— Permellez-moi to assister vous (Позвольте предложить вам помощь (фр.)), — он обратился к паре симпатичных француженок, которые захихикали и позволили ему проводить их внутрь. Джордж остался развлекать ведьм среднего возраста, Рон взял на себя старого министерского приятеля мистера Уизли — Перкинса, в то время как несколько глухая престарелая пара выпала на долю Гарри.
— Уотчер, — окликнул кого-то небрежный голос, когда Гарри выходил из-под шатра и увидел Тонкс и Люпина во главе очереди. По такому случаю она превратилась в блондинку:
— Артур сказал нам, что ты здесь единственный с вьющимися волосами. Извини за прошлый вечер, — добавила она шепотом в проходе, по которому их вел Гарри. — В сущности ни министерский представитель, ни оборотень в период полнолуния не пригодятся тебе сегодня наверно.
— Все в порядке, я понимаю, — сказал Гарри, больше обращаясь к Люпину, чем к Тонкс. Люпин ответил ему теплой улыбкой, но как только они повернулись Гарри увидел его лицо с тенью страданий. Он не понимал в чем дело, но сейчас не было времени размышлять об этом: Хагрид устроил небольшой погром. Он пошел не в том направлении, куда указал Фред, и сел не на магически увеличенное и укрепленное место предназначенное ему в заднем ряду, а на пять стульев, которые сейчас напоминали груду золотых спичек.
Пока мистер Уизли устранял ущерб и Хагрид выкрикивал извинения любому кто его услышит, Гарри поспешил обратно к входу, где Рон столкнулся лицом к лицу с самым эксцентрично выглядевшим волшебником: слегка косоглазый, с длинными плечами, белыми, словно сахарная вата, волосами до плеч. На нем был чепец, кисточка которого повисла возле носа, и мантия оттенка яичного желтка с водянистыми разводами и завершающий штрих: блестящий треугольный кулон-глаз висел на золотой цепочке у него на шее.
— Ксенофилус Лавгуд, — представился он, протягивая руку Гарри, — я со своей дочерью живу прямо за холмом, так мило было со стороны Уизли пригласить нас. Я думаю вы знакомы с моей Луной? — добавил он, обращаясь к Рону.
— Да, а она разве не с вами? — ответил Рон.
— Она задержалась в этом зачарованном маленьком саду передать привет блистательному сборищу гномов! Всего лишь несколько волшебников понимают чему мы можем научиться от мудрых маленьких гномов или какие имена им подходят — Гномус Садовус.
— Клянусь, вы нас просветили, — сказал Рон, — я думаю Фред и Джордж обязательно научат их этому.
Он вошел с толпой лепешкообразных колдунов под шатер, сразу за ним прибежала Луна.
— Привет Гарри, — сказала Луна.
— Э, меня зовут Барри, — ответил сбитый с толку, Гарри.
— Ты имя тоже поменял? — сказала она потрясенно.
— Как ты узнала?..
— Ты такой запоминающийся.
Как и отец, Луна была одета в ярко-желтую мантию, которую она дополнила большим солнечным цветком в волосах. Как только глаз привыкал к чрезмерной яркости всего наряда, оставалось приятное впечатление, по крайне мере с ушей не свисали редиски.
Ксенофилус был так поглощен беседами и знакомствами, что не заметил обмен репликами между Луной и Гарри, он выторговывал волшебный огненный источник. Мистер Лавгуд развернулся к своей дочери, которая показала ему палец:
— Пап, взгляни один гном породнился со мной!
— Как потрясающе! Слюна гнома чрезвычайно полезна! — сказал мистер Лавгуд, схватил Лунин отставленный палец и стал изучать кровоточащую ранку. — Луна, любовь моя, если ты почувствуешь какие-то позывы сегодня — возможно внезапно возникнет желание петь как в опере или декламировать по-русалочьи — не стесняйся! Возможно ты одарена магией Гномусов!
У Рона было другое мнение, которое выразилось в громком фырке.
— Можешь смеяться, Рон, — прямо сказала Луна, когда Гарри провожал ее и съежившегося Ксенофилуса на их места, — но у моего отца есть множество исследований на тему Гномусовской магии.
— Правда? — Гарри давно решил не оспаривать специфические взгляды Луны или ее отца. — И ты уверена, что не хочешь ничего сделать с этой ранкой?
— О, все в порядке, — ответила Луна, посасывая палец и разглядывая Гарри с ног до головы. — Ты выглядишь смышленым, я говорила папе, что большинство людей скорее всего оденут парадные мантии, но, знаешь, он верит, что одеть солечно-желтую мантию на свадьбу, это на счастье.
Как только луна проплыла с отцом на свои места, вновь появился Рон за пожилой ведьмой со сжатыми кулаками. Она была похожа на плохо оформленного фламинго с клювом вместо носа, красной подводкой глаз и в розовой перестой шляпе.
— И у тебя слишком длинные волосы, Рональд, на секунду мне показалось, что это Джиневра. Мерлинова борода, во что одет Ксенофилус Лавгуд? Он же похож на омлет. А ты кто? — накинулась она на Гарри.
— Ах, да, тетушка Мюриэль, а это наш кузен Барри.
— Еще один Уизли? Ты как из породы гномов. А Гарри Поттер тут? Я надеялась с ним познакомиться, я думала он твой друг, Рональд, или это просто хвастовство?
— Нет, он не смог прийти.
— Хм, он извинился? Нет, ну такого же тупого лица, какое он строит на фотографиях для прессы я не видела. Вот когда я была невестой и примеряла как лучше надеть тиару, — тут она опять обратилась к Гарри, — Сделана гоблинами, ты знаешь, эта вещь в нашей семье века. Эта девочка не плохо выглядит, хотя и француженка. Так, так подыщи мне место получше, Рональд, мне сто семь и я уже не могу стоять на ногах так долго.
Рон многозначительно посмотрел на Гарри, прошел мимо и некоторое время не появлялся. Когда они снова встретились у входа оказалось несколько больше людей, а шатер был уже почти полон и впервые не было очереди снаружи.
— Страшный сон, эта Мюриэль, — Рон вытер лоб рукавом. — Она приезжала каждый год на Рождество, я благодарил бога, когда она обиделась из-за Навозной бомбы, которую Фред с Джорджем подложили ей на стул. Папа всегда рассказывает, когда она пишет им с мамой свои бредни: в них она либо воспитывает нас, либо рассказывает, что она самая богатая в нашей родне, либо что приезжает…. Ого, — он заморгал и вытаращился на спешащую к ним Гермиону. — Ты выглядишь потрясающе!
— Твоя знаменитая тетушка Мюриэль не согласилась бы с тобой, я только что с ней познакомилась, наверху, когда она передавала Флер тиару и сказала мне «О, бедненькая, ты магглорожденная?» и еще «Плохая осанка и тощие лодыжки», — ответила с улыбкой Гермиона. На ней было облегающее сиреневое платье и тонкие высокие каблуки, волосы же прилизанные и блестящие.
— Не принимай близко к сердцу — посоветовал Рон. — Она грубит всем.
— Говорите о Мюриэль? — осведомился Джордж., он появился из-под шатра вместе с Фрэдом. — Она только что мне сообщила, что у меня кривые уши, старая мышь. Мне больше нравился дядя Биллиус, пусть земля ему будет пухом, он умел хорошо повеселиться на свадьбах.
— Это не тот который увидал Грима и умер через двадцать четыре часа? — спросила Гермиона.
— Вообще-то он правда был чуть-чуть странный ближе к концу, — подтвердил Джордж.
— Но перед тем как тронулся был жизнью и душой вечеринок, — вставил Фред. — Он выпивал одним глотком бутылку огневиски и бежал на танцплощадку, задирал мантию и начинал расшвыривать букеты цветов…
— Да, звучит как настоящая магия, — сказала Гермиона, пока Гарри боролся со смехом.
— Он никогда не женился без уважительной причины, — заключил Рон.
— Ты меня поражаешь, — сказал Гермиона.
Они так хохотали, что никто не заметил опоздавшего, черноволосого молодого человека с большим изогнутым носом и толстыми черными бровями, он протянул свое приглашение Рону и сказал, глядя на Гермиону, — Ты выглядишь великолепно!
— Виктор! — завопила Гермиона и уронила свою вышитую бисером сумочку, которая несопоставимо со своими размерами громко упала. Девочка смутилась, покраснела, подобрала сумку и добавила. — Я не знала что тебя пригласили. Ой, боже мой. Рада тебя видеть, как дела?
Уши Рона в очередной раз начали багроветь, он взглянул на приглашение Крума, как будто не веря своим глазам, и сказал, слишком громко: «Как ты сюда попал?»
— Флер пригласила меня, — брови Крума поднялись.
Гарри, у которого не было недовольства по отношению к Круму, пожал ему руку и с мыслью, что будет благоразумней увести его подальше от Рона, предложил проводить на его место.
— Твой друг не очень рад видеть меня, — заключил Крум, когда они вошли внутрь сложенного шатра, — Вы родственники? — добавил он, бросив взгляд на его красные вьющиеся волосы.
— Двоюродные братья, — пробормотал Гарри, хотя Крум не очень и слушал. Его появление вызвало движение, особенно среди кузин вейл. В конце концов он являлся самым знаменитым квиддичным игроком. Пока люди все еще вытягивали шеи, чтобы пожелать ему удачи, Рон, Гермиона, Фред и Джордж поспешно сели у прохода.
— Пора садиться, — сказал Фред Гарри. — Иначе придется бежать за невестой.
Гарри, Рон и Гермиона заняли места на втором ряду от Фреда и Джорджа. Гермиона все еще чуть-чуть была румяная, а уши Рона алыми.
— Видел, он вырастил дурацкую маленькую бородку, — через несколько минут Рон пробормотал Гарри.
Тот неразборчиво пробубнил что-то в ответ.
Чувство волнительного ожидания нагревало палатку, постоянное бормотание сменилось редкими брызгами взволнованного смеха, мистер и миссис Уизли бродили вдоль прохода, улыбались и кивали родственникам. На мистере Уизли была модная мантия цвета аметиста и соответствующая шляпа.
Секунду спустя Билл и Чарли встали по другую сторону шатра, оба одетые в парадные мантии с большой белой розой в петлице. Фред завыл по волчьи и кузины вейлы разразились хихиканьем. Затем раздалось пение молчаливого до этого хора и появилась нарастающая музыка, как казалось из золотых шариков.
— Оооо, — Гермиона развернулась, чтобы видеть вход.
В толпе, состоящем из волшебниц и волшебников, пронесся вздох, когда месье Делакур и Флер поднимались по проходу. Флер, будто скользила, а месье Делакур сиял и подпрыгивал. Невеста была одета в простое белое платье, казалось, что от нее исходит энергия и серебристый свет. Она всегда сверкала и притягивала больше других, но сегодня ее