– Не забудь – «Локомотор Мортис», – бормотала Гермиона на ухо Рону, пока тот прятал волшебную палочку в рукав.
– Я помню, - раздражённо огрызнулся Рон. – Не нуди.
Между тем в раздевалке Древ отвёл Гарри в сторонку:
– Не хочу давить, Поттер, но нам как никогда важно поскорее поймать Проныру. Закончить игру раньше, чем Снейп успеет слишком подсудить «Хуффльпуффу».
– Вся школа собралась! – закричал Фред Уизли, высовываясь за дверь. – Даже – небеса всемогущие! – сам Дамблдор подвалил!
Сердце в груди у Гарри исполнило сальто-мортале.
– Дамблдор? – переспросил он и кинулся к двери. И точно: эту серебряную бороду ни с чем не спутаешь.
Гарри едва не засмеялся от облегчения. Он спасён. Снейп не посмеет причинить ему зло на глазах у Дамблдора.
Возможно, именно поэтому Снейп выглядел таким угрюмым, когда команды выстраивались на поле; это и Рон заметил.
– Снейп прямо мрачнее тучи, – шепнул он Гермионе. – Смотри – взлетают. Ай!
Кто-то стукнул Рона по затылку. Оказалось, Малфой.
– Ах, извини, Уизли, я тебя не заметил. – Малфой широко ухмылялся Краббе и Гойлу. – Интересно, сколько Поттер на этот раз продержится на метле? Поспорим? А ты, Уизли, хочешь пари?
Рон не ответил; Снейп только что присудил хуффльпуффцам пенальти за то, что Джордж Уизли пульнул в него Нападалой. Гермиона, сощурившись и скрестив сразу все пальцы, следила за Гарри, который ястребом кружил над игроками и выглядывал Проныру.
– Знаете, по какому принципу, на мой взгляд, отбирают игроков в команду «Гриффиндора»? – громко спросил Малфой через несколько минут, как раз когда Снейп без видимых причин присудил «Хуффльпуффу» ещё одно пенальти. – Туда берут тех, кого жалко. Вот, например, Поттер – у него нет родителей. Потом Уизли – у них нет денег. И тебе, Лонгботтом, прямая дорога в команду – у тебя нет мозгов.
Невилл ярко покраснел и всё-таки смело повернулся к Малфою.
– Я стою дюжины таких, как ты, – промямлил он.
Малфой вместе с Краббе и Гойлом покатились со смеху, а Рон, не решаясь оторвать взгляд от игры, подбодрил:
– Так его, так, Невилл.
– Лонгботтом, если бы мозги были золотом, ты был бы беднее Уизли… И это ещё слабо сказано.
Рон от беспокойства за Гарри и так уже был на пределе.
– Слушай, Малфой, предупреждаю – ещё слово…
– Рон! – вскрикнула Гермиона. – Гарри!..
– Что? Где?
Гарри вдруг резко пошёл вниз. Зрители заахали, завопили. Гермиона вскочила с места, сунув скрещённые пальцы в рот, и заворожённо смотрела, как Гарри пулей несётся к земле.
– Уизли, радуйся, Поттер денежку углядел, – сказал Малфой.
Рон не выдержал. Малфой не успел и ахнуть, как Рон уже сидел на нём, притиснув к трибуне. Невилл поколебался и перелез через спинку скамьи – помочь.
– Давай, Гарри! – закричала Гермиона, вскочив на сиденье, чтобы лучше видеть.
Гарри летел прямо на Снейпа, и Гермиона не замечала у себя под ногами ни Рона с Малфоем, ни визжащего клубка из рук и ног, в который сплелись Невилл, Краббе и Гойл.
А в воздухе Снейп повернулся на метле и успел заметить, как совсем рядом мелькнуло нечто малиновое, – и тут же Гарри, триумфально воздев над головой руку с пойманным Пронырой, вышел из пике и взмыл ввысь.
Трибуны взорвались – это был рекорд: никто не помнил случая, чтобы Проныру поймали так скоро.
– Рон! Рон! Ты где? Игра окончена! Гарри победил! Мы победили! «Гриффиндор» впереди! – Визжа, Гермиона, танцевала на сиденье, а затем кинулась обниматься к Парвати Патил в переднем ряду.
В футе от земли Гарри спрыгнул с метлы. Он не верил сам себе. Он победил – игра окончена; она продлилась едва ли пять минут. Гриффиндорцы один за другим соскакивали с мётел на поле. Неподалеку приземлился Снейп с белым лицом и поджатыми губами – и тут Гарри почувствовал у себя на плече чью-то руку, поднял голову и встретился взглядом с улыбающимся Дамблдором.
– Отлично, – похвалил Дамблдор так тихо, что услышал только Гарри. – Приятно видеть, что ты не скучал по зеркалу… занимался делом… молодец…
Снейп сердито сплюнул на землю.
Немного погодя Гарри вышел из раздевалки – отнести «Нимбус-2000» в сарай. Давно уже он не был так счастлив. Теперь ему есть чем по-настоящему гордиться – уже никто не скажет, что он известен только своим именем. Никогда еще вечерний воздух не пах так сладко. Гарри брёл по мокрой траве, вновь переживая события последнего часа: тот слился в упоительный калейдоскоп счастья – вот к нему бегут гриффиндорцы и на плечах уносят с поля, вот поодаль скачут Рон и Гермиона, и у Рона из носа течёт кровь, а он всё равно орёт: «Ура!»
Гарри подошёл к сараю. Прислонился к деревянной двери и стал смотреть на «Хогвартс»: окна замка зажглись красным в лучах заходящего солнца. «Гриффиндор» вырвался вперёд. Он победил, он показал Снейпу…
Кстати, о Снейпе…
Скрываясь под капюшоном, с крыльца замка быстро сошёл человек. Явно не желая, чтобы его заметили, он торопливо зашагал к Запретному лесу. Гарри сразу позабыл о своей победе – он узнал эту крадущуюся походку. Снейп тайком идёт в Запретный лес, пока остальные сидят за ужином… С чего бы это?
Не раздумывая, Гарри вновь оседлал метлу и поднялся в воздух. Бесшумно паря над замком, он проследил, как Снейп буквально вбежал в лес. Гарри направил метлу за ним.
Кроны деревьев были так густы, что Гарри не видел, куда делся Снейп. Тогда он начал витать кругами, задевая верхушки деревьев, пока наконец не услышал голоса. Он полетел на звук, бесшумно опустился на высокий бук и осторожно полез по ветке, крепко держа в руках метлу и стараясь сквозь листву разглядеть, что происходит внизу.
Там, на тёмной поляне, стоял Снейп – причём не один. С ним был Страунс. Гарри не видел его лица, но заикался Страунс сильнее обычного. Гарри изо всех сил прислушался.
– …н-не знаю, з-зачем вам п-п-понадобилось встречаться с-со мной именно з-здесь, Северус…
– Ну, я просто надеялся сохранить наш секрет, – ответил Снейп ледяным тоном. – В конце концов, ученикам не положено знать о философском камне.
Гарри сильнее подался вперёд. Страунс что-то промямлил. Снейп его прервал:
– Вы уже выяснили, как пройти мимо чудища Хагрида?
– Н-н-но, Северус, мне…
– Поверьте, вам не понравится, если я стану вашим врагом, Страунс, – заявил Снейп и шагнул ближе.
– Я н-н-не з-з-знаю, что в-вы…
– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду.
Громко ухнула сова, и Гарри чуть не свалился с дерева. Он выровнялся на словах Снейпа:
– …ваш милый фокус-покус. Я жду.
– Н-но я н-не…
– Чудесно, – перебил Снейп. – Вскоре нам выпадет возможность побеседовать ещё, а до той поры вы всё обдумаете и решите, на чьей вы стороне.
Он накинул капюшон на голову и стремительно удалился. Почти совсем стемнело, но Гарри ясно видел Страунса. Тот стоял неподвижно, словно окаменев.
– Гарри, где же ты был? – вскричала Гермиона.
– Наши победили! Ты победил! Наши победили! – вопил Рон, колошматя Гарри по спине. – И я поставил Малфою фингал, а Невилл один дрался с Краббе и Гойлом! Он ещё не пришёл в себя, но мадам Помфри говорит, с ним всё будет в порядке, – вот и проучили слизеринцев! Все ждут тебя в гостиной, у нас праздник, Фред с Джорджем стащили на кухне пирогов и ещё много чего вкусного!
– Это сейчас не важно, – слегка задыхаясь, сказал Гарри. – Пошли, найдём пустую комнату, я вам такое расскажу…
Он убедился, что в комнате нет Дрюзга, и плотно закрыл дверь, после чего рассказал обо всём, что видел и слышал.
– Так что мы были правы – это и впрямь философский камень, и Снейп пытается заставить Страунса помочь. Снейп спросил, знает ли Страунс, как пройти мимо Пушка, а ещё говорил про какой-то «ваш фокус-покус»: значит, видимо, камень охраняет не только собака, ещё что-то… Заклинание, и вряд ли одно, да ещё Страунс наверняка наложил какое-нибудь заклятие от сил зла, сквозь которое Снейпу самому не прорваться…
– То есть хочешь сказать, камень в безопасности, только пока Страунс не расколется? – встревожилась Гермиона.
– Тогда считайте, что к следующему вторнику каменюка – тю-тю, – заявил Рон.
Глава четырнадцатаяНорберт, норвежский зубцеспин
Страунс, однако, оказался орешком потвёрже, чем они думали. Неделя шла за неделей, профессор бледнел и худел, но, кажется, не сдавался.
Всякий раз, проходя по коридору третьего этажа, Рон, Гарри и Гермиона прикладывались к двери: по-прежнему ли там ворчит Пушок? Снейп носился по школе в привычно дурном расположении духа – верный знак, что камень всё ещё в безопасности. При встречах со Страунсом Гарри ободряюще улыбался, а Рон стыдил всех, кто насмехался над профессором-заикой.
У Гермионы между тем появились заботы посерьёзней философского камня. Она принялась составлять расписания повторения пройденного и размечать разными цветами конспекты. Гарри с Роном и не возражали бы, но Гермиона с великим занудством пыталась привлечь и их.
– Гермиона, экзамены ещё через сто лет.
– Десять недель, – отрезала Гермиона. – Для Николя Фламеля – просто секунда.
– Но нам-то не по шестьсот лет, – напомнил Рон. – И вообще, зачем тебе повторять, ты и так всё знаешь.
– Зачем? Ты в своём уме? Да если не сдадим, нас не переведут во второй класс! Это очень ответственные экзамены, надо было давным-давно начинать готовиться, и о чём я только думала, где была моя голова…
К сожалению, точку зрения Гермионы полностью разделяли учителя. Они так завалили учеников заданиями, что пасхальные каникулы в отличие от рождественских прошли не особо весело. Нелегко отключиться от учёбы, когда над душой постоянно висит Гермиона – то зубрит двенадцать способов применения драконьей крови, то отрабатывает взмахи волшебной палочкой. Гарри и Рон, зевая и постанывая, почти всё свободное время проводили в библиотеке рядом с Гермионой и кое-как разделывались с дополнительными заданиями.