— А вот сюда…
Мистер Оливандер ощупал своим длинным белым пальцем шрам-молнию.
— Сожалею, но именно я продал ту палочку, которая это сделала, — сказал он мягко. — Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Очень сильная палочка, очень, а если попадёт не в те руки… ну, да если б знать, что та палочка натворит…
Он некоторое время молча качал головой, а потом, к облегчению Гарри, заметил Хагрида.
— Рубеус! Рубеус Хагрид! Какая приятная встреча… Дуб, шестнадцать дюймов, довольно изгибистая, не так ли?
— Что так, то так, сэр, — сказал Хагрид.
— Хорошая была палочка, хорошая. Однако, я полагаю, её сломали, когда вас выгнали из школы? — с неожиданной строгостью спросил мистер Оливандер.
— Э-э… Так точно, сэр, сломали, ага, — ответил Хагрид, переминаясь. — Половинки-то у меня остались, — добавил он радостно.
— Но вы её, конечно, больше не используете? — резко осведомился мистер Оливандер.
— О, нет, нет, сэр, как можно, — быстро ответил Хагрид.
Гарри заметил, как при этом он покрепче ухватил ручку розового зонтика.
— Хм-м-м, — сказал мистер Оливандер, устремив на Хагрида пронзительный взор. — Ну, что ж — мистер Поттер. Поглядим, — он вытащил из кармана складной аршин с делениями, обозначенными серебром. — Вы какой рукой колдуете?
— Э-э… Я вообще-то правша, — сказал Гарри.
— Вытяните руку. Вот так.
Он измерил Гарри сначала от плеча до кончиков пальцев, потом от запястья до локтя, от плеча до пола, от колена до подмышки и вокруг головы. При этом он приговаривал:
— Внутри каждой палочки от Оливандера содержится сильное волшебное вещество, мистер Поттер. Мы используем волосы единорогов, хвостовые перья фениксов и драконьи жилы. Как нет на свете двух одинаковых единорогов, фениксов или драконов, так же нет и двух одинаковых волшебных палочек Оливандера. И уж само собой, если взять палочку другого колдуна, то результат будет совсем не тот.
Гарри вдруг понял, что аршин, который уже мерил между его ноздрями, работает сам по себе. Мистер Оливандер порхал меж полок, снимая с них коробки.
— Довольно, — сказал он, и аршин свалился на пол. — Ну-с, мистер Поттер. Попробуем-ка вот эту. Бук, жила дракона. Девять дюймов. Удобная, гибкая. Возьмите в руку и просто взмахните.
Гарри взял палочку и (чувствуя себя очень глупо) помахал ею, но мистер Оливандер тотчас же выхватил её из его руки.
— Клён, фениксово перо. Семь дюймов. С приятной отдачей. Попробуйте…
Гарри едва успел поднять руку, как и эта палочка оказалась у мистера Оливандера.
— Нет, нет, нет… Вот. Эбонитовое дерево, волос единорога, восемь с половиной дюймов, пружинистая. Не бойтесь, пробуйте.
Гарри пробовал. И пробовал. И пробовал. Он понятия не имел, чего дожидался мистер Оливандер. Груда перепробованных палочек росла всё выше на витом стуле, но странное дело — чем больше палочек мистер Оливандер доставал, тем более счастливое выражение появлялось у него на лице.
— А, значит, сложный заказчик? Не извольте беспокоиться, подберём в точности то, что нужно… Интересно… А впрочем, почему бы и нет… необычное сочетание… Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, послушная, упругая.
Гарри взял палочку в руки и почувствовал, как сквозь его пальцы потекло тепло. Он поднял её над головой, со свистом опустил, и в пыльном воздухе заиграли алые и золотые искры, которые слетели, как фейерверк, с конца палочки, бросая танцующие блики на стены и потолок. Хагрид заухал и захлопал в ладоши, а мистер Оливандер вскричал:
— Ах, браво! О, весьма, весьма удачно. Ну и ну… однако, как странно… надо же, как удивительно странно…
Он уложил палочку Гарри в коробку и завернул коробку в бумагу, не переставая бормотать:
— Странно… Удивительно…
— Простите, пожалуйста, — не выдержал Гарри, — что странно?
Мистер Оливандер уставился своими бледными глазами на Гарри.
— Я, мистер Поттер, помню каждую палочку, которую я когда-либо продал. Все до единой. Так уж вышло, что феникс, перо которого теперь внутри Вашей палочки, сбросил ещё одно перо — лишь одно. Воистину, удивительно странно, что вам суждено владеть этой палочкой, в то время, как её сестра… Её сестра в ответе за ваш шрам.
Гарри сглотнул.
— О да, тринадцать с половиной дюймов. Тис. Удивительно, как оно порой складывается. Помните, палочка выбирает колдуна… Полагаю, что от вас стоит ждать великих свершений, мистер Поттер… В конце концов, Тот, Кого Мы Не Называем тоже творил великие дела… Ужасные, не спорю, но и великие.
Гарри вздрогнул. Теперь он не был уверен, что мистер Оливандер ему так уж понравился. Он уплатил за палочку семь золотых галеонов, и мистер Оливандер, кланяясь, выпроводил их из своей лавки.
Когда Гарри и Хагрид пробирались вниз по Пендикулярному переулку, жаркое послеполуденное солнце уже склонялось к горизонту. Они снова прошли сквозь стену, потом через опустевший «Дырявый Котёл». Гарри ничего не говорил, пока они шли по улице; он даже не заметил, как глазели на них в вагоне метро — они были обвешаны коробками странной формы, да ещё в клетке у Гарри на коленях спала сова. Ещё один эскалатор, и они вышли к Паддингтонскому вокзалу. Гарри сообразил, где они находятся, только когда Хагрид потрепал его по плечу.
— Можно перехватить чего-нибудь, до поезда ещё пара минут.
Он купил гамбургеров, и они примостились на пластиковых сиденьях в зале ожидания. Гарри всё время оглядывался. Всё вокруг выглядело до невозможности странно.
— Эй, Гарри, ты как, в порядке? Ты какой-то тихий, — сказал Хагрид.
Гарри не знал, как ему объяснить. У него был самый чудесный день рождения во всём свете — и всё же… Он жевал гамбургер и пытался подобрать правильные слова.
— Все думают, что я какой-то особенный, — начал он наконец. — Все эти люди в «Дырявом Котле», профессор Квиррел, мистер Оливандер… А я про колдовство совсем ничего не знаю. Почему они решили ждать от меня великих свершений? Я, оказывается, знаменитый — только я не могу вспомнить, за что. Я не знаю, что случилось той ночью, когда Воль… прости, когда мои родители погибли.
Хагрид наклонился к нему через столик. В глубине его бороды и за мохнатыми бровями проглядывала добрая улыбка.
— А ты не бери в голову, Гарри. Научишься, сам не заметишь. В Хогвартсе все с начала начинают, и ты с ними вместе. Ты только… будь тем, кто ты есть. Конечно, нелегко придётся. Ты не такой, как все, это завсегда трудно. Но ты не бойся — в Хогвартсе здорово. Тебе понравится. Мне вот до сих пор нравится.
Хагрид подсадил Гарри в поезд, на котором тот должен был приехать обратно к дому Дурсли, и протянул ему конверт.
— Это твой билет до Хогвартса. Первое сентября, вокзал Кингс Кросс[16] — ну, да там всё прописано. А если с семейкой твоей какие проблемы, так ты черкни мне пару строк, отправишь со своей совой, она знает, где меня искать… До скорой встречи, Гарри.
Поезд уже отходил от перрона. Гарри решил смотреть на Хагрида, пока вокзал не скроется из виду; он залез с ногами на скамью и прижался носом к стеклу, но моргнул, и в следующий миг Хагрида уже не было.
Глава шестая. Отправление с платформы девять и три четверти
Последний месяц, который Гарри пришлось провести в доме у Дурсли, радостным назвать было сложно. С одной стороны, Дадли теперь так боялся Гарри, что не хотел находиться с ним в одной комнате. С другой стороны, хотя дядя Вернон и тётя Петуния больше не запирали его в чулане, не заставляли его ничего делать, не орали на него — они при этом с ним вовсе не разговаривали. Наполовину в ярости, наполовину в ужасе, они вели себя так, как будто любой стул, на котором сидел Гарри, был на самом деле пустым. Бесспорно, во многих отношениях это определённо было улучшением, но через некоторое время начало действовать на нервы.
Гарри почти всё время проводил у себя в комнате со своей совой. Он решил назвать её Ядвигой[17]; это имя он откопал в «Истории Магии», и оно ему очень понравилось. Новые учебники были захватывающе интересными; читая их, он нередко засиживался допоздна, а Ядвига влетала и вылетала в распахнутое окно, когда ей хотелось. Хорошо, что тётя Петуния больше не приходила пылесосить — Ядвига любила приносить Гарри дохлых мышей. Каждый вечер, перед тем, как отправиться в постель, Гарри зачёркивал ещё одну клеточку на стенном календаре, и считал, сколько осталось до первого сентября.
В последний день августа он решился поговорить с дядей и тётей насчёт того, как ему добраться назавтра до вокзала Кингс Кросс. Он спустился вниз и прошёл в гостиную. Вся семья в полном сборе смотрела какую-то программу с вопросами и призами. Гарри прокашлялся, давая им понять, что он вошёл в комнату. Дадли завизжал и пулей вылетел в коридор.
— М-м-м… Дядя Вернон?
Дядя Вернон крякнул — это означало, что он слушает.
— Дядя Вернон… Мне надо завтра на Кингс Кросс, ехать в… ехать в Хогвартс.
Дядя Вернон крякнул ещё раз.
— Вы не могли бы меня подвезти?
Ещё кряк. Гарри решил принять его за подтверждение.
— Спасибо.
Он уже повернулся, чтобы идти обратно наверх, но тут дядя Вернон ни с того ни с сего заговорил.
— На поезд, значит. Странный способ до колдовской школы-то добираться. Ковёр-самолёт, видать, весь продырявился?
Гарри ничего не ответил.
— Где она хоть, эта школа?
— Я не знаю, — сказал Гарри, и вдруг понял, что он и в самом деле не знает.
Тогда он вытащил из кармана конверт, который ему дал Хагрид, и прочёл:
— Мне надо сесть в поезд, который отходит в одиннадцать с платформы девять и три четверти.
Дядя и тётя уставились на него.
— С какой платформы?
— Девять и три четверти.
— Не болтай чепуху, — сказал дядя Вернон. — Нет там никакой платформы девять и три четверти.
— А у меня на билете есть.
— Чокнутые, — сказал дядя Вернон. — Все, как один, сдвинутые. Точно тебе говорю.