И тогда оно пришло к Гарри яркой картиной, то воспоминание, что зашевелилось при звуке имени «Певерелл»: грязный старик, сующий уродливое кольцо прямо в лицо работнику Министерства; и Гарри громко воскликнул: — Дволлодер Гонт!
— То есть? — одновременно спросили Рон и Эрмиона.
— Дволлодер Гонт! Дед Сами-Знаете-Кого! В Думоотводе! С Дамблдором! Дволлодер Гонт говорил, что он происходит от Певереллов!
Рон и Эрмиона смотрели ошеломлённые.
— Кольцо, то кольцо, что стало Разделённой Сутью — Дволлодер Гонт говорил, что на нём герб Певереллов! Я видел, как он совал его этому типу из Министерства прямо в лицо, чуть нос ему не размазал!
— Герб Певереллов? — резко спросила Эрмиона. — Ты не разглядел, на что он похож?
— Вроде нет, — сказал Гарри, пытаясь вспомнить. — Как мне показалось, там не было ничего особенного, так, несколько чёрточек. Я видел его по-настоящему близко уже после того, как оно было расколото.
В широко открытых глазах Эрмионы Гарри увидел понимание. Рон же в недоумении глядел то на Эрмиону, то на Гарри:
— Блин… Ты считаешь, там опять был этот знак? Знак Даров?
— А почему и нет? — сказал Гарри в возбуждении. — Дволлодер Гонт[10] был старый малограмотный козёл, жил, как свинья, но трясся над тем, что он-де из древнего рода. Если кольцо пришло к нему из тьмы веков, он мог и не знать, что оно такое на самом деле. Книг у него в доме не было, и, поверьте мне, он не из тех, что читают малышам сказки. Ему нравилось думать, что чёрточки на камне — это герб, потому что он был уверен, что быть чистокровным — это быть вроде короля.
— Да… это всё очень интересно, — неуверенно протянула Эрмиона. — Но, Гарри, если ты думаешь то, что, как я думаю, ты думаешь…
— Ну, а почему нет? Почему нет? — сказал Гарри, пропуская мимо ушей неуверенность. — Это же камень, так ведь? — Он посмотрел на Рона, за поддержкой. — Что, если это Воскрешающий Камень?
Рон рот разинул.
— Блин… но будет ли он работать, если Дамбдлор разбил…
— Работать? Работать? Рон, он никогда не работал! Нет такой штуки, как Воскрешающий Камень!
Эрмиона вскочила на ноги, возбуждённая и злая. — Гарри, ты в эту сказку о Дарах пытаешься всё всунуть…
— Всё всунуть? — повторил Гарри. — Эрмиона, оно само туда лезет! Я знаю, на том камне был знак Даров Смерти! Гонт сказал, что унаследовал его от Певереллов!
— Минуту назад ты говорил, что никогда толком не видел, что там на камне!
— Как ты полагаешь, где это кольцо сейчас? — спросил Рон у Гарри. — Что с ним Дамблдор сделал, после того как расколол?
Но воображение Гарри уже мчалось вперёд, оставив Рона и Эрмиону далеко позади…
Три вещи, или Дара, которые, будучи соединены, сделают их обладателя господином Смерти… Господин… Победитель… Покоритель…Последний враг, который будет поражён — это смерть…
И он видел себя, обладателя Даров: он сходится лицом к лицу с Волдемортом, и ему уже не страшны Разделённые Сути… Ни один из них не сможет жить, пока жив другой… Может быть, в этом ответ? Дары против Сутей? Не это ли, в конце концов, должно будет обеспечить его торжество? Если он будет владельцем Даров Смерти, будет ли он в безопасности?
— Гарри?
Но он едва услышал Эрмиону: он вытащил Плащ-невидимку и теребил его пальцами, ткань, податливую, как вода, лёгкую, как воздух. За свои почти семь лет в волшебном мире он не видел ничего, ей подобного. Плащ был в точности таким, о каком говорил Ксенофилиус: плащ, который на деле и истинно превращает того, кто его носит, в полного невидимку, которому нет сноса, который обеспечивает непреходящее и непроницаемое укрытие, какими бы заклятиями его ни заклинали…
И тут он вспомнил, и у него перехватило дыхание:
— В ночь, когда умерли мои родители, Плащ был у Дамблдора!
Его голос срывался, и он чувствовал, что краснеет, но ему было всё равно.
— Мама сказала Сириусу, что Дамблдор одолжил Плащ! Так вот зачем! Он хотел изучить его, потому что думал, что это — третий Дар! Игнотус Певерелл похоронен в Годриковой Лощине… — Гарри кружил по палатке, ему казалось, что кругом падают завесы, и открывается правда. — Он мой предок. Я происхожу от третьего брата! Тогда всё сходится!
Гарри чувствовал себя словно в доспехах, от своей убеждённости, от веры в Дары, словно одна только мысль о владении ими давала ему защиту, и он был полон радости, когда повернулся к друзьям.
— Гарри, — опять начала Эрмиона, но он возился, развязывая трясущимися пальцами висевший у него на шее кошелёк.
— Прочти это, — сказал он, всовывая письмо своей матери в руки Эрмионе. — Прочти! Дамблдор взял Плащ, Эрмиона! Зачем ещё он ему был нужен? Ему не требовался плащ, он мог сделать такие сильные Прозрачаровальные чары, что безо всякого плаща становился совершенно невидимым!
Что- то упало на пол, и, поблёскивая, укатилось под стул: вытаскивая письмо, Гарри вытащил и Снитч. Он наклонился, чтобы подобрать его, и тут разливающееся половодье невероятных открытий принесло ему новый подарок, и он закричал в приливе потрясения и изумления:
— ОНО ЗДЕСЬ! Он оставил мне кольцо — оно в Снитче!
— Ты… ты полагаешь?
Он не понимал, почему у Рона такой озадаченный вид. Ему, Гарри, было всё так очевидно, так ясно. Всё сходится, всё… Его Плащ — третий Дар, когда он додумается, как открыть Снитч, у него будет второй, и тогда всё, что ему будет нужно сделать, это найти первый Дар, Бузинную палочку, и тогда…
Но тут словно упал занавес перед сценой: всё его возбуждение, вся его радость и надежды погасли, и он стоял одинокий во тьме, и сияющие чары рассыпались.
— Так вот что он ищет.
Перемена в его голосе ещё больше напугала Рона и Эрмиону.
— Сами-Знаете-Кто ищет Бузинную палочку.
Он повернулся спиной к их напряжённым, недоверчивым лицам. Он знал, что это правда. Всё вставало на свои места: Волдеморт не ищет новую палочку, он ищет старую палочку, очень, очень старую палочку. Гарри пошёл к выходу из палатки, позабыв про Рона и Эрмиону; он смотрел в ночь и думал…
Волдеморт рос в маггловском сиротском приюте. Никто не мог рассказывать ему Повести Бидла, Барда, когда он был ребёнком, как не слышал их и Гарри. Мало какой волшебник верит в Дары Смерти. Может так быть, чтобы Волдеморт о них знал?
Гарри смотрел в темноту… Если бы Волдеморт знал о Дарах Смерти, разве не должен был он их искать, на всё идти, чтобы обладать ими, тремя вещами, что сделают их владельца господином Смерти? Если бы он знал о Дарах Смерти, он, наверное, не считал бы Разделённые Сути более важными. Разве тот простой факт, что он, взяв Дар, превратил его в Разделённую Суть, не показывает, что Волдеморт не знал этой последней великой волшебной тайны?
Из чего следует, что Волдеморт ищет Бузинную палочку, не осознавая её полной мощи, не понимая, что это — один из трёх Даров… потому что палочка — это тот Дар, который не спрятать, чье существование всем известно… След Бузинной палочки кровавым ручьём течёт по страницам волшебной истории…
Гарри следил, как в облачном небе по белому лицу луны скользят дымно-серые и серебристые струи. От изумления перед собственными открытиями у него голова кружилась.
Он вернулся в палатку. Ему было неожиданно увидеть, что Рон и Эрмиона стоят точно там, где он их оставил, что Эрмиона так же держит в руке письмо Лили, что у Рона, с ней рядом, по-прежнему немножко озабоченный вид. Они что, не понимают, как за последние несколько минут всё-всё изменилось?
— Так что же? — сказал Гарри, пытаясь втянуть их в сияние собственной убеждённости. — То, что всё объясняется. Дары Смерти существуют на самом деле, и у меня уже есть один… может быть, два…
Он поднял Снитч.
— … а Сами-Знаете-Кто выслеживает третий, но не знает, что это такое… думает, что это просто могучая палочка…
— Гарри, — сказала Эрмиона, подходя к нему и отдавая ему письмо Лили, — мне жаль, но я думаю, что ты неправ, кругом неправ.
— Но как ты не понимаешь? Тут всё сходится…
— Нет, не сходится, — сказала она, — не сходится. Гарри, тебя куда-то не туда унесло. Пожалуйста, — продолжила она, видя, что он собирается возразить, — пожалуйста, ответь мне вот на что: если Дары Смерти существуют на самом деле, и Дамблдор знал о них, знал, что владеющий ими всеми будет господином Смерти… Гарри, почему он тебе не рассказал? Почему?
У него уже готов был ответ:
— Эрмиона, ты же сама всё сказала! Помнишь: это что-то такое, что нужно отыскать самому! Это же Поиск!
— Но я сказала так, только чтобы убедить тебя отправиться к Лавгудам! — закричала Эрмиона в раздражении. — Ни во что такое я не верила!
Гарри её не слушал.
— Дамблдор всё время давал мне что-то самому найти. Давал испытать свои силы, рискнуть. Это похоже на то, что он всегда делал.
— Гарри, это не игра, это не учёба! Это всё взаправду, и Дамблдор оставил тебе ясные инструкции: найти и уничтожить Разделёные Сути! Этот символ ничего не значит, забудь про Дары Смерти, нам нельзя позволить себе уходить в сторону…
Гарри почти её не слушал. Он вертел и вертел в руках Снитч, почти готовый к тому, что тот раскроется, что явится Воскрешающий Камень, что он докажет Эрмионе, что он прав, что Дары Смерти существуют.
Она обратилась за поддержкой к Рону:
— Ты же не веришь во всё это, правда?
Гарри поднял глаза: Рон колебался.
— Не знаю… в смысле… ну, что-то вроде как сходится, — сказал он неуверенно. — Но если на всю эту штуки посмотреть…, - он перевёл дух. — По-моему, предполагалось, Гарри, что мы разделаемся с Разделёными Сутями. Нам это Дамблдор сказал сделать. Может… может, нам следует забыть про всё это, с Дарами…
— Спасибо, Рон, — сказала Эрмиона. — Я пошла дежурить, на первую смену.
И она прошагала мимо Гарри, и уселась у входа в палатку, поставив на разговоре яростную жирную точку.