Он с опаской подался вперёд и посмотрел вниз. Лёд отразил его изломанную тень и луч палочки, но в глубине под толстым, мутным панцирем блеснуло что-то ещё. Большой серебряный крест…
Сердце Гарри подпрыгнуло ко рту. Он упал на колени у края пруда и наклонил палочку так, чтобы как можно больше залить светом дно пруда. Блеснуло тёмно-красным… Это меч с блестящими рубинами на рукояти… Меч Гриффиндора лежал на дне лесного пруда.
Чуть дыша, Гарри смотрел на него. Как могло это случиться? Как он мог оказаться лежащим в лесном пруду, так близко от места их стоянки? Или какая-то неизвестная магия притянула Эрмиону сюда, или лань, которую он принял за Покровителя, была кем-то вроде стража этого пруда? Или меч был положен в пруд после их тут появления, именно потому, что они оказались здесь? В таком случае, кто он, тот, кто хотел передать меч Гарри? Снова он направил палочку на деревья и кусты вокруг, высматривая очертания человека, блеск глаз, но не смог увидеть никого. Как бы то ни было, но в его радостное возбуждение подмешалось ещё немножко страха, когда он вновь вернулся к мечу, покоящемуся на дне замёрзшего пруда.
Он направил палочку на серебристую полосу и тихонько сказал: — Ассиомеч!
Меч не шелохнулся. Гарри этого и не ожидал. Если бы всё было так просто, меч бы положили прямо на землю, просто бери его, а не в глубину замёрзшего пруда. Гарри пошёл вокруг ледяного пруда, усердно думая о том, как меч когда-то явился ему. Гарри был тогда в страшной опасности, и просил помощи.
— Помоги, — тихо сказал он, но меч остался на дне пруда, недвижный, безразличный.
Что там такое, спросил себя Гарри (продолжив обходить пруд), сказал ему Дамблдор, когда он возвращал ему меч? Только истинный Гриффиндорец смог бы вытащить меч из шляпы. А какие качества отличают гриффиндорцев? Тонкий голос внутри головы Гарри ответил ему: Гриффиндорцев узнают по пылкому мужеству и рыцарской отваге.
Гарри прекратил ходьбу и испустил долгий вздох, пар от его дыхания быстро растворился в морозном воздухе. Он понял, что надо сделать. Если бы он был честным с самим собой, он бы подумал об этом в то самое мгновение, как разглядел меч подо льдом.
Он опять посмотрел на деревья вокруг, правда, уже точно зная, что никто не собирается на него нападать. Это вполне могли сделать, когда он шёл через лес, это было проще простого, когда он исследовал пруд. Единственное, из-за чего он медлил, это из-за того, что предстоящее ему было исключительно неприятным.
Неловкими пальцами он начал снимать свои многочисленные одёжки. Где в этом «рыцарская отвага», печально подумал он, ему не вполне понятно, разве что счесть проявлением рыцарственности, что он не зовёт Эрмиону, чтобы она сделала это вместо него?
Пока он раздевался, где-то заухала сова, и он с внезапной болью подумал о Хедвиг. Он дрожал, его зубы жутко стучали, но он продолжал раздеваться, пока не остался в трусах, босиком на снегу. Он положил кошелёк со своей палочкой, письмом матери, осколком Сириусова зеркала и старым Снитчем на свою одежду, и направил палочку Эрмионы на лёд.
— Диффиндо.
Лёд треснул в тишине, как выстрелил. Поверхность пруда раскололась, и осколки тёмного льда разлетелись по покрытой рябью воде. Насколько Гарри мог судить, тут было неглубоко, но, чтобы вытащить меч, ему предстояло окунуться с головой.
Промедление не могло сделать ни предстоящую задачу проще, ни воду теплее. Гарри подошёл к краю пруда и положил на землю Эрмионину палочку, оставив её светить. Потом, стараясь не думать о том, как ещё холоднее ему сейчас будет, и как жутко его будет трясти, он прыгнул.
Каждая частица его тела протестующее взвыла. Самый воздух в его лёгких, казалось, превратился в ледышку, когда он погрузился по плечи в ледяную воду. Он едва мог дышать; дрожа так неистово, что воду выплёскивало на берег пруда, он нащупывал лезвие занемевшей ногой. Он не хотел окунаться больше одного раза.
Гарри всё откладывал полное погружение, тяжело дыша и дрожа, пока не сказал себе, что это придётся сделать, собрал всю свою храбрость, и окунулся.
Холод был мучительный, он напал на него, как пламя. Даже мозг Гарри, кажется, замёрз, когда он пробился сквозь тёмную воду ко дну и вытянул руки, нашаривая меч. Его пальцы сомкнулись на рукоятке; он потянул за неё.
И тут что-то туго сомкнулось на его шее. Он подумал о водорослях, хотя ничего не касалось его, когда он нырял, и он поднял руку, чтобы освободиться. Это были не водоросли: цепочка Разделённой Сути затянулась и медленно пережимала ему горло.
Гарри отчаянно брыкался, пытаясь вытолкнуть себя на поверхность, но только отбросил себя к каменистому берегу пруда. Ушибленный о него, задыхающийся, он цеплялся за душащую его цепочку, его замёрзшие пальцы не могли её ослабить, и внутри его головы начали вспыхивать огоньки, и он должен был утонуть, ничего ему не оставалось, ничего он не мог сделать, и руки, обхватившие его — наверняка руки Смерти…
Он задыхался, его тошнило, мокрее и холоднее ему в жизни не было, он пришёл в себя, лёжа лицом в снег. Где-то, совсем рядом, ещё кто-то тяжело дышал и кашлял, и топтался, совсем как Эрмиона, когда на него напала змея… Но это была не она, не её был глубокий кашель, тяжёлые шаги…
У Гарри не было сил поднять голову и увидеть, кто такой его спас. Всё, что он мог, это поднять трясущуюся руку к горлу и нащупать место, где цепь медальона глубоко врезалась ему в тело. Её не было. Кто-то перерезал её, и освободил его. Потом над его головой кто-то произнёс, задыхаясь:
— Ты… что… рехнулся?
Ничто, кроме потрясения от звука этого голоса, не могло дать Гарри силы подняться. Неистово дрожа, он неловко встал. Перед ним стоял Рон, одетый, но промокший насквозь, с прилипшими к лицу волосами, меч Гриффиндора в одной руке, и Разделённая Суть, болтающаяся на порванной цепочке, в другой.
— Какого дьявола, — задыхаясь, сказал Рон, поднимая Разделённую Суть, которая качалась туда-сюда на своей укороченной цепочке, словно пародия на шарик гипнотизёра, — ты не снял эту штуку, прежде чем нырять?
Гарри был не в силах отвечать. Серебряная лань была ничем, ничем в сравнении в возвращением Рона; он не мог в него поверить. Трясясь от холода, он схватил одежду, по-прежнему лежавшую кучей у края пруда, и начал её натягивать. Влезая в свитер за свитером, Гарри не сводил глаз с Рона, почти ожидая, что тот исчезнет, едва Гарри отведёт от него взгляд, но тот всё-таки был настоящим: он только что нырял в пруд, он спас Гарри жизнь.
— Это был т-ты… — сказал Гарри наконец, его зубы стучали, голос был слабее обычного, после того, как его чуть не задушило.
— Ну, да, — сказал Рон, немного недоуменно.
— Т-ты наколдовал лань?
— Что? Ну конечно нет! Я думал, это твоя работа!
— Мой Покровитель — олень.
— Ох, да. То-то он мне показался не таким. Без рогов.
Гарри пристроил Хагридов кошелёк опять себе на шею, натянул последний свитер, наклонился, чтобы подобрать Эрмионину палочку, и снова встал лицом к Рону.
— Как вышло, что ты здесь?
Явно Рону хотелось, чтобы это вопрос поднялся позже, а лучше — никогда.
— Ну, я… понимаешь… Я вернулся. Если… — Он откашлялся. — Понимаешь. Если я ещё вам нужен.
Была пауза, в которой Ронов уход словно поднялся между ними стеной. Но он же здесь. Он вернулся. Он только что спас Гарри жизнь.
Рон посмотрел на свои руки. Казалось, он только сейчас с удивлением обнаружил, что он держит.
— Ох да, я это вытащил, — сказал он, словно между делом, поднимая меч, чтобы Гарри его рассмотрел. — Ты из-за этого туда прыгал, правильно?
— Ага, — сказал Гарри. — Только я всё-таки не понимаю. Как ты попал сюда? Как ты нашёл нас?
— Долгая история, — сказал Рон. — Я вас тут несколько часов высматривал, это ж большой лес, так? И я уже думал, что мне придётся пристроиться под деревом и ждать утра, когда я увидел, как идёт этот олень, а за ним — ты.
— Ты больше никого не видел?
— Нет, сказал Рон. — Я…
Но тут он с сомнением посмотрел на два дерева, растущие рядом друг с другом в нескольких шагах от них.
— Мне показалось, я видел, как тут что-то двигалось, но я тогда бежал к пруду, потому что ты нырнул туда и не показывался, вот я и не пошёл проверять… эй!
Гарри уже спешил туда, куда показал Рон. Два дуба росли рядом друг с другом, между ними на уровне глаз была щель в несколько дюймов, идеальное место, чтобы смотреть, а самого не было бы видно. Однако, на земле у корней не было снега, и Гарри не увидел никаких следов. Он побрёл назад, туда, где стоял в ожидании Рон, продолжая держать меч и Разделённую Суть.
— Что-нибудь есть? — спросил Рон.
— Нету, — ответил Гарри.
— Так как же меч оказался в пруду?
— Должно быть, его положил тот, кто наколдовал Покровителя.
Они оба посмотрели на изукрашенный серебряный меч, его рукоять с рубинами поблёскивала в свете Эрмиониной палочки.
— Полагаешь, этот настоящий? — спросил Рон.
— Один способ это проверить, разве не так? — сказал Гарри.
Разделённая Суть по-прежнему свисала с руки Рона. Медальон легонько подрагивал. Гарри понял: то, что в нём, опять в возбуждении. Оно почувствовало присутствие меча, и попыталось убить Гарри, чтобы не дать ему им завладеть. Сейчас не было времени для долгих споров, пришёл миг уничтожить Суть раз и навсегда. Гарри посмотрел вокруг, высоко подняв палочку Эрмионы, и увидел то, что нужно: камень с плоским верхом, лежащий в тени клёна.
— Пошли туда, — сказал он, пошёл впереди, смёл снег с поверхности камня и протянул руку за Разделённой Сутью. Но когда Рон предложил ему меч, Гарри помотал головой.
— Нет, это ты должен сделать.
— Я? — спросил Рон с потрясённым видом. — Почему?
— Потому что ты вытащил меч из пруда. Я думаю, это тебе предназначено.
Это были не доброта и не великодушие. Так же точно, как Гарри знал, что лань — его друг, он знал, и что именно Рон должен владеть мечом. В конце концов, Дамблдор преподал ему кое-что о некоторых видах магии, о не поддающейся измерению силе определённых действий.