«Рон» появится в коридорах Хогвартса. Это доказало бы, что он вернулся в уютный Замок, защищенный своим статусом чистокровного. Как бы то ни было, Рон не появлялся на карте. И, спустя какое-то время, Гарри поймал себя на мысли, что открывает карту лишь для того, чтобы просто посмотреть на имя Джинни в спальне для девочек, думая, поможет ли его пристальный взгляд проникнуть в её сон, чтобы она смогла как-то понять, что он все еще думает о ней и надеется, что с ней все в порядке.
Каждый день они посвящали тому, что пытались определить возможное местонахождение Меча Гриффиндора, но чем больше они говорили о том, где Дамблдор мог его спрятать, тем все более бесперспективные и неправдоподобными становились их теории. Как бы Гарри не напрягал свои мозги, он не мог припомнить, чтобы директор упоминал какое-нибудь место, где он мог что-то спрятать. Бывали моменты, когда он даже не знал, на кого он больше злился: на Рона или Дамблдора. «Мы думали, ты знаешь, что делаешь… мы думали Дамблдор рассказал тебе, что нужно делать… мы думали, у тебя был план!»
Он не мог обманывать себя - Рон был прав. Дамблдор оставил его практически ни с чем. Они нашли один Хоркрукс, но они и не догадывались, как его уничтожить. Другие хоркруксы оставались такими же недосягаемыми, как и раньше. Гарри все сильнее одолевало чувство безысходности. Теперь он склонен был считать, что поступил слишком самонадеянно, приняв предложение друзей сопровождать его в этом бесцельном и бессмысленном путешествии. Он ничего не знал, и не представлял, что нужно делать, и он мучительно ожидал, что в любой момент Гермиона тоже скажет ему, что с неё достаточно, и что она покидает его.
Они проводили много вечеров в молчании. Гермиона вытаскивала портрет Финеаса Нигеллуса и ставила его на стул, словно он мог заполнить пустоту, образовавшуюся после ухода Рона. А Финеас Нигеллус, несмотря на свои предыдущие заявления, казалось, не мог отказаться от возможности узнать больше о том, что собирается делать Гарри, и спрашивал разрешения вернуться снова через несколько дней, все так же, с завязанными глазами. Гарри был даже рад его обществу, потому что Финеас был хорошим собеседником, несмотря на его ехидность и заносчивость. Они смаковали каждую новость из Хогвартса, хотя Финеас и не был идеальным информатором. Он превозносил Снейпа до небес, потому что тот был первым, с тех времен, когда сам Нигеллус руководил школой, директором из представителей факультета Слизерина, поэтому им приходилось быть очень осторожными и избегать критических замечаний и оскорбительный вопросов относительно Снейпа, иначе Финеас Нигеллус тотчас же удалился бы из картины.
Как бы то ни было, он все же кое-что упомянул. Кажется, Снейп столкнулся с небольшим мятежом со стороны большинства студентов. Джинни было запрещено посещать Хогсмид. Снейп возобновил старый декрет Амбридж, запрещающий собрание трёх или более студентов или любые неофициальные кружки.
Из всего этого Гарри делал выводы, что Джинни, и, возможно, Невилл и Луна вместе с ней, старались как могли, чтобы продолжить занятия Армии Дамблдора. Эти скудные новости зажгли в Гарри желание увидеть Джинни настолько сильное, что у него даже сводило живот. И еще они заставляли его всё чаще думать о Роне… и о Дамблдоре… и самом Хогвартсе, по которому он скучал так же сильно, как и по своей бывшей девушке. Более того, когда Финеас Нигеллус говорил о жестоких методах правления Снейпа, Гарри на какую-то долю секунды овладевало безумие, и он представлял себе, мечтая просто вернуться в Хогвартс, чтобы присоединиться к борьбе с режимом Снейпа. В такие моменты быть накормленным, спать в мягкой постели, и, в конце концов, предоставить возможность другим нести все бремя ответственности вместо него казалось ему самой прекрасной перспективой в жизни. Но потом он вспоминал, что он является Нежеланным Номером Один, за голову которого обещают тысячу галлеонов, и что просто прийти в Хогвартс сейчас было бы так же опасно, как прийти в Министерство Магии. Конечно, когда Финеас Нигеллус неосторожно акцентировал внимание на этом факте, начиная задавать наводящие вопросы, касающиеся местонахождения Гарри и Герминоны, она просто убирала картину обратно в свою сумку, и после такого бесцеремонного прощания Финеас категорически отказывался возвращаться в течение последующий нескольких дней.
Становилось все холоднее и холоднее. Они не отваживались оставаться на одном месте долгое время, особенно в южной части Англии, где сильные заморозки причиняли им больше всего беспокойств, поэтому они продолжали путешествовать по стране, бросая вызов: горам, где дождь со снегом колотил по крыше палатке; обширным унылым топям, где палатка затапливалась холодной водой; и маленькому островку в центре озера в Шотландии, где снег ночью наполовину погреб под собой их убежище.
Они уже заметили сверкающие огнями рождественские елки в окнах нескольких домов, когда однажды вечером Гарри твердо решил снова предложить отправиться еще в одно, неисследованное ими, место. Они только что необыкновенно хорошо поели: Гермиона сходила в супермаркет за продуктами, укрывшись под Мантией-Невидимкой (деньги она добросовестно бросила в открытую кассу), - и Гарри подумалось, что с желудком, набитым спагетти Болоньез и консервированными грушами, она будет более сговорчивой. Кроме того, ранее он предусмотрительно предложил на несколько часов избавить их обоих от ношения Хоркрукса, и теперь тот висел на спинке кровати рядом с Гарри.
- Гермиона?
- Хмм? - Она скрутилась калачиком в одном из кресел с «Баснями Барда Бидла». Он не представлял себе, что еще она может вычитать нового из книги, которая не была такой уж большой. Но очевидно она все еще что-то расшифровывала в ней, потому что «Справочник Спелмана» лежал открытым на подлокотнике кресла.
Гарри прокашлялся. Он чувствовал себя точно так же, как и несколько лет назад, когда он просил профессора МакГонаглл разрешения посещать Хогсмид, не смотря на то, что ему не удалось уговорить Дёрслей подписать соответсвующую справку.
- Гермиона, я тут подумал, и…
- Гарри, не мог бы ты мне помочь кое с чем?
Она явно его не слушала. Она подалась вперед, и протянула ему «Басни Барда Бидла».
- Посмотри на этот символ, - сказала она, показывая на верх страницы. Под тем, что, как догадался Гарри, было названием рассказа (не умея читать древних рун, он не мог быть уверенным в этом), был нарисован какой-то треугольный глаз, зрачок которого пересекала вертикальная линия.
- Я никогда не изучал древних рун, Гермиона.
- Я знаю, но это не руны, и этого нет в справочнике. Я все время думала, что это рисунок глаза, но теперь мне так не кажется! Он был нарисован чернилами, это не часть книги, кто-то его нарисовал. Подумай, ты когда-нибудь видел его раньше?
- Нет… нет, погоди. - Гарри присмотрелся. - Разве не такой же символ был на шее у отца Луны?
- Я так и подумала!
- В таком случае, это знак Гриндельвальда.
Гермиона уставилась на него с открытым ртом.
- Что?
- Крам сказал мне…
Он пересказал историю, рассказанную ему Виктором Крамом на свадьбе. Гермиона выглядела потрясенной.
- Знак Гриндельвальда? - Она перевела взгляд с Гарри на странный символ, потом обратно. - Я никогда не слышала, чтобы у Гриндельвальда был знак. Об этом не упоминается ни в одной книге, которую я читала о нем.
- Ну, как я уже сказал, Крам говорит, что этот символ был высечен в стене Дурмстранга, и именно Гриндельвальдом.
Нахмурившись, она снова откинулась в кресле.
- Это очень странно. Если это символ Темной Магии, что он делает в книге с детскими сказками?
- Да, странно, - сказал Гарри. - И Скримджер должен был узнать его. Он был министром, он должен был быть экспертом в Темных делах.
- Я знаю… может быть, он, как и я, подумал, что это глаз. У всех остальных рассказов тоже есть маленькие иллюстрации над заголовками.
Она замолкла, продолжая разглядывать странный знак. Гарри попытался снова.
- Гермиона?
- Хмм?
- Я тут подумал. Я… я хочу отправится в Годрикову Лощину.
Она рассеянно посмотрела на него. Гарри был уверен, она все еще размышляет над загадочным символом в книге.
- Да, - сказала она. - Да, я тоже об этом думала. Я думаю, нам действительно необходимо туда отправится.
- Ты меня правильно расслышала? - спросил Гарри.
- Конечно. Ты хочешь отправится в Годрикову Лощину. Я согласна. Я думаю, мы должны пойти. То есть, я не могу придумать лучшего места, где бы он мог быть. Это будет опасно, но чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что он там.
- Э-э… что там? - спросил Гарри.
Она выглядела такой же сбитой с толку, каким себя чувствовал он.
- Ну, меч, Гарри! Дамблдор должен был знать, что ты захочешь вернуться туда. Ведь, Годрикова Лощина - это место рождения Годрика Гриффиндора.
- Правда? Гриффиндор родился в Годриковой Лощине?
- Гарри, ты когда-нибудь открывал «Историю Магии»?
- Э-э, - сказал Гарри, улыбаясь, похоже, впервые за последние несколько месяцев, и это было странным ощущением: мышцы лица с трудом подчинились ему. - Наверное, открывал… один раз… когда купил…
- Так вот, если деревня названа его именем, я подумала, что ты сможешь уловить связь, - сказала Гермиона. Сейчас она напомнила себя прежнюю, не похожую на ту Гермиону, какой она стала в последнее время: Гарри уже ждал, когда она скажет, что собирается в библиотеку. - В «Истории Магии» есть немного об этой деревне, подожди…
Она открыла расшитую бисером сумочку и рылась некоторое время, пока наконец не извлекла их старый школьный учебник, «Историю Магии» Батильды Бэгшот и она пролистала его, пока не нашла нужную страницу.
«Согласно Международному Закону о Секретности 1689, волшебники скрылись навсегда. Однако неизбежным стало то, что они начали организовывать собственные маленькие сообщества внутри государства. Много маленьких сёл и деревень привлекли к себе несколько семей волшебников, которые объединились для осуществления взаимной защиты и поддержки. Деревни Тинворт в Корнуэле, Верхний Флэгли в Йоркшире, и Оттери Сент Кэтчпоул, которая находится на южном побережье Англии, стали достаточно заметным оплотом целого ряда семей волшебников, живущих бок о бок с магглами, которые либо терпимо относились к подобному соседству, либо находились под действием заклятия Конфундус. Наверное, наибольшую известность среди таких наполовину смешанных поселений приобрела Годрикова Лощина, деревня на западе страны, где родился великий волшебник Годрик Гриффиндор, и где Боуман Райт, кузнец-волшебник, изобрел первый Золотой Снитч. На местном кладбище можно встретить фамилии многих старинных родов волшебников, и это, без сомнения, стало причиной появления большого количества сказаний и легенд о привидениях, на протяжении многих веков преследующих небольшую церквушку возле кладбища.»