Все завопили в ужасе; бойцы бросились прочь, равно Пожиратели Смерти и хогвартсовцы, и зелёные и красные струи света полетели в гущу наступающих чудовищ, и те заколебались, вставая на дыбы, оттого ещё более страшные.
— Как же мы выберемся? — заорал Рон, перекрывая пронзительные крики, но прежде чем Гарри или Эрмиона смогли ему ответить, их отбросило в сторону: Хагрид, грохоча сапогами, сбежал по ступеням, подняв над головой свой розовый зонтик в цветочках.
— Не трожь их, не трожь! — вопил он.
— ХАГРИД, НЕТ!
Гарри забыл про всё: он вынырнул из-под плаща и помчался, согнувшись вдвое, чтобы в него не попали заклятия, полыхавшие по всему вестибюлю.
— ХАГРИД, ВЕРНИСЬ!
Но не пробежав и полпути до Хагрида, он увидел, как это произошло: Хагрид исчез среди пауков, и, толкаясь и копошась, жуткий рой отступил под градом заклинаний, унося погребённого в нём Хагрида.
— ХАГРИД!
Гарри слышал, что кто-то зовёт его по имени, друг или недруг — ему было всё равно: он пулей слетел по входной лестнице на тёмную лужайку, где пауки, толпясь, убегали со своей добычей, и ему совсем не было видно Хагрида.
— ХАГРИД!
Ему показалось, что он различает огромную руку, машущую из середины паучьего роя, но только он побежал вдогонку, ему преградила путь невероятных размеров нога, шагнувшая из темноты; земля под ней вздрогнула. Гарри поднял голову: перед ним стоял великан, двадцати футов росту, его голова скрывалась в тени, свет из дверей замка освещал только его волосатые ноги, похожие на древесные стволы. Одним мощным, плавным движением он пробил своим тяжёлым кулаком верхнее окно, и стёкла дождём осыпали Гарри, заставив его укрыться в дверях.
— О боже! — взвизгнула Эрмиона; она и Рон подбежали к Гарри и смотрели, как великан пытается сквозь окно дотянуться до людей.
— НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! — завопил Рон, хватая за руку поднимающую палочку Эрмиону. — Ошеломи его, и он разнесёт пол-замка…
— ХАГГЕР?
Гроуп вразвалку вышел из-за угла замка; только сейчас Гарри по-настоящему понял, что Гроуп — великан-недомерок. Исполинское чудище, пытающееся сокрушить людей на верхних этажах, повернулось и испустило рёв. Каменные ступени дрожали, когда он потопал навстречу своему низкорослому соплеменнику, и Гроуп разинул свою перекошенную пасть, показывая жёлтые, каждый с пол-кирпича, зубы; и затем великаны бросились друг на друга с львиной свирепостью.
— БЕЖИМ! — взревел Гарри; гиганты боролись, наполняя ночь жутким воем и звуками ударов, и он схватил Эрмиону за руку и потянул её вниз по ступеням, на лужайку, и Рон поспевал сзади. Гарри ещё не потерял надежду отыскать и спасти Хагрида, и бежал так быстро, что они были уже на полпути к лесу, когда им вновь пришлось замереть на месте.
Воздух вокруг как замёрз, дыхание у Гарри замерло и затвердело в груди. Во тьме надвигались тени, покачивающиеся фигуры из сгустившейся черноты, они волной шли на замок, скрыв лица под капюшонами, шумно, рокочуще дыша…
Рон и Эрмиона встали за спиной Гарри в тот миг, когда звуки боя неожиданно затихли, пропали, потому что тишина, какую приносят одни лишь дементоры, навалилась сквозь ночь, и Фред ушёл навсегда, и Хагрид погибал, или уже погиб…
— Гарри, давай! — из далёкого далека послышался голос Эрмионы. — Гарри, Покровители, давай же!
Он поднял палочку, но его охватывала глухая безнадёжность: сколько же ещё лежит мёртвыми, тех, о которых он не успел узнать? Ему казалось, что душа уже наполовину покинула его тело…
— ГАРРИ, ДАВАЙ! — пронзительно крикнула Эрмиона.
Сотня дементоров надвигалась, скользила к ним, жадно принюхиваясь к отчаянию Гарри, которое было для них словно приглашение на пир…
Он видел, как серебряный Ронов терьер взвился в воздух, слабо замерцал и растаял, как выдра Эрмионы закрутилась и погасла, и его собственная палочка дрожала в руке, и он уже жаждал надвигающегося забвения, которое обещало небытие, где он не будет ничего чувствовать…
И тут серебряные заяц, вепрь и лис промчались над его, Рона и Эрмионы головами: при их появлении дементоры отступили. Ещё трое вышли из темноты и стали рядом с Гарри, держа палочки перед собой, продолжая выпускать Покровителей: Луна, Эрни и Шеймус.
— Именно так, — бодро сказала Луна, словно они опять были в Выручай-комнате, и ДА просто-напросто упражнялась в заклинаниях. — Именно так, Гарри… давай, думай о чём-нибудь хорошем…
— О чём-нибудь хорошем? — спросил он срывающимся голосом.
— Мы все ещё здесь, — прошептал он, — мы ещё дерёмся. Давай, ну же…
Вспышка серебра, волна света, и с такой силой, какой ещё никогда не бывало, из палочки Гарри вырвался олень. Он понёсся скачками, и тут уже дементоры обратились в бегство, и ночь сразу оттаяла, но и шум боя загремел в ушах.
— Не знаю, как и благодарить, — дрожа, сказал Рон, повернувшись к Луне, Эрни и Шеймусу, — спасли в самое время…
Со стороны леса, ревя и сотрясая землю, вышел ещё один великан; он шагал враскачку и размахивал дубиной больше человеческого роста.
— БЕГИТЕ! — опять закричал Гарри, но в совете никто не нуждался; всё бросились врассыпную, и вовремя: в следующий миг широкая ступня твари ударила прямо туда, где они только что стояли. Гарри оглянулся: Рон и Эрмиона следовали за ним, но трое других вернулись в битву. — Убираемся, куда он не достанет! — завопил Рон, потому что великан закрутил дубиной над головой, и его громкий рёв разнёсся разнёсся сквозь ночь, по-прежнему освещаемую вспышками красного и зелёного огня.
— К Драчливому Дубу, — сказал Гарри. — Пошли! — Он будто выстроил в своём сознании стену, за которую ему было не время заглядывать: мысли о Фреде и Хагриде, страх за любимых им людей, тех, что в стенах замка и вне их, всё это подождёт, потому что они должны бежать, должны добраться до змеи и Волдеморта, потому что, как сказала Эрмиона, только так можно положить этому конец…
Он мчался, готовый поверить, что способен обогнать самоё смерть, не обращая внимания и на струи света, мелькающие кругом в темноте, и на шум озера, разбушевавшегося, как море, и на скрип и треск Запретного Леса, хотя ночь была безветренной; по земле, которая, казалось, сама поднялась на бой, он мчался быстрее, чем ему в жизни доводилось бегать, и именно он первый увидел огромное дерево, Дуб, оборонявший своими хлещущими, разящими сучьями тайник в корнях. Задыхаясь и глотая воздух, Гарри замедлил шаг, стараясь не подвернуться под стегающие сучья, всматриваясь сквозь темноту в толстый ствол, стараясь увидеть то единственное место на коре старого дерева, которое его свяжет. Рон и Эрмиона догнали его; Эрмиона так запыхалась, что не могла говорить.
— Как… как мы туда заберёмся? — выговорил задыхающийся Рон. — Я… вижу… то место… если бы с нами… снова был Косолап…
— Косолап? — прохрипела Эрмиона, согнувшись вдвое и прижимая руки к груди. — Ты колдун, или кто?
— Ой… точно… ага…
Рон посмотрел вокруг, направил палочку на лежащий на земле сучок и сказал: — Вингардиум Левиоза!
Сучок взвился, полетел по воздуху, словно подхваченный порывом ветра, и мухой проскочил к стволу Дуба между грозно взмахивающими сучьями. Он ткнулся в ствол у корней, и в тот же миг извивающееся дерево застыло. — Идеально! — выдохнула Эрмиона.
— Постойте.
На одну неуверенную секунду, под наполняющий воздух треск и гром боя, Гарри заколебался. Волдеморт хотел, чтобы он это сделал, хотел, чтобы он пришёл… Не ведёт ли он Рона и Эрмиону в западню? Но действительность встала перед ним, жестокая и ясная: чтобы идти дальше, надо убить змею, а змея там, где Волдеморт, а Волдеморт — в конце туннеля…
— Гарри, идём, давай забирайся! — сказал Рон, подталкивая его вперёд. Гарри, согнувшись, полез в нору, скрытую в земле под корнями.
Тут было гораздо теснее, чем когда они забрались сюда первый раз. Туннель был низкий: четыре года назад им пришлось сгибаться вдвое, чтобы пройти по нему, теперь же им оставалось только ползти на четвереньках. Гарри пробирался первым, засветив палочку, каждое мгновение ожидая встретить преграду, но преград не было. Они двигались молча, Гарри не сводил взгляда с плящущего луча зажатой в кулаке палочки. Наконец туннель начал медленно подниматься, и Гарри увидел проблеск света. Эрмиона схватила его за лодыжку.
— Плащ! — прошептала она. — Надень Плащь!
Он пошарил за спиной, и Эрмиона сунула ему в свободную руку гладкий свёрток. Не без труда он натянул на себя Плащ, пробормотал: — Нокс,[17] — выключая свет палочки, и пополз дальше на четвереньках, так бесшумно, как только мог, все чувства напряжены, каждую секунду ожидая, что его обнаружат, ожидая услышать холодный резкий голос, увидеть зелёную вспышку. И потом он услышал голоса; они доносились из комнаты прямо перед ним, слегка приглушённые, потому что выход из туннеля был закрыт чем-то вроде старой корзины. Едва осмеливаясь дышать, Гарри подобрался к краю лаза и посмотрел в крошечную щель, оставшуюся между корзиной и стеной. В комнате было полутемно, но он мог видеть Нагини, извивающуюся кольцами, словно морской змей, укрытую в зачарованном мерцающем шаре, который сам собой плавал в воздухе. Ещё он мог видеть край стола, и белую руку с длинными пальцами, играющую волшебной палочкой.
Заговорил Снэйп, и у Гарри сердце ёкнуло: Снэйп был в полушаге от того места, где притаился, скорчившись, Гарри.
— …мой господин, их оборона поддаётся…
— …и это происходит без твоей помощи, — сказал Волдеморт своим высоким, отчётливым голосом. — Ты искусный волшебник, Северус, но мне не кажется, что ты много там добавишь. Можно считать, мы уже там… почти.
— Дайте мне найти мальчишку. Дайте мне доставить его вам. Я знаю, что смогу найти его, мой господин. Пожалуйста.
Снэйп прошёл мимо щели, и Гарри чуть подался назад, не сводя глаз с Нагини, гадая, есть ли такое заклинание, чтобы пробило окружающую её защиту, но он не мог ничего придумать. Одна неудачная попытка, и они себя выдадут…