Но Гарри почти не спал в эту ночь. Идея Даров Смерти завладела им, и он не мог успокоится, когда тревожные мысли проносились в его сознании: палочка, камень, и Плащ… если бы он владел ими всеми…
Я открываюсь в конце … Но в конце чего? Почему он не может получить камень сейчас? Будь у него камень, он мог бы расспросить Дамблдора, лично… и Гарри в темноте шёпотом обращался к Снитчу, пробовал всё, даже змеиный язык, но золотой шарик не раскрывался…
И палочка, Бузинная палочка, она где спрятана? Где ищет её сейчас Волдеморт? Гарри мечтал, чтобы его шрам начало жечь, чтобы он увидел мысли Волдеморта, потому что впервые, за всё время, они с Волдемортом были едины в желании, искали одно и тоже… Эрмионе такая идея, конечно, не понравится… Ну и что, она же не верит… Ксенофилиус был в чём-то прав… ограничена, узка, разум закрыт. А по правде, её просто напугала идея Даров Смерти, особенно Воскрешающий Камень… и Гарри снова прижимал Снитч к губам, целовал его, чуть не глотал, но холодный металл не поддавался…
Уже перед самым рассветом он вспомнил о Луне, одинокой в камере в Азкабане, окружённой дементорами, и ему внезапно стало стыдно самого себя. Он совершенно забыл о ней, за всеми этими лихорадочными мечтами о Дарах. Если бы они смогли освободить её… но когда дементоров так много, это им просто не по силам. И ведь если подумать, он же не пытался вызывать Покровителя терновой палочкой… Надо будет утром попробовать…
Если бы можно было достать палочку получше…
И мечта о Бузинной палочке, Палочке Пагубы, неотразимой, непобедимой, опять завладела им…
Утром они убирали палатку, собираясь в путь, под нудным мелким дождём. Та же морось встретила их на морском берегу, где они поставили палатку вечером, и не прекращалась целую неделю, и мокрые пейзажи казались Гарри промозглыми и навевающими уныние. Он мог думать только о Дарах Смерти. В нём словно разгорелся огонь, который ничто, ни откровенное неверие Эрмионы, ни вечные сомнения Рона, не могло потушить. И чем свирепее пылало в нём стремление к обладанию Дарами Смерти, тем мрачнее он становился. Он винил в этом Рона и Эрмиону: их подчёркнутое безразличие к ним давило ему на душу не меньше, чем бесконечный дождь, но ни то, ни другое не могло разрушить его уверенности, остававшейся абсолютной. Вера Гарри в Дары, и тяга к ним, так поглотили его, что он чувствовал себя отгороженным от своих друзей — из-за охватившего их страха перед Дарами.
— Страх охватил? — тихо и свирепо спросила его Эрмиона, когда Гарри неосторожно употребил это слово как-то вечером, после того, как Эрмиона высказала всё по поводу падения его интереса к отысканию Разделённых Сутей. — Мы не те, кого обуял страх, Гарри! Мы те, кто пытается делать то дело, исполнения которого ждал от нас Дамблдор!
Но он был неуязвим для её завуалированных упрёков. Дамблдор оставил знак Даров Эрмионе, чтобы она его разгадала, и ещё — Гарри продолжал твёрдо в это верить — он оставил Воскрешающий Камень, скрытый в золотом Снитче. Ни один из них не сможет жить, пока жив другой… Господин Смерти… Как Рон с Эрмионой не понимают?
— Последний враг, который будет поражён — это смерть, — вызывающе процитировал Гарри.
— А я-то думала, что мы собираемся бороться с Сам-Знаешь-Кем, — парировала Эрмиона, и Гарри не стал спорить.
Даже загадка серебряной лани, которую его друзья упорно обсуждали, сейчас казалась Гарри совсем не важной: ну, видели они её, не очень-то интересно. Если уж что имело для него значение, так это что его шрам опять начало покалывать, хотя он изо всех сил старался, чтобы этого никто не заметил. Когда это происходило, он старался уединиться, но то, что он видел, его разочаровывало. Видения, которые он делил с Волдемортом, переменились, стали размытыми, словно не в фокусе. Гарри смог разобрать только неясные очертания чего-то, похожего на череп, и ещё какую-то гору, скорее тень, чем вещество. Гарри, привыкшего видеть всё чётко, как в действительности, эта перемена расстроила. Он опасался, что нарушилась связь между ним и Волдемортом, связь, которой он и боялся, и — что бы он ни говорил Эрмионе — которую он очень высоко ценил. Гарри как-то связывал эти неясные, размытые видения с поломкой его палочки, считал, что это терновая палочка виновата в том, что не может заглядывать в сознание Волдеморта, как прежде.
Недели тянулись, и Гарри не мог не заметить, даже сквозь свой нынешний уход в себя, что Рон начал верховодить. То ли потому, что он твёрдо намеревался искупить своё бегство, то ли потому, что Гаррино безразличие пробудило его дремлющие качества вожака, но именно Рон теперь воодушевлял и побуждал их к действию.
— Осталось три Сути, — повторял он. — Нам нужен план действий! Где мы ещё не искали? Давайте ещё раз проверим. Сиротский приют…
Диагон аллея, Хогвартс, дом Ребуса, магазин Борджина и Бёркса, Албания, все места, где, как они знали, Том Ребус когда-то бывал, где работал, которые посещал или где убивал — Рон и Эрмиона обсуждали их снова и снова; Гарри присоединялся к обсуждениям, только чтобы Эрмиона его не доставала. Он был бы счастлив сидеть в тишине, в одиночестве, пытаясь читать Волдемортовы мысли, узнавая побольше о Бузинной палочке, но Рон настаивал на путешествие в очередное сомнительное место, просто, как подозревал Гарри, чтобы что-то делать.
— Откуда нам знать, — была постоянная присказка Рона. — Верхний Флэгли — волшебная деревня, может, он хотел здесь поселиться. Давайте отправимся и посмотрим.
В своих частых вылазках на волшебные территории они иногда могли заметить Ловил.
— Из них иные могут быть не лучше Пожирателей Смерти, — сказал Рон. — Те, что меня поймали, были жалковаты, но Билл отмечал, что кое-кто из них по-настоящему опасен. На Вахте Поттера говорят…
— Где-где? — спросил Гарри.
— Вахта Поттера, разве я не говорил, что она так называется? Программа, которую я пытаюсь ловить по радио, та, которая единственная говорит правду про то, что делается! Чуть не все программы дуют в дуду Сами-Знаете-Кого, все, кроме Вахты, я очень хочу, чтобы вы послушали, но её ловить заковыристо…
Рон проводил вечер за вечером, выстукивая своей палочкой всевозможные ритмы по радиоприёмнику, одновременно переключая диапазоны. Иногда ловились обрывки советов, как лечить драконью оспу, а один раз — несколько аккордов «Котла, полного горячей и сильной любви». Выстукивая дробь, Рон пытался напасть на нужный пароль, бормоча под нос цепочки случайных слов.
— Обычно они как-то связаны с Орденом, — объяснял он. — Билл настоящий дока их угадывать. Придётся и мне стать таким же…
Но судьба улыбнулась Рону только в марте. Гарри сидел у входа, на сторожевом посту, бездумно глядя на кучку ранних гиацинтов, пробивающихся сквозь стылую землю, когда Рон возбуждённо заорал из глубины палатки:
— Я поймал, поймал! Пароль — «Альбус»! Давай сюда, Гарри!
В первый раз за эти дни пробудившийся от своих мечтаний о Дарах Смерти, Гарри поспешил в палатку, где Рон и Эрмиона сидели на полу перед маленьким приёмником. Эрмиона, до этого полировавшая меч Гриффиндора, просто чтобы чем-нибудь заняться, смотрела, разинув рот, на крошечный динамик, откуда слышался невероятно знакомый голос.
— …приносим извинения за наше временное отсутствие в эфире, вызванное некоторым количеством попыток со стороны очаровательнейших Пожирателей Смерти нанести нам визит…
— Это же Ли Джордан! — сказала Эрмиона.
— Знаю, — улыбнулся до ушей Рон. — Круто, а?
— …сейчас нашли новое безопасное пристанище, — продолжал Ли, — и мне приятно объявить вам, что сегодня вечером здесь вместе со мной два постоянных участника нашей передачи. Добрый вечер, ребята!
— Привет!
— Добрый вечер, Рейн.
— «Рейн» — это Ли, — объяснил Рон. — У них у всех условные имена, но обычно ты узнаёшь, кто…
— Шшш! — прервала его Эрмиона.
— Но прежде чем мы услышим, что нам скажут Рыцарь и Ромул, — продолжал Ли, — уделим время тем смертям, которые ни Волшебное беспроводное вещание, ни Ежедневный Прорицатель не сочли достойными упоминания. С великим прискорбием мы сообщаем нашим слушателям об убийстве Тэда Тонкса и Дирка Крессвелла.
Гарри ощутил тошную пустоту в желудке. Все трое — он, Рон и Эрмиона — в ужасе переглянулись.
— Так же был убит гоблин по имени Горнук. Есть основания считать, что странствовавшие вместе с Тонксом, Крессвеллом и Горнуком Дин Томас, магглорождённый, и ещё один гоблин могли спастись. Если нас слышит Дин или кто-то, кому о нём что-то известно: родители и сёстры Дина в отчаянии ждут сведений о нём.
Далее: в Гэддли семья магглов из пяти человек найдены мёртвыми в своём доме. Маггловские власти приписывают их гибель утечке газа, но члены Ордена Феникса сообщили мне, что имело место Убийственное заклятие… ещё одно подтверждение (если они ещё требуются) того, что при новом режиме умерщвление магглов превращается в спортивную охоту.
Наконец, мы с прискорбием сообщаем, что в Годриковой Лошине обнаружены останки Батильды Багшот. Есть основания считать, что она умерла несколько месяцев назад. Орден Феникса сообщил нам, что её тело несло несомненные следы повреждений, вызванных Тёмной магией.
Я приглашаю слушателей вместе со мной почтить минутой молчания память Тэда Тонкса, Дирка Крессвелла, Батильды Багшот, Горнука и убитых Пожирателями Смерти магглов, чьи имена нам неизвестны, но о которых мы скорбим не менее.
Повисла тишина; Гарри, Рон и Эрмиона тоже молчали. Половина Гарри рвалась услышать ещё что-то, другая его половина была в страхе перед тем, что ещё может быть услышано. Впервые за долгое время Гарри чувствовал полное свое единство с внешним миром.
— Благодарю вас, — произнёс голос Ли Джордана. — А теперь мы можем вернуться к нашему постоянному участнику, Рыцарю, за последними новостями о том, как новый волшебный порядок сказывается на мире магглов.
— Спасибо, Рейн, — сказал безошибочно узнаваемый голос, глубокий, неторопливый, внушающий доверие.