– Гарри Поттер, знаешь ли ты, для чего используется кровь единорога?
– Нет, – удивился Гарри. Странный какой-то вопрос. – На зельеделии мы проходили только рога и волосы из хвоста.
– Ибо убивать единорогов – чудовищное преступление, – сказал Фиренце. – На подобное злодейство способен лишь тот, кому в погоне за всевластием нечего терять. Кровь единорога вернёт к жизни, даже если ты на дюйм от неминуемой гибели, но очень дорогой ценой. Спасая себя, ты губишь создание столь невинное и беззащитное, что с той минуты, как его кровь коснется твоих губ, проклятая жизнь твоя будет жизнью лишь наполовину.
Гарри смотрел в затылок Фиренце, отливавший серебром в лунном свете.
– Но кто на это пойдёт? – вслух подумал он. – Чем быть навеки проклятым, лучше умереть, разве нет?
– Да, – согласился Фиренце. – Но вдруг тебе надо продержаться совсем чуть-чуть, пока не выпьешь другой напиток, что вернёт и силу, и власть и дарует вечную жизнь? Мальчик Поттер, известно ли тебе, что спрятано сейчас в стенах вашей школы?
– Философский камень! Ну конечно – Эликсир Жизни! Но я не понимаю, кто…
– Разве ты не знаешь, кто ждал долгие годы, чтобы вернуться к власти, кто цеплялся за жалкую жизнь в ожидании своего часа?
Точно железный кулак сжал сердце Гарри. В шелесте листвы он как будто вновь услышал слова Хагрида, сказанные той ночью, когда они познакомились: «…с чего ему исчезать? Кто говорит, помер. Вот уж бред! В нём небось и человеческого-то не осталось, помереть нечему».
– Вы хотите сказать, – сипло выдавил Гарри, – что это Воль…
– Гарри! Гарри, ты живой?
К ним по дорожке бежала Гермиона. Следом пыхтел Хагрид.
– Всё отлично, – ответил Гарри, сам едва понимая, что говорит. – Хагрид, единорог умер, он там, на поляне.
– Здесь я тебя оставлю, – прошептал Фиренце. – Ты в безопасности.
Гарри соскользнул с его спины.
– Удачи тебе, Гарри Поттер, – пожелал Фиренце. – И раньше бывало, что предсказания планет читались неверно – даже кентаврами. Надеюсь, и ныне мы ошиблись.
Он повернулся и лёгким галопом поскакал прочь, оставив дрожащего Гарри на тропе.
Ожидая возвращения друзей, Рон заснул в общей гостиной. Гарри растормошил его, Рон спросонок выкрикнул:
– Фол! Фол…
Но глаза его распахнулись, едва Гарри стал рассказывать, что произошло в лесу.
Гарри не сиделось на месте. Он расхаживал взад-вперёд перед камином. Его всё ещё трясло.
– Снейпу камень нужен для Вольдеморта… Вольдеморт отсиживается в лесу… а мы-то думали, Снейп всего-навсего хочет разбогатеть…
– Прекрати называть его по имени! – испуганным шёпотом воскликнул Рон, словно боялся, что Вольдеморт их услышит.
Гарри не обратил внимания.
– Фиренце меня спас, хотя не должен был… Бейн страшно рассердился… Сказал, нельзя вмешиваться в предсказанное планетами… Наверное, они показали, что Вольдеморт возвращается… Бейн считает, Фиренце зря помешал Вольдеморту меня убить… Видимо, это они тоже прочли по звёздам.
– Да прекратишь ты называть его по имени?! – просипел Рон.
– Остаётся только ждать, когда Снейп добудет камень, – лихорадочно продолжал Гарри, – тогда Вольдеморт вернётся и меня прикончит… Что же, хоть Бейн порадуется.
Перепуганная Гермиона утешила его, как могла:
– Гарри, все говорят, что Сам-Знаешь-Кто боится одного Дамблдора. Пока Дамблдор рядом, Сам-Знаешь-Кто не осмелится тебя тронуть. И потом, кто сказал, что пророчества кентавров верны? Это же как гадание, а профессор Макгонаголл говорит, что это очень неточная отрасль колдовских наук.
Небо уже посветлело, а они всё разговаривали и спать отправились совершенно выдохшиеся и охрипшие. Но оказалось, что ночные сюрпризы ещё не кончились.
Откинув одеяло, Гарри обнаружил под ним аккуратно свёрнутый плащ-невидимку. К нему была приколота записка:
На всякий случай.
Глава шестнадцатаяВ хранилище
Впоследствии Гарри так и не смог толком понять, как же всё-таки умудрился сдать экзамены: он ведь с минуты на минуту ждал, что в дверь ворвётся Вольдеморт. Однако дни шли за днями, а Пушок сидел за надёжно запертой дверью, целый и невредимый.
Стояла удушающая жара – особенно в большом кабинете, где первоклассники сдавали письменные экзамены. Им выдали новые перья, заговорённые от списывания.
Сдавали они и практические экзамены. Профессор Флитвик вызывал их в класс по одному и просил каждого заставить ананас отбить чечётку на столе. Профессор Макгонаголл внимательно наблюдала, как ученики превращают мышь в табакерку, – за изящество табакерки начислялись дополнительные баллы, а за табакерки с усами баллы вычитались. Снейп на экзамене всех нервировал: расхаживал по классу и дышал в затылок. Попробуй в таких условиях вспомнить состав зелья забвения!
Гарри старался изо всех сил – и пытался не обращать внимания на боль во лбу: та после похода в Запретный лес не прекращалась. Невилл считал, что Гарри не даёт спать тяжёлый случай экзаменационного невроза, но на самом деле просто вернулись старые кошмары. Только теперь они были страшнее – Гарри снилось таинственное существо под капюшоном, с окровавленным подбородком.
Рон и Гермиона тревожились о камне куда меньше Гарри – они не видели своими глазами того, что видел он, и у них не пылал от боли шрам на лбу. Безусловно, мысль о Вольдеморте их пугала, но он не являлся им во сне; к тому же они так усердно зубрили, что времени раздумывать, что затевает Снейп или кто угодно, у них попросту не оставалось.
Последним экзаменом была история магии. Какой-то час ответов на дурацкие вопросы о сбрендивших колдунах, изобретших дебильные котлы-самомесы, и всё – свобода! На целую восхитительную неделю, пока не объявят оценки. Когда призрак профессора Биннза произнёс наконец долгожданные слова:
– Положите перья и скатайте пергаменты, – Гарри вместе с остальными завопил от восторга.
– Всё оказалось значительно проще, чем я думала, – сказала Гермиона, когда они присоединились к ликующей толпе на солнечной лужайке у школы. – Кстати, не обязательно было учить ни про Кодекс чести оборотня 1637 года, ни про восстание Эльфрика Энергичного.
Гермиона любила обсудить правильные ответы на вопросы прошедших экзаменов, но Рон сказал, что его от этого тошнит, и они просто добрели до озера и плюхнулись там под дерево. Близнецы Уизли вместе с Ли Джорданом щекотали щупальца гигантского кальмара, что грелся на мелководье.
– Никакой больше зубрёжки, – счастливо вздохнул Рон, растягиваясь на траве. – Не хмурься, Гарри! Мы ещё только через неделю узнаем, что всё написали неправильно! Пока можно не беспокоиться.
Гарри потёр лоб.
– Хотел бы я знать, что это значит! – в сердцах воскликнул он. – Шрам болит всё время… И раньше бывало, но так часто – никогда.
– Сходи к мадам Помфри, – посоветовала Гермиона.
– Я не болен, – ответил Гарри. – По-моему, это предупреждение… Впереди опасность…
Но Рона нельзя было напугать – слишком уж было жарко.
– Гарри, успокойся. Гермиона права: пока Дамблдор рядом, с камнем ничего не случится. И потом, с чего ты взял, что Снейп выведал, как пройти мимо Пушка. Ему один раз ногу чуть не оторвали – вряд ли он в ближайшее время сунется ещё. И скорее Невилл будет играть в квидиш за сборную Англии, чем Хагрид предаст Дамблдора.
Гарри кивнул, но всё равно не мог отделаться от неясного ощущения, будто забыл что-то сделать, что-то очень важное. Когда он попробовал объяснить, Гермиона сказала:
– Всё из-за экзаменов. Я ночью проснулась и успела повторить полкурса превращений, пока не вспомнила, что экзамен-то мы уже сдали.
Гарри, однако, был уверен, что экзамены тут ни при чём. Он задумчиво наблюдал, как по ярко-синему небу к школе подлетает сова с запиской в клюве. Ему вот письма приходят только от Хагрида… Хагрид никогда не предаст Дамблдора… Хагрид никогда никому не скажет, как пройти мимо Пушка… никогда… но…
Гарри вдруг вскочил.
– Ты куда? – сонно промычал Рон.
– Я тут подумал… – сказал Гарри. Он весь побелел. – Нам надо встретиться с Хагридом – прямо сейчас.
– Зачем? – пропыхтела на бегу Гермиона, стараясь поспеть за ним.
– Тебе не кажется, что всё как-то странно? – Гарри карабкался вверх по травяному склону. – Хагрид мечтает о драконе – и ему невесть откуда подворачивается незнакомец, у которого как раз в кармане завалялось яйцо! Сколько народу разгуливает с драконьими яйцами в карманах, если это противозаконно? И вот посчастливилось же ему наткнуться именно на Хагрида! Не странно, нет? И как я раньше не сообразил?
– Вы про что это? – спросил Рон, но Гарри, стремглав летя к опушке леса, не ответил.
Хагрид сидел в кресле перед хижиной. Закатав штанины и рукава, он лущил горох в огромную миску.
– Приветик, – улыбнулся он. – Отстрелялись? Может, чайку?
– Ага, давай, – согласился Рон, но Гарри перебил:
– Нет, мы торопимся. Хагрид, у меня вопрос. Ты говорил, что выиграл Норберта. Как выглядел тот, с кем ты играл?
– А я помню? – беззаботно бросил Хагрид. – Он и плаща-то не снимал. – Но, увидев их ошарашенные физиономии, поднял брови. – А чего такого? В «Башке борова» – это деревенская пивная – полно чудиков. А тут – торговец драконами! Лица я не видал, это правда. Он в капюшоне был.
Гарри обессилено осел на землю к миске с горохом.
– А о чём ты с ним говорил, Хагрид? Упоминал «Хогвартс»?
– Мог… – Хагрид нахмурился, напрягая мозги. – Вроде… Он спросил, чем я занимаюсь, ну, я и говорю, дескать, тут лесником… Он спросил: а за какими зверюгами доводилось присматривать? Я назвал… Потом говорю: всегда жуть как хотел дракона… А потом… Не припомню точно, он всё выпивку заказывал, ещё да ещё… Погодите-ка… Да, потом он сказал, мол, у него есть драконье яйцо, можно в карты его разыграть… Но, говорит, докажи, что с драконом справишься, я его абы кому не отдам… Тут я и сказал, что после Пушка никакой дракон не страшен…