— Как Амбридж?
— Не, Амбридж против них — просто лапочка. Предполагается, что все остальные учителя должны этим Кэрроу доносить на нас, если мы что не так. Но они, если могут, этого не делают. Можешь ручаться, они их не меньше нашего нанавидят.
Амикус, это который мужик, преподаёт то, что должно быть Защитой от Тёмных Искусств, только сейчас это просто Тёмные Искусства. Нам положено практиковаться в Пыточном заклятии, на тех, кто заработал взыскание…
— Что?
Эхо от слившихся воедино голосов Гарри, Рона и Эрмионы покатилось по проходу из конца в конец.
— Ага, — сказал Невилл. — Тут я вот это и заработал, — он показал на особенно глубокий шрам на щеке, — потому что отказался. Хотя некоторым нравится; Крабб и Гойл такое любят. По-моему, они в первый раз хоть в чём-то отличники.
Алекто, Амикусова сестра, преподаёт Маггловедение, которое теперь для всех обязательное. Нам всем приходится слушать, как она объясняет, какие магглы тупые и грязные, вроде животных, и как они своим злобным отношением к магам заставили их жить в укрытии, и как сейчас восстанавливается естественный порядок. Вот это я заработал, — он показал на второй шрам, — когда спросил у неё, какая у неё и её брата доля маггловой крови.
— Невилл, чтоб тебя, — сказал Рон, — в такое время здесь надо рот на замке держать.
— Ты её не видел, — сказал Невилл. — Ты бы тоже не удержался. И ещё, когда кто-то за кого-то встаёт, это помогает, даёт всем надежду. Я это понял, Гарри, на тебя глядя.
— Но они ж тебя используют, как брусок, ножи точить, — сказал Рон; они как раз проходили под лампой, шрамы Невилла стали особы отчётливы, и Рона передёрнуло.
Невилл пожал плечами.
— Не бери в голову. Они не хотят проливать слишком много чистой крови, так что, если кто из нас рот разинет, просто пытают помаленьку, а не убивают до смерти.
Гарри не знал, что хуже: то, о чём Невилл рассказывает, или тот деловитый тон, каким он про это говорил.
— Кто по-настоящему в опасности, это те, у кого вне школы друзья и родные, от которых властям морока. Их берут в заложники. Старый Ксено Лавгуд малость распустил язык в Экивокере, так они загребли Луну в поезде, когда она на Рождество домой ехала.
— Невилл, с ней всё в порядке, мы её видели…
— Ага, я знаю, она сумела мне сообщить.
Он вытащил из кармана золотую монету, и Гарри узнал в ней один из тех фальшивых галлеонов, с помощью которых обменивалась сообщениями Дамблдорова Армия.
— Это великая вещь, — Невилл восхищённо улыбнулся Эрмионе. — Эти Кэрроу так и не вычислили, как мы связываемся, прямо бесились от этого. Мы выбирались по ночам, и делали на стенах надписи: Дамблдорова Армия — набор продолжается, и всё такое. Снэйпа это допекало.
— Вы выбирались? — спросил Гарри, отметивший прошедшее время.
— Ну, со временем это становилось всё труднее, — сказал Невилл. — Мы на Рождество потеряли Луну, а Джинни не вернулась после Пасхи, а ведь мы трое были вроде как вожаки. Кэрроу, похоже, подозревали, что я во многом замешан, и начали со всей силой на меня наезжать, а тут ещё Майкл Корнер освободил первоклассника, которого они на цепь посадили, так они его за этим поймали, и по-настоящему его пытали. Это здорово всех запугало.
— Неудивительно, — пробормотал Рон.
Проход начал медленно подниматься.
— Ну, я же не мог никого просить, чтобы они пошли на то, что Майклу пришлось вытерпеть, так что подобные выходки мы прекратили. Но мы продолжали бороться, подпольно, ещё где-то пару недель назад. А потом там решили, что есть только один способ меня остановить, и отправились за Ба.
— Они что? — спросили Гарри, Рон и Эрмиона одновременно.
— Именно, — сказал Невилл; проход поднимался теперь круто, и Невилл слегка пыхтел. — Ты ж понимаешь, как они мыслили. Похищать детвору, чтобы их родня не рыпалась — это ж срабатывало. Я полагаю, это был только вопрос времени, когда они станут делать то же самое с другого конца. Да дело в том, — Невилл обернулся, и Гарри был ошеломлён, увидев, что он ухмыляется, — что Ба — это не по их зубам кусочек. Старушка-ведьма, живёт одна, они, верно, думали, что незачем посылать кого-то серьёзного. Короче, — засмеялся Невилл, — Долиш и сейчас в Святом Мунго, а Ба — в бегах. Она мне письмо прислала, — он хлопнул рукой по нагрудному карману, — пишет, что гордится мной, что я — сын своих родителей, и чтоб так держал.
— Круто, — сказал Рон.
— Ага, — радостно сказал Невилл. — Только вот, когда они сообразили, что им нечем меня скрутить, они решили, что Хогвартс и без меня обойдётся. Я не знаю, убить они меня собирались, или отправить в Азкабан, во всяком случае, я понял, что мне пора исчезнуть.
— Но, — спросил Рон, глубоко озадаченный, — разве… разве мы не прямо в Хогвартс идём?
— Куда ж ещё? — сказал Невилл. — Сейчас увидишь. Мы пришли.
Они повернули за угол, и перед ними оказался конец прохода. Ещё один короткий ряд ступенек вёл к двери, похожей на ту, которую скрывал портрет Арианы. Невилл толкнул её и пролез внутрь. Поднимаясь следом, Гарри услышал, как Невилл кричит кому-то невидимому:
— Смотрите, кто это! Я ж вам говорил!
Как только Гарри показался из двери, раздался визг и вопли: ГАРРИ! Это ж Поттер, это ж ПОТТЕР! Рон! Эрмиона!
Он толком не успел рассмотреть цветные драпировки, лампы, множество лиц. В следующий момент его, Рона и Эрмиону как захлестнуло волной. Не менее дюжины человек стискивали их в объятиях, колотили их по спине, трепали им волосы и жали им руки. Это было как после победы в финальном квиддитчном матче.
— Ладно, ладно, успокойтесь! — закричал Невилл, и когда толпа отступила, Гарри смог рассмотреть, куда он попал.
Он совсем не узнавал помещения. Оно было очень большое, и напоминало то ли внутренность роскошно убранного сарая, то ли огромную корабельную каюту. Разноцветные гамаки свисали с потолка и галереи, шедшей вокруг стен без окон, обшитых тёмными деревянными панелями и завешенных яркими драпировками. Гарри увидел золотого Гриффиндорского льва, на алом поле, чёрного Хаффлпаффского барсука на жёлтом, и бронзового орла Рэйвенкло на голубом. Не было только серебра и зелени Слитерина. Тут были полные книг шкафы, несколько мётел, прислонённых к стене, а в углу — большой радиоприёмник в деревянном корпусе.
— Где это мы?
— Конечно, в Выручай-комнате! — сказал Невилл. — Не ожидал от неё такого, а? За мной гнались Кэрроу, и я понимал, что, кроме как здесь, мне негде спрятаться: я сумел открыть дверь, и нашёл вот это! Ну, когда я тут появился, она была не совсем такой, она была совсем маленькая, гамак был только один, и портьеры — только Гриффиндорские. Но она расширялась, тем больше, чем больше прибывало ребят из ДА.
— И этим Кэрроу сюда не попасть? — спросил Гарри, оглядываясь вокруг в поисках двери.
— Нет, — сказал Шеймус Финниган, которого Гарри узнал только сейчас, по голосу: лицо у него было распухшее, и всё в синяках. — Это убежище что надо, пока тут хоть кто-то из наших, им до нас не добраться, дверь не откроется. Это всё Невилл, он по-настоящему соорудил эту комнату. Тебе надо точно попросить, что тебе требуется, ну, вроде «я не хочу, чтобы сторонники Кэрроу, любые, могли бы сюда войти» — и вот она перед тобой! Ты только должен убедиться, что предусмотрел все-все лазейки. Невилл — это голова!
— Да это само напрашивалось, в самом деле, — скромно сказал Невилл. — Я просидел здесь сутки с хвостиком, и по-настоящему проголодался, и мечтал, чтобы достать чего-нибудь поесть, и вот тут и открылся проход в Кабанью Голову. Я пошёл по нему, и встретил Аберфорта. Он снабжает нас пищей; почему-то именно этого сама комната не делает.
— Ага, пища ведь одно из пяти исключений из Гэмпова закона Природных Преобразований, — сказал Рон к общему изумлению.
— Вот мы тут и прячемся, скоро уже две недели, — сказал Шеймус, — и как только нам требуется ещё место, комната делает новые гамаки, и даже вырастила чудесную ванную, когда стали появляться девочки…
— …и подумали, что были бы не прочь мыться, вот, — добавила Лаванда Браун, которую Гарри до этого мгновения не замечал. Теперь же, хорошенько посмотрев вокруг, он узнал много знакомых лиц. Тут были обе близняшки Патил, и Терри Бут, Эрни Макмиллан, Энтони Голдстен, и Майкл Корнер.
— Ладно, расскажите, что с вами было, — сказал Эрни. — Тут всякие слухи ходили, мы пытались следить за тобой по Вахте Поттера, — он указал на приёмник. — Вы Гринготтс не грабили?
— Грабили! — сказал Невилл. — И про дракона — тоже правда!
Кругом зааплодировали, и кое-кто взвыл; Рон поклонился.
— Что вы искали? — жадно спросил Шеймус.
Прежде чем кто-то из них смог перебить его вопрос собственным, Гарри ощутил жуткую, сжигающую боль в шраме-молнии. Только он поспешно отвернулся от восторженных и любопытных лиц, как Выручай-комната исчезла, и вот он стоял посреди разваливающейся каменной лачуги, и у его ног были разбросаны гнилые доски пола, и рядом с ямой в земле лежала золотая коробочка, открытая и пустая, и в его голове перекатывался вопль ярости Волдеморта.
Невероятным усилием он вырвался из сознания Волдеморта, вернулся туда, где он стоял, шатаясь, в Выручай-комнате, пот тёк по его лицу, и Рон его поддерживал.
— С тобой всё в порядке, Гарри? — говорил Невилл. — Может, присядешь? Наверное, ты устал…?
— Нет, — сказал Гарри. Он глядел на Рона и Эрмиону, пытаясь сказать им без слов, что Волдеморт обнаружил пропажу ещё одной из своих Разделённых Сутей. Время быстро истекало: если Волдеморт решит следующим посетить Хогвартс, они могут упустить свой шанс.
— Нам нужно идти, — сказал он, и выражение лиц друзей рассказало ему, что они поняли.
— Гарри, а нам что нужно делать? — спросил Шеймус. — Какой у тебя план?
— План? — повторил Гарри. Ему требовалась вся сила воли, чтобы не позволить себе вновь поддаться ярости Волдеморта: его шрам продолжал гореть. — Ну, есть нечто, что мы — Рон, Эрмиона и я — должны сделать, а потом мы уйдём отсюда.