Гарри Поттер и Дары Смерти — страница 49 из 115

ткрытую кассу), и Гарри подумал, что на сытый желудок, после спагетти по-болонски и консервированных груш, убедить её будет легче, чем обычно.

Он также предусмотрительно предложил сделать передышку, и несколько часов не носить Разделённую Суть; сейчас медальон свисал со спинки кровати.

— Эрмиона?

— Угу, — Эрмиона забралась с ногами в одно из расшатанных кресел, и читала Сказания Бидла, Барда. Гарри представить не мог, что ещё она может извлечь из этой книжки, которая была, в конце-то концов, совсем не толстая, но Эрмиона явно что-то в ней расшифровывала, потому что на подлокотнике кресла лежал раскрытый Словарь заклинателя.

Гарри прочистил горло. Он чувствовал себя в точности так же, как несколько лет назад, когда спрашивал профессора Мак-Гонагалл, сможет ли он пойти в Хогсмид, хотя ему не удалось упросить Десли подписать ему разрешение.

— Эрмиона, я тут подумал, и…

— Гарри, ты бы смог мне тут помочь?

Эрмиона явно его не слушала. Она наклонилась вперёд и протянула ему Сказания Бидла, Барда.

— Взгляни на этот символ, — сказала она, показывая на верх страницы. Над тем, что Гарри принял за название рассказа (не умея читать руны, он не был в этом уверен) было изображено что-то вроде треугольного глаза со зрачком, перечёркнутым вертикальной линией.

— Эрмиона, я ж никогда не проходил Древние Руны.

— Я знаю; но это не руна, и в Словаре её тоже нету. Я раньше думала, что это картинка в книге, глаз нарисован, но сейчас я так не думаю! Это чернила, смотри, кто-то его тут начертил, он не всегда был в книжке. Подумай, ты раньше ничего такого не видел?

— Нет… Хотя, подожди. — Гарри всмотрелся получше. — Это не тот символ, который Лунин папа таскал на шее?

— Ну, я тоже об этом подумала!

— Тогда это знак Гринделвальда.

Эрмиона уставилась на него, открыв рот:

— Что?

— Мне Крум говорил…

Гарри пересказал историю, которую слышал от Виктора Крума на свадьбе. Эрмиона была ошеломлена.

— Знак Гринделвальда?

Она смотрела на Гарри, на таинственный символ, снова на Гарри. — Я никогда не слышала, что у Гринделвальда знак. Нигде, что я о нём читала, ничего такого не упоминалось.

— Ну, я же сказал, Крум посчитал, что это тот символ, что был вырезан на стене в Дурмштранге, и что его там изобразил Гринделвальд.

Эрмиона откинулась в кресле и наморщила лоб.

— Очень странно. Если это знак Тёмной Магии, что он делает в сборнике детских сказок?

— Ну да, загадочно. И как ты думаешь, Скримджер его узнал? Он был Министром, он должен был разбираться в Тёмных вещах.

— Я знаю… Может, он, как и я, думал, что этот глаз. Тут во всех рассказах маленькие картинки над заголовками.

Эрмиона ничего не ответила, но продолжила рассматривать странный знак. Гарри повторил попытку:

— Эрмиона?

— Хмм?

— Я тут подумал… Я… Я хочу пойти в Годрикову Лощину.

Она подняла на него глаза, но её взгляд был рассеянным, и Гарри был уверен, что она продолжает думать о таинственном знаке в книге.

— Да, — сказала она. — Да, я тоже об этом размышляла. Я точно думаю, что нам это нужно.

— Ты меня хорошо расслышала? — спросил Гарри.

— Конечно расслышала. Ты хочешь пойти в Годрикову Лощину. Я согласна. Я думаю, нам это нужно, в смысле, что мне не придумать никакого другого места, где это ещё может быть. Это будет опасно, но чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это — там.

— Э-э-э… Что — там? — спросил Гарри.

Теперь она выглядела такой же изумленной, каким он сам себя чувствовал.

— Да меч, Гарри! Дамблдор, должно быть, знал, что ты захочешь туда вернуться, и ещё я думаю, ведь Годрикова Лощина — это где Годрик Гриффиндор родился…

— В самом деле? Гриффиндор родом из Годриковой Лощины?

— Гарри, ты когда-нибудь открывал Историю Магии?

— Э-э-э… — улыбнулся он, впервые, как ему подумалось, за последние несколько месяцев. Мускулы на его лице казались странно жёсткими. — Открывал, наверное… знаешь, когда купил… только один раз…

— Ну, раз деревня носит его имя, я подумала, что ты мог бы уловить связь, — сказала Эрмиона. Это прозвучало так похоже на прежнюю Эрмиону, а не на ту, какой она была последнее время, что Гарри почти ожидал, как она объявит, что ей надо бежать в библиотеку. — Об этой деревне в Истории магии есть немножко, подожди-ка…

Она открыла свою бисерную сумочку, некоторое время рылась в ней, извлекла, наконец, собственный экземпляр их старого школьного учебника, Историю Магии Батильды Багшот, и принялась его лихорадочно листать, пока не нашла нужную страницу:

— «После подписания в 1689 году Международного Статута Секретности, волшебники начали вести скрытную жизнь, для своего блага. И, возможно, это было вполне естественно, что в рамках общества они сформировали свои собственные маленькие сообщества. Многие маленькие деревни и поселки привлекли ряд волшебных семейств, которые объединились там для взаимной поддержки и защиты. Деревни Тинвош в Корнуолле, Верхний Флэгли в Йоркшире, и Оттери Сент-Кэтчпол на южном побережье Англии славны как обитель целых групп волшебных семей, которые жили там рядом с доброжелательно-настроенными, а иногда Замороченными, магглами. Знаменитейшим из этих полу-волшебных поселений, возможно, является Годрикова Лощина — деревня на западе Англии, где родился великий волшебник Годрик Гриффиндор и где маг-кузнец Лучник Райт выковал первый Золотой Снитч. На кладбище этой деревни можно встретить множество имён древних волшебных семей, и это, без сомнения, объясняет истории о призраках, которые уже много столетий появляются в маленькой церкви у кладбища.»

— Ты и твои родители здесь не упомянуты, — сказала Эрмиона, закрывая книгу, — потому что профессор Багшот не касается ничего позднее конца девятнадцатого столетия. Но ты видишь? Годрикова Лощина, Годрик Гриффиндор, меч Гриффиндора — тебе не кажется, что Дамблдор мог ожидать, что ты свяжешь всё это?

— О, да-а…

Гарри не хотел признаваться, что вообще не думал о мече, когда предложил отправиться в Годрикову Лощину. Для него эта деревня была важна могилами его родителей, домом, где он едва избежал смерти, и лично Батильдой Багшот.

— Помнишь, что сказала Мюриэль? — спросил он, помолчав.

— Кто?

— Ты её знаешь, — Гарри запнулся, он не хотел называть имени Рона. — Двоюродная бабушка Джинни. На свадьбе. Та, что сказала, что у тебя лодыжки тощие.

— Ох, — ответила Эрмиона. Это был скользкий момент: Гарри знал, что она тут же подумала о Роне. И поскорее продолжил:

— Она сказала, Батильда Багшот всё ещё живёт в Годриковой Лощине.

— Батильда Багшот, — пробормотала Эрмиона, проводя указательным пальцем по имени Батильды, вытесненной на обложке Истории Магии. — Что ж, я полагаю…

Она ахнула так драматично, что внутри у Гарри всё перевернулось: он выхватил палочку и оглянулся ко входу, почти готовый увидеть руку, просовывающуюся под застёгнутую дверь палатки, но там ничего не было.

— Что? — спросил он, наполовину сердясь, наполовину с облегчением. — С чего это ты? Я уж думал, ты увидела, самое малое, как Пожиратель Смерти молнию расстёгивает…

— Гарри, а если меч у Батильды? Что, если Дамблдор его ей доверил?

Гарри задумался о такой возможности. Батильда должна быть сейчас чрезвычайно старой, и, по словам Мюриэль, она «малость того». Могло ли быть так, что Дамблдор спрятал меч Гриффиндора у неё? Если это так, то Гарри казалось, что Дамблдор слишком полагался на удачу: он никогда не давал ему понять, что заменил меч фальшивкой, и даже не упоминал о своей дружбе с Батильдой. Однако, сейчас был не тот момент, чтобы сомневаться в теории Эрмионы: не сейчас, когда она так удивительно согласилась с тем, что было самым сильным желанием Гарри.

— Ага, он мог это сделать! Значит, мы идём в Годрикову Лощину?

— Да, но нам надо будет всё тщательно продумать, Гарри, — Эрмиона сидела, выпрямившись, и Гарри мог бы поклясться, что перспектива опять иметь план действий подняла ей настроение не меньше, чем ему самому. — Для начала нам надо будет попрактиковаться в совместной телепортации под Плащом-невидимкой и, наверно, есть смысл в Прозрачаровальных чарах, если ты не думаешь провернуть всё по полной схеме, с Многосущным зельем. Тогда нам понадобится раздобыть чьи-то волосы. Сама я думаю, что лучше всего так и сделать, Гарри, чем плотнее маскировка, тем лучше…

Гарри не мешал ей говорить, кивая и соглашаясь всякий раз, когда она делала паузу, но его мысли были далеки от разговора. Впервые, с тех пор, как он выяснил, что меч в Гринготтсе — подделка, он был так взволнован.

Он пойдёт домой, вернётся туда, где у него была семья. Там, в Годриковой Лощине, он бы рос, там проводил бы каждые школьные каникулы — если бы не Волдеморт. Он мог бы приглашать к себе домой друзей… Может быть, у него даже были бы братья и сёстры… Это его мать испекла бы ему пирог на семнадцатый день рождения. Жизнь, которую он потерял, почти никогда не казалась ему такой реальной, как сейчас, когда он знал, что увидит то место, где она была у него отнята. И ночью, когда Эрмиона легла спать, Гарри тихонько извлёк из её бисерной сумочки свой рюкзак, а из него — альбом, который давным-давно подарил ему Хагрид. В первый раз за все эти месяцы, он просматривал старые снимки своих родителей, они улыбались и махали ему с фотографий, кроме которых у него ничего от них не осталось.

Гарри с удовольствием отправился бы в Годрикову Лощину хоть завтра, но у Эрмионы были свои идеи. Убеждённая что Волдеморт наверняка поджидает возвращения Гарри на место гибели его родителей, она твёрдо решила, что они выйдут в путь лишь тогда, как будут уверены, что обзавелись наилучшей возможной маскировкой. Поэтому прошла полная неделя, за которую они тайком раздобыли волосы ничего не подозревающих магглов, занятых покупками к Рождеству, и напрактиковались в совместной телепортации под Плащом-невидимкой, прежде чем Эрмиона согласилась отправиться в дорогу.