"Не понимаю, почему ты в свое время не пошла учиться вместе с Резником в Манго? Из тебя получился бы прекрасный лекарь – с твоей-то страстью возиться с сирыми и убогими".
"А сейчас ты снова меня дразнишь, или это очередной приступ самобичевания? Лучше скажи, почему ты не отправился в Хогвартс? Уж тебе-то Фокс не отказал бы в исцелении, к тому же до школы ближе, чем до Лондона".
"Без разрешения хозяина Фокс не смог бы мне ничем помочь", – он стиснул зубы. – "А хозяина не было".
"Не было?"
"Он еще вчера вечером улетел в Стокгольм. За старшую он оставил МакГонагалл, но мне на всякий случай открыл ваш последний код. Сказал, если что случится – к тебе".
"Проклятый мерзавец!" – вырвалось у нее, прежде чем она сумела сдержаться. – "Проклятый…"
"Не надо".
"Он снова бросил тебя. Я бы еще сто раз высказала ему в лицо все, что о нем думаю!" – она яростно заработала тампоном, а потом отшвырнула его и стянула повязку так сильно, что у него чуть не хрустнули ребра.
"Полегче…"
"Извини, я не хотела", – она осторожно погладила пальцами шероховатую поверхность бинта. – "Сильно болит?"
Он кусал губы и молчал, но через минуту все же не смог сдержаться.
"Быстрее. Иначе ты рискуешь наутро оказаться в невыгодном положении – с горой чужой окровавленной одежды на руках и…"
"И посторонним мужчиной на брачном ложе? Это тебя волнует?"
Он дернулся, но она не совсем поняла, из-за того ли, что его назвали посторонним или от чего-то другого.
"Если твои усовершенствованные зелья так эффективны, как ты говоришь, то я тебя надолго не задержу".
"Не волнуйся, раньше, чем через два дня нам никто компании не составит".
"Уверена?"
"А ты думал, что все будет как в той истории? Муж вернулся домой и обнаружил, что в его постели ночевал раненый рыцарь?"
"Я не читаю слезливых дамских историй. Магловских историй", – сухо подчеркнул он.
"Правда? А "Турнирный кодекс" кто в третьем классе прятал под учебником Трансфигурации? Уж точно не я".
Он не ответил, осторожно двигая плечом. Повязка крепко стягивала порез, и, хотя сквозь бинт проступали зеленоватые пятна зелья, рана перестала кровить.
"Неплохая работа. В прошлый раз, когда меня штопала практикантка из Манго, она сама чуть не упала в обморок при виде крови. Хуффльпуфф, одно слово. А ты молодец".
"Благодарю, конечно, но может быть, ты расскажешь, в каких обстоятельствах ухитрился напугать эту бедняжку? Надеюсь, это не…"
"Ты что, всерьез думаешь, что я могу кому-то рассказать об этом? Даже тебе?"
"О, черт!"
"Эти твои магловские выражения…"
"Я не хрупкий цветочек, как ты давно успел заметить", – она хмыкнула и начала собирать в миску испачканные тампоны и куски бинтов. Видимо, что-то в ее лице его так заинтересовало, что он усмехнулся и самодовольно откинулся на подушки.
"А, так значит, он до сих пор полагает, что ему в жены досталось неземное создание? Жаль беднягу".
"Будешь говорить гадости, я в красках опишу ему, как и за что ты его пожалел", – тут же отпарировала она. – "Чтобы было честно, я подожду недельку, чтобы у тебя окончательно затянулся порез, и будь готов к…"
"Мерлин, неужели он до сих пор кипятится и бежит бить морду каждому, кто заподозрит его дражайшую половину в наличии ума? И это после того, как ты была второй по успеваемости в нашей параллели!" – забыв о ране, он попытался привычным жестом сложить руки на груди, но тугая повязка заставила его глухо замычать.
"Только не делай резких движений", – она достала из шкафа рубашку и положила возле него. – "Как только почувствуешь, что можешь без проблем шевелить рукой, скажи, и я помогу тебе одеться".
Он что-то недовольно проворчал и покосился на аккуратный сверток на кровати. Рубашка была отвратительных, с его точки зрения, гриффиндорских цветов.
"Не бухти, в этом кошмарном доме дует из всех щелей. Я приготовлю тебе чай".
"Лучше кофе".
"Боишься заснуть?"
"Ничего подобного!" – мысль о том, на чьей кровати он может заснуть, была написана у него на лбу. – "Просто…"
"И кто же из нас специалист? Кофе после употребления слез феникса вызывает ощущение нездоровой эйфории…" – она отвернулась и взяла поднос, уставленный чашками и плошками с зельями.
"Большую эйфорию, чем сейчас, мне вряд ли дано испытать", – негромко сказали ей в спину. – "Кофе".
Поднос покосился, и чашки съехали на самый край, но она геройски удержала его и даже ничего не сказала. Хотя очень хотелось.
***
Кофе издавал такой густой завораживающий запах, что он нетерпеливо завозился, путаясь в слишком широких для него рукавах, и вытянул чашку из ее рук еще до того, как она успела поставить ее на столик у окна.
"Хорошо", – он отхлебнул и зажмурился. – "Кофе ты всегда хорошо умела варить".
"Все равно с тобой мне в этом не сравниться. Первый признак отличного зельевара…"
"Умение варить кофе", – согласился он, наблюдая за тем, как она наклонилась и начала собирать рассыпанные на полу фотографии. На одной из них беззаботно ухмылялся лохматый раздолбай в мятой мантии со съехавшими на нос очками. С другой махала рукой девушка в розовом летнем платье. На третьей фотографии раздолбай, все такой же взъерошенный и с выражением обалделого неверия в собственное счастье на лице, обнимал эту же девушку. Она стесненно улыбалась из-под рыжей челки и мелких белых звездочек, усыпавших свадебную фату. Между ними норовил втиснуться синеглазый красавец хипповатой наружности, а невысокий пепельноволосый парень с усталым лицом умиротворяюще похлопывал его по плечу.
"Да, я помню, как после экзаменов в четвертом классе ты угощал меня кофе по-арабски с какими-то совершенно невозможными добавками и специями. Ничего лучше я не пила, до сих пор вспоминаю", – она уселась на край кровати и внимательно посмотрела на худое тело в складках яркой рубашки. – "Я так и думала, что ты не дождешься меня и сам ее наденешь. Зря не носишь красное, тебе идет".
"Только через мой труп", – булькнул он между двумя глотками и нахмурился.
"Если дело так пойдет и дальше, то этого ждать недолго".
Он спокойно поставил чашку на стол.
"Тебя бы это так расстроило? Ты в курсе, что окажешься в меньшинстве? Сейчас любой с восторгом плюнет на труп проклятого Упивающегося Смертью и спляшет на его могиле".
"Не говори глупостей. Жизнь есть жизнь, и терять ее вот так, из-за одной ошибки, в которой виноват, кстати, не ты, а твой…"
"Давай не будем об этом", – предложил он почти угрожающе.
"Давай не будем", – согласилась она, чертя пальцем на одеяле бесконечные круги и спирали. – "Думаю, тебе и так по этому поводу хорошо промыли мозги".
Он снова раздраженно зашевелился на постели.
"Перестань".
"Знаешь, ты – взрослый, но ведешь себя иногда, как…"
"Надеюсь", – похолодел его голос, – "ты не станешь сравнивать меня с вашей тупоумной компанией. Блэком и остальными".
"Что ты имеешь против Блэка? Когда вы выясняете отношения, то выглядите одинаково глупо, знаешь ли".
"Одинаково? Что ж, может, ты и права", – его глаза внезапно заблудились в складках старой занавески, за которой дождь продолжал хлестать в стекло.
От неожиданности она даже рассмеялась.
"Что? Первый раз вижу, как ты соглашаешься с чем-то без уступок со стороны собеседника".
"Теперь, кажется, ты сама дразнишь меня?"
"Нет, просто пытаюсь развлечь тебя светской беседой, чтобы ты не заснул, когда плечо начнет жечь, и будет пора менять повязку. Но если хочешь, мы можем поговорить о погоде".
"После такого хорошего кофе спать не хочется", – он заворочался, пытаясь залезть под одеяло, но неудачно поднял руку и заскрипел зубами от боли.
"Замерз? Подожди, я сейчас", – она вскочила и помогла ему укутаться.
"Как ты здесь спишь? Из окна дует просто немилосердно".
"Любовь, знаешь ли, греет", – легко ответила она и тут же прикусила язык. Но было поздно.
Он замер.
"Ах, вот как", – заметил он без тени издевки.
"Представь себе", – она отвернулась.
"Пожалуй, предложение поговорить о погоде мне начинает нравиться все больше", – она услышала, как он беспокойно зашевелился.
"Уже жжет?" – заволновалась она и зашарила по одеялу, пытаясь отыскать его руку.
"Нет пока. Думаю, начнет примерно через час".
Рука была ледяная. А лоб – просто обжигал.
"Господи, да ты же весь горишь!"
"Ты находишь?" – сама флегма.
Таблетки она отыскала среди остальных лекарств, вываленных на пол ванной. Подняв упаковку с пола, она внезапно увидела в зеркале свое лицо – и вздрогнула. Широкие скулы, покрытые россыпью веснушек, показались ей пугающе бледными, точно у бэнши, а всегда огненные волосы – выцветшими, как у мертвеца. Она растерянно моргнула, и отражение ее смерти тут же ускользнуло из поля зрения, оставив вместо себя всего лишь обыкновенную молодую женщину с взволнованным усталым лицом. Замотав головой, она попыталась прогнать знобящее послевкусие встречи с призраком, но получилось плохо.
"Держи. Положишь под язык".
"Что это?" – он брезгливо рассматривал белые шарики у нее на ладони. – "Опять что-то магловское?"
"Жаропонижающее. Зелье варить слишком долго, а тебе надо скорее сбить температуру. Давай, возьми таблетки, будь хорошим мальчиком".
"Вот только не надо этого сюсюканья", – он сгреб таблетки и с заметным отвращением покатал их на ладони. – "Я не сопляк какой-нибудь, чтобы так надо мной кудахтать, и не твой…" – он осекся.
"Подержи таблетки во рту", – тихо сказала она. – "Они тают быстро".
Он поморщился, – эти магглы делали отвратительно горькие лекарства! – но спорить больше не стал. Укутанный одеялом почти до подбородка, он лежал в полутемной комнате и сумрачно рассматривал фотографии на комоде, пока она внизу отмывала пол от следов крови. Его взгляд то и дело застревал на фотографии девушки в розовом платье, но всякий раз он заставлял себя отвернуться и упирался глазами в свадебный снимок. Совершенно безвкусная золотая рамка с розовыми и голубыми цветочками – не иначе, как из самого дорогого магазина для новобрачных на Диагон-Аллее. Наверное, именно она была всему виной; она, в конце концов, заставила его сделать то, что он сделал. До комода было всего ничего, – только руку протянуть – и скоро дурацкие снимки уже были опрокинуты лицом вниз. Бестолково двигающаяся фигура разгильдяя больше его не раздражала.