ть с ними, открыл окно.
— Я вас не пущу, — пропыхтел он. — Норберт что-то расшалился — но я-то с ним справлюсь.
Когда они рассказали ему о письме Чарли, глаза Хагрида наполнились слезами, — хотя это, возможно, оттого, что Норберт цапнул его за ногу.
— Аййй! Всё в порядке, всего лишь башмак прокусил — играет — в конце концов, он ишо кроха.
Кроха молотила хвостом по стене, отчего в хижине трещали окна. Гарри и Гермиона направились обратно к замку, чувствуя, что дождаться субботы будет непросто.
Им было бы жаль Хагрида, когда тому пришло время прощаться с Норбертом, не будь они так взволнованы. Ночь была тёмной, небо — затянуто тучами, и они немного опоздали к Хагриду, — пришлось ждать, пока Брюзг уберётся с дороги, — полтергейст в вестибюле увлечённо играл в теннис со стеной.
Норберт был готов к путешествию, сидя в большом ящике.
— Я там ему приготовил на дорожку крыс и бренди, — невнятно говорил Хагрид. — И ишо его плюшевого мишку положил — вдруг ему станет скушно.
Судя по треску, доносящемуся из сундука, мишке отрывали голову.
— Пока, Норберт! — всхлипнул Хагрид, когда Гарри и Гермиона накрыли сундук плащом и забрались под него сами. — Мамочка никада тя не забудет!
Они и сами не могли понять, как им удалось дотащить сундук до замка. Полночь неуклонно приближалась, пока они волокли Норберта вверх по мраморным ступеням главного входа, по тёмным коридорам. Они преодолели другую лестницу, и ещё одну; даже один из коротких путей Гарри не облегчил задачу.
— Уже близко, — просипел Гарри, когда они добрались до коридора, ведущего к башне.
И тут они заметили кого-то впереди; ребята едва не уронили сундук. Забыв, что они и так невидимы, Гарри и Гермиона отступили в тень, вглядываясь в неясные очертания двух людей в десяти шагах от них. Зажглась лампа.
Профессор Макгонаголл, в клетчатом халате и сеточке для волос, крепко держала Малфоя за ухо.
— Наказание! — отчеканила она. — И минус двадцать баллов Слизерину! Разгуливать по замку среди ночи, как вы посмели…
— Вы не понимаете, профессор. Гарри Поттер скоро будет здесь — с драконом!
— Что за чушь! Как вам не стыдно так нагло лгать мне! Идём — я поговорю с профессором Снейпом о вашем поведении, Малфой!
После этого путь по узкой спиральной лестнице показался им необычайно лёгким. Едва ступив на вершину башни и с облегчением вдохнув холодный ночной воздух, они сбросили плащ.
Гермиона на радостях сплясала джигу.
— Малфоя ждёт наказание! Прямо петь хочется!
— Не надо, — предупредил Гарри.
Посмеиваясь над Малфоем, они ждали; Норберт копошился в сундуке. Примерно через десять минут вдали показались четыре метлы.
Друзья у Чарли, как оказалось, весёлые и приветливые. Они продемонстрировали Гарри и Гермионе специальную упряжь, подвешенную к двум мётлам. Общими усилиями они надёжно закрепили в ней Норберта; Гарри и Гермиона пожали остальным руки, наперебой благодаря их.
Наконец, Норберт исчезал вдали… исчезал… исчез.
Они с лёгким сердцем спустились по спиральной лестнице. Никакого дракона — Малфой получил наказание — что могло омрачить их счастье?
Ответ поджидал их у подножия лестницы. Едва они шагнули по коридору, из темноты выплыло лицо Филча.
— Так, так, так, — прошептал он, — у нас проблемы.
Они оставили плащ-невидимку на башне.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯЗАПРЕТНЫЙ ЛЕС
Хуже быть не могло.
Филч отконвоировал их на первый этаж, в кабинет профессора Макгонаголл; они ждали в полной тишине. Гермиона дрожала. Оправдания, алиби и отговорки, одна ничтожнее другой, роились в голове Гарри. Он не знал, как им выкрутиться на этот раз. Их загнали в угол. Как можно быть такими идиотами, чтобы забыть плащ? Для профессора Макгонаголл не существовало достойного повода бродить по школе среди ночи, да ещё и подниматься на Астрономическую башню, куда вообще вход был воспрещён, кроме как на занятия. Прибавить Норберта и плащ-невидимку — и им уже впору паковать чемоданы.
Гарри думал, что хуже быть не могло? Он ошибся. Появившаяся профессор Макгонаголл вела за собой Невилла.
— Гарри! — выпалил Невилл, едва увидев их с Гермионой. — Я хотел найти вас, предупредить, Малфой говорил, что поймает вас, когда вы будете с дра…
Гарри яростно замотал головой, чтобы Невилл замолчал, но профессор Макгонаголл это заметила. Возвышаясь над всеми тремя, казалось, она начнёт изрыгать пламя скорее, чем Норберт.
— Такого я от вас не ожидала. Мистер Филч сказал, что вы были на Астрономической башне. Сейчас час ночи. Объяснитесь.
Гермиона впервые не смогла ответить на вопрос учителя. Она сидела неподвижно, словно статуя, вперив взгляд в собственные тапки.
— Что ж, думаю, мне ясно, в чём здесь дело, — продолжала профессор Макгонаголл. — Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Вы скормили Драко Малфою байку о драконе, чтобы выманить его из постели и вовлечь в неприятности. Я уже поймала его. Полагаю, вам кажется смешным, что на эту историю клюнул и Лонботтом?
Гарри уловил взгляд Невилла и попытался без слов объяснить ему, что это не так, — вид у того был уязвлённый и ошеломлённый. Бедный, неуклюжий Невилл, — Гарри знал, чего ему стоило искать их в кромешной тьме, чтобы вытащить из беды.
— Я в бешенстве, — заявила профессор Макгонаголл. — Четверо учеников не в постелях — и за одну ночь! В жизни не слышала о таком! Я считала, что вы, мисс Грейнджер, куда разумнее. Что же до вас, мистер Поттер, мне казалось, Гриффиндор значит для вас больше. Вы все получаете наказания — да, мистер Лонботтом, и вы тоже — ничто не даёт вам право бродить по замку ночью, сейчас это особенно опасно — и минус пятьдесят баллов с Гриффиндора.
— Пятьдесят? — выдохнул Гарри; так их колледж терял первенство, которое он выцарапал в последнем квиддичном матче.
— Пятьдесят с каждого, — договорила профессор Макгонаголл; крылья её точёного носа затрепетали.
— Профессор… пожалуйста…
— Вы не можете…
— Не указывайте мне, Поттер, что я могу делать, а чего не могу. Теперь возвращайтесь в постель. Мне никогда ещё не было так стыдно за Гриффиндор.
Потеряно сто пятьдесят баллов. Гриффиндор опустился на последнее место. За одну ночь они отняли у Гриффиндора всякую надежду завоевать Школьный Кубок. Желудок Гарри словно завязали узлом. Как им теперь снова набрать баллы?
Гарри не спал всю ночь. Невилл всхлипывал в подушку, кажется, несколько часов. Гарри нечего было сказать ему в утешение. Он понимал, что тот, как и он сам, с ужасом ждал утра. Что будет с ними, когда остальные гриффиндорцы узнают, что они натворили?
Поначалу гриффиндорцы, проходя мимо гигантских песочных часов, показывающих количество баллов колледжа, решили, будто это какая-то ошибка. Как за ночь могло пропасть сто пятьдесят баллов? А потом правда постепенно расползлась по всей школе: Гарри Поттер, знаменитый Гарри Поттер, их герой двух квиддичных матчей, лишил их всех баллов разом, — он и ещё пара глупых первокурсников.
Будучи раньше любимцем всей школы, Гарри превратился в изгоя. Даже Хуфльпуф и Равенклав ополчились на него, — все надеялись, что Слизерин хоть в этот раз упустит Школьный Кубок. Куда бы ни пошёл Гарри, люди тыкали в него пальцем и оскорбляли, даже не трудясь понизить голос. А слизеринцы, встречаясь с ним, аплодировали, свистели и выкрикивали: «Спасибо, Поттер, мы твои должники!»
Только Рон поддерживал его.
— Все забудут об этом через пару недель. Фред и Джордж, пока они в Хогвартсе, потеряли жуть сколько баллов, а их всё равно любят.
— Но ведь не сто пятьдесят за раз? — возразил несчастный Гарри.
— Ну… нет, — признал Рон.
Было поздновато исправлять свои огрехи, но Гарри поклялся себе отныне не впутываться в дела, которые его не касались. Хватит с него шпионажа и всяких расследований. Ему было так стыдно, что он предложил Пруту отчислить его из команды.
— Отчислить? — прогремел Прут. — И какая от этого польза? Как нам вернуть баллы, если мы не выиграем следующий матч?
Но даже квиддич потерял для Гарри всякую прелесть. На тренировках его игнорировали, а, если нужно было упомянуть о нём, называли «следопыт».
Гермиона и Невилл тоже страдали. Им не приходилось так же плохо, как Гарри, — они не были так известны, — но и с ними никто не разговаривал. На уроках Гермиона перестала привлекать к себе внимание и работала молча, опустив голову.
Гарри был чуть ли не рад, что скоро экзамены. За занятиями ему удавалось на время забыть о своих невзгодах. Они с Роном и Гермионой держались вместе, работая до поздней ночи, запоминая составы сложных зелий, заучивая чары и заклинания, зубря даты магических открытий и гоблинских восстаний…
А затем, за неделю до начала экзаменов, решение Гарри не лезть не в своё дело подверглось неожиданной проверке. Возвращаясь в одиночестве из библиотеки, он услышал, как кто-то причитает в соседнем классе. Подойдя ближе, Гарри различил слова Квиррелла:
— Нет… нет… пожалуйста, не надо…
Похоже было, что кто-то угрожал ему. Гарри шагнул к двери.
— Хорошо… хорошо, — пролепетал Квиррелл.
В следующий миг Квиррелл вылетел из класса, поправляя тюрбан. Он был белый как мел и, казалось, вот-вот заплачет. Он умчался прочь; Гарри показалось, что Квиррелл даже не заметил его. Он подождал, пока шаги Квиррелла затихнут вдали, и заглянул в класс. Он был пуст, но дверь в дальнем углу была распахнута настежь. Гарри был на полпути к ней, когда вдруг вспомнил о данном себе обещании.
В то же время, он готов был поставить дюжину Философских Камней на то, что отсюда только вышел Снейп. А с учётом того, что Гарри сейчас услышал, Снейп должен был теперь скакать по школе вприпрыжку, — Квиррелл, похоже, сдался.
Гарри отправился назад, в библиотеку, — Гермиона проверяла Рона по астрономии. Гарри сообщил им, что сейчас услышал.