я? Что вообще происходит?
— Где мы, это не важно, — сказал Гарри, и Финеас Нигеллус застыл, забыв про попытки стянуть нарисованную повязку.
— Не может ли это быть голос неуловимого мистера Поттера?
— Возможно, — ответил Гарри, понимая, что этим поддержит интерес у Финеаса Нигеллуса. — У нас есть к вам пара вопросов — насчёт меча Гриффиндора.