Судья Трюк не останавливала игру, игра остановилась сама, но всё равно никто не понял, почему Гарри, взобравшись на метлу, вдруг резко спикировал вниз. Внимание всего стадиона было по-прежнему приковано к нему, так что все отчётливо видели, как он внезапным движением поднёс руку ко рту, словно его вот-вот должно было стошнить. Гарри выровнял метлу у самой земли, скатился с неё, падая на четвереньки, закашлялся, и что-то блеснуло в его руке.
— Я поймал снитч! — громко закричал он, высоко подняв золотой мяч над головой. Игра закончилась в полной неразберихе.
— Да он его не поймал, он его почти проглотил, — всё ещё выл Флинт двадцать минут спустя, но его никто не слушал, потому что это не имело никакого значения, ведь Гарри не нарушил правил игры. Ли Джордан счастливым голосом прокричал в микрофон результат: сборная Гриффиндор победила со счётом 170:60. Однако Гарри ничего этого не слышал. Сразу после того, как он показал всем пойманный им золотой мячик, Рон, Гермиона и Хагрид увели его в хижину Хагрида. И сейчас он сидел в ней и пил крепкий чай.
— Это всё Снегг, — горячо объяснял ему Рон. — Мы с Гермионой всё видели. Он смотрел на тебя, не отводя глаз, и шептал заклинания.
— Чушь, — возмутился Хагрид, который, когда с Гарри начали происходить непонятные вещи, с таким напряжением следил за ним, что не услышал, о чём шептались на трибуне Рон и Гермиона, и не заметил, что Гермиона куда-то отлучалась. — Зачем Снеггу делать такое?
Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, думая, стоит ли говорить Хагриду правду. Гарри решил, что стоит.
— Я кое-что узнал о нём, — сообщил он Хагриду. — В Хэллоуин он пытался пройти мимо трёхголового пса. Пёс его укусил. Мы думаем, что он пытался украсть то, что охраняет этот пёс.
Хагрид от неожиданности уронил чайник.
— А вы откуда про Пушка разузнали? — спросил он, когда к нему вернулся дар речи.
— Про Пушка?
— Ну да — это ж моя собачка. Купил её у одного… э-э… парнишки, грека, мы с ним в прошлом году… ну… в баре познакомились, — пояснил Хагрид. — А потом я Пушка одолжил Дамблдору — чтоб охранять…
— Что? — быстро спросил Гарри.
— Всё, хватит мне тут вопросы задавать, — пробурчал Хагрид. — Это секрет. Самый секретный секрет, понятно вам?
— Но Снегг пытался украсть эту штуку, — продолжал настаивать Гарри, надеясь, что Хагрид вот-вот проговорится.
— Чепуха, — отмахнулся от него Хагрид. — Снегг — преподаватель школы Хогвартс. Он ничего такого в жизни не сделает.
— А зачем же он тогда пытался убить Гарри? — вскричала Гермиона.
Похоже, после всего случившегося сегодня она коренным образом изменила своё представление о Снегге, которого ещё вчера защищала от обвинений Гарри и Рона.
— Я знаю, что такое колдовство, Хагрид. Я всё о нём прочитала и сразу могу понять, когда кто-то пытается что-то заколдовать! Для того чтобы наложить заклятие, нужен зрительный контакт, а Снегг не сводил с Гарри глаз, даже не моргнул ни разу. Я наблюдала за ним в бинокль, и потом видела, когда к нему подкралась!
— А я вам говорю: неправда это! — выпалил разгорячившийся Хагрид. — Не знаю, что там с метлой Гарри стряслось, но Снегг бы в жизни такое не вытворил, чтобы ученика попробовать убить! И вообще, вы трое, слушайте сюда: вы тут лезете в дела, которые вас не касаются вовсе, да! Вы лучше про Пушка забудьте и про то, что он охраняет, тоже забудьте. Эта штука только Дамблдора касается да Николаса Фламеля…
— Ага! — довольно воскликнул Гарри. — Значит, тут замешан некто по имени Николас Фламель, верно?
Судя по виду Хагрида, тот жутко разозлился на самого себя. Но изменить уже ничего не мог.
Глава 12Зеркало Еиналеж
Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замёрзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных очков за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квирреллом, врезаясь ему в затылок. Те немногие совы, которым удалось в то утро пробиться сквозь снежную бурю, чтобы доставить почту в школу, были на грани смерти. И Хагриду пришлось основательно повозиться с ними, прежде чем они снова смогли летать.
Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чём другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по тёплым уютным домам — всем, кроме Гарри, разумеется. Нет, в Общей гостиной Гриффиндора, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промёрзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь.
Хуже всего ученикам приходилось на занятиях профессора Снегга, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся изо ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним.
— Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждёт, — громко произнёс Драко Малфой на одном из занятий по зельеварению. — Бедные ребята, мне их жаль…
Произнося эти слова, Малфой смотрел на Гарри. Крэбб и Гойл громко захихикали. Гарри, отмеривавший на своих крошечных и необычайно точных весах нужное количество порошка — в тот раз это был толчёный позвоночник морского льва, — сделал вид, что ничего не слышит. После памятного матча, в котором Гриффиндор победил благодаря Гарри, Малфой стал ещё невыносимее. Уязвлённый поражением своей команды, он пытался всех рассмешить придуманной им шуткой. Она заключалась в том, что в следующей игре вместо Гарри на поле выйдет древесная лягушка, у неё рот шире, чем у Поттера, и потому она будет идеальным ловцом.
Однако Малфой быстро осознал, что его шутка никого не смешит, — возможно, Гарри поймал мяч очень своеобразным способом, но тем не менее он его поймал. И, более того, всех поразило, что ему удалось удержаться на взбесившейся метле. Малфой, ещё больше разозлившись и сгорая от зависти, вернулся к проверенной тактике и продолжил поддевать Гарри, напоминая ему и окружающим, что у него нет нормальной семьи.
Гарри действительно не собирался возвращаться на Тисовую улицу на рождественские каникулы. Неделю назад профессор МакГонагалл обошла все курсы, составляя список учеников, которые останутся на каникулы в школе, и Гарри тут же попросил внести его в этот список. При этом он совершенно не собирался себя жалеть — совсем наоборот, он не сомневался, что его ждёт лучшее Рождество в его жизни. Тем более что Рон с братьями тоже собирались остаться в Хогвартсе — их родители отправлялись в Румынию, чтобы проведать своего второго сына Чарли.
Когда по окончании урока они вышли из подземелья, то обнаружили, что путь им преградила неизвестно откуда взявшаяся в коридоре огромная пихта. Однако показавшиеся из-за ствола две гигантские ступни и громкое пыхтение подсказали им, что пихту принёс сюда Хагрид.
— Привет, Хагрид, помощь не нужна? — спросил Рон, просовывая голову между веток.
— Не, я в порядке, Рон… но всё равно спасибо, — донеслось из-за пихты.
— Может быть, вы будете столь любезны и дадите мне пройти, — произнёс кто-то сзади, растягивая слова. Разумеется, это мог быть только Малфой. — А ты, Уизли, как я понимаю, пытаешься немного подзаработать? Я полагаю, после окончания школы ты планируешь остаться здесь в качестве лесника? Ведь хижина Хагрида по сравнению с домом твоих родителей — настоящий дворец.
Рон прыгнул на Малфоя как раз в тот момент, когда в коридоре появился Снегг:
— УИЗЛИ!
Рон неохотно отпустил Малфоя, которого уже успел схватить за грудки.
— Его спровоцировали, профессор Снегг, — пояснил Хагрид, высовываясь из-за дерева. — Этот Малфой его семью оскорбил, вот!
— Может быть, но в любом случае драки запрещены школьными правилами, Хагрид, — елейным голосом произнёс Снегг. — Уизли, из-за тебя твой факультет получает пять штрафных очков, и можешь благодарить небо, что не десять. Проходите вперёд, нечего здесь толпиться.
Малфой, Крэбб и Гойл с силой протиснулись мимо Хагрида и его пихты, едва не сломав несколько веток и усыпав пол иголками. И ушли, глупо ухмыляясь.
— Я его достану, — выдавил из себя Рон, глядя в удаляющуюся спину Малфоя и скрежеща зубами. — В один из этих дней я обязательно его достану…
— Ненавижу их обоих, — признался Гарри. — И Малфоя, и Снегга.
— Да бросьте, ребята, выше нос, Рождество же скоро, — подбодрил их Хагрид. — Я вам вот чего скажу — пошли со мной в Большой зал, там такая красота сейчас, закачаешься!
Гарри, Рон и Гермиона пошли за волочившим пихту Хагридом в Большой зал. Там профессор МакГонагалл и профессор Флитвик развешивали рождественские украшения.
— Отлично, Хагрид, это ведь последнее дерево? — произнесла профессор МакГонагалл, увидев пихту. — Пожалуйста, поставьте его в дальний угол, хорошо?
Большой зал выглядел потрясающе. В нём стояло не менее дюжины высоченных пихт: одни поблёскивали нерастаявшими сосульками, другие сияли сотнями прикреплённых к веткам свечей. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и ветвей остролиста.
— Сколько там вам осталось до каникул-то? — поинтересовался Хагрид.
— Всего один день, — ответила Гермиона. — Да, я кое-что вспомнила. Гарри, Рон, у нас есть полчаса до обеда, нам надо зайти в библиотеку.
— Ах, да, я и забыл, — спохватился Рон, с трудом отводя взгляд от профессора Флитвика.
Профессор держал в руках волшебную палочку, из которой появлялись золотые шары. Повинуясь Флитвику, они всплывали вверх и оседали на ветках только что принесённого Хагридом дерева.
— В библиотеку? — переспросил Хагрид, выходя с ними из зала. — Перед каникулами? Вы прям умники какие-то…
— Нет, к занятиям это не имеет никакого отношения, — с улыбкой произнёс Гарри. — С тех пор, как ты упомянул имя Николаса Фламеля, мы пытаемся узнать, кто он такой.