Змеи разделились, так как стена раскололась надвое, половинки неслышно скользнули в стороны и исчезли из виду. Гарри, дрожа всем телом, вошел внутрь.
Глава семнадцатая. Наследник Слизерина
Он оказался в очень длинном, неярко освещенном зале. Ввысь уходили каменные колонны в форме переплетенных змей, они поддерживали терявшийся во мраке потолок и, в странном зеленоватом сумраке, наполнявшем это зловещее место, бросали на пол длинные, черные тени.
С бешено бьющимся сердцем, Гарри вслушивался в ледяное молчание. Может быть, василиск прячется вон в том темном углу, за колонной? И где же Джинни?
Он достал палочку и шагнул в проем между двумя змеевидными колоннами. Каждый его осторожный шажок гулким эхом отдавался от сумрачных стен. Он не забывал держать глаза едва приоткрытыми и был готов крепко зажмуриться при малейшем шорохе. Пустые глазницы каменных змей, казалось, внимательно следили за ним. Не один раз мальчику чудилось, что он заметил какое-то движение — и от этого в животе что-то словно обрывалось.
Затем, когда он поравнялся с последней парой колонн, впереди вдруг выросла статуя высотой во весь зал. Статуя стояла у задней стены.
Гарри пришлось сильно задрать голову, чтобы взглянуть в гигантское лицо: древнее и какое-то обезьянье, с длинной узкой бородой, которая висела почти до самого низу колдовской мантии, каменными складками спускавшейся к огромным серым ногам, твердо стоявшим на гладком полу зала. Между этих ног, лицом вниз, лежала крошечная фигурка в черной робе, с огненно-рыжими волосами.
— Джинни! — прошептал Гарри, бросился к ней и опустился возле нее на колени. — Джинни — не умирай — пожалуйста, не умирай… — Он отбросил волшебную палочку в сторону, схватил Джинни за плечи и перевернул. Ее лицо было бело как мрамор, и так же холодно, но глаза были закрыты, а значит, она не Окаменела. Но тогда она, должно быть…
— Джинни, пожалуйста, очнись, — горячо молил Гарри и тряс девочку за плечи. Но ее голова безжизненно моталась из стороны в сторону.
— Она не очнется, — произнес тихий голос.
Гарри дернулся и резко развернулся на месте, оставаясь на коленях.
Высокий, черноволосый юноша наблюдал за ним, прислонившись к ближайшей колонне. Его силуэт был странным образом размыт по краям, как будто Гарри смотрел на него сквозь запотевшее стекло. Тем не менее, ошибиться было невозможно…
— Том… Том Реддль?
Реддль кивнул, не сводя глаз с лица Гарри.
— Почему ты говоришь, что она не очнется? — отчаянно спросил Гарри. — Она не… не…
— Она еще жива, — ответил Реддль, — но едва-едва.
Гарри уставился на него. Том Реддль учился в «Хогварце» пятьдесят лет назад, и все же, вот он стоит здесь, от силы шестнадцати лет от роду, и светится призрачным, туманным светом.
— Ты призрак? — неуверенно спросил Гарри.
— Воспоминание, — спокойно ответил Реддль. — Хранившееся в дневнике пятьдесят лет.
Он показал на пол. Рядом с невероятных размеров ногами статуи лежала раскрытая книжица — дневник, найденный в туалете у Меланхольной Миртл. Какую-то долю секунды Гарри пытался сообразить, как этот дневник здесь оказался — но его внимание отвлекли другие, более неотложные дела.
— Ты должен помочь мне, Том, — сказал Гарри, снова приподымая голову Джинни. — Надо вытащить ее отсюда. Здесь Василиск… Я не знаю, где он, но он может появиться в любую секунду… Пожалуйста, помоги мне…
Реддль не шелохнулся. Гарри, вспотев, все же умудрился наполовину поднять Джинни с пола и потянулся за своей палочкой…
Но ее не было.
— Ты не видел?…
Он поднял глаза. Реддль по-прежнему наблюдал за ним — и вертел в длинных пальцах Гаррину палочку.
— Спасибо, — поблагодарил Гарри и протянул руку.
Губы Реддля изогнулись в улыбке. Он продолжал не отрываясь смотреть на Гарри и лениво поигрывать палочкой.
— Слушай, — настоятельно сказал Гарри. Колени у него подгибались под мертвой тяжестью тела Джинни. — Нам надо идти! Если появится василиск…
— Он не появится, если его не позвать, — невозмутимо ответствовал Реддль.
Гарри опустил Джинни обратно на пол — у него не было больше сил держать ее на весу.
— Что ты имеешь в виду? — не понял он. — Слушай, отдай палочку, она может мне понадобиться…
Улыбка на лице Реддля стала шире.
— Не понадобится, — заверил он.
Гарри смотрел на него, ничего не понимая.
— Что ты хочешь сказать, не понадо…
— Я долго ждал этого момента, Гарри Поттер, — ответил Реддль. — Ждал случая встретиться с тобой. Поговорить с тобой.
— Слушай, — Гарри начал терять терпение, — по-моему, ты не понимаешь. Сейчас мы в Комнате Секретов. Мы поговорим позже…
— Нам придется поговорить сейчас, — сказал Реддль, по-прежнему широко улыбаясь. Он спрятал палочку Гарри в карман.
Гарри уставился на него широко раскрытыми глазами. Происходило что-то очень-очень странное…
— Почему Джинни такая, что с ней? — спросил он медленно.
— Хороший вопрос, — приятным голосом произнес Реддль. — А вот ответом будет довольно длинная история. Как я полагаю, главная беда Джинни в том, что она открыла свое сердце и все свои секреты невидимому незнакомцу. Вот что с ней случилось.
— О чем ты говоришь? — не понял Гарри.
— О дневнике, — просто ответил Реддль. — О моем дневнике. Малышка Джинни вела этот дневник в течение многих месяцев, поверяла мне все свои жалкие тревоги и горести — как ее дразнят братья, как ей пришлось идти в школу в ношеной форме и с чужими книжками, и как, — глаза Реддля сверкнули, — она не смеет надеяться, что великий, знаменитый, прекрасный Гарри Поттер когда-нибудь обратит на нее внимание…
Во все продолжение этой речи Реддль не спускал с Гарри глаз. В них было почти голодное выражение.
— Это было на редкость скучно, вникать в глупые, никчемные заботы одиннадцатилетней девочки, — продолжал он. — Но я был терпелив. И я разговаривал с ней, писал в ответ. Я сочувствовал, был очень добр. Джинни полюбила меня. Никто не понимает меня так, как ты, Том… Я так рада, что у меня есть этот дневник, которому я могу довериться… это все равно что иметь друга, которого можно носить в кармане…
Реддль расхохотался. Смех, пронзительный, безжалостный, ледяной, совершенно не подходил к его внешности. Из-за этого смеха волосы встали дыбом на затылке у Гарри.
— Если можно так сказать о самом себе, Гарри, мне всегда удавалось очаровывать тех, кого нужно. Вот и Джинни открыла мне свою душу, а ее душа оказалась именно тем, что мне было нужно… Я становился все сильнее и сильнее, питаясь самыми тайными ее страхами, самыми страшными секретами. Я становился все более мощным, властным, сильным, гораздо сильнее, чем маленькая мисс Уэсли. Я окреп настолько, что смог передать ей часть моих собственных тайн, я начал мало-помалу переливать свою душу в нее …
— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри. Во рту у него совершенно пересохло.
— А ты еще не догадался, Поттер? — вкрадчиво спросил Реддль. — Комнату Секретов открыла Джинни Уэсли. Она задушила школьных петухов и накарябала угрозы на стене. Она натравила Слизеринского Змея на четырех муглокровок, равно как и на кошку этого шваха.
— Нет, — прошептал Гарри.
— Да, — равнодушно, спокойно бросил Реддль. — Разумеется, сначала она не знала, что это сделала именно она. Это было очень забавно. Жаль, что ты не сможешь прочитать в дневнике ее признания… они становились все более интригующими… Дорогой Том, — начал цитировать Реддль, следя за тем, как усиливалось выражение ужаса на лице у Гарри, — мне кажется, я теряю память. У меня форма вся в петушиных перьях, а я не знаю, откуда они взялись. Дорогой Том, я не могу вспомнить, чем я занималась вечером в Хэллоуин, у нас было нападение на кошку, а у меня роба спереди вся в краске. Дорогой Том, Перси постоянно твердит, что я очень бледная и сама на себя не похожа. Сегодня было еще одно нападение, а я опять не знаю, где я в это время была. Том, что мне делать? Мне кажется, я схожу с ума… Мне кажется, это я на всех нападаю, Том!
Гарри сжимал кулаки; ногти все глубже вонзались в ладони.
— Глупышка Джинни! Ей понадобилось очень много времени, чтобы перестать доверять своему дневнику, — рассказывал Реддль. — Но в конце концов она что-то заподозрила и попыталась избавиться от него. И тут на сцене появился ты, Гарри. Ты нашел дневник, чем меня несказанно порадовал. Ведь дневник мог найти кто угодно, и надо же, чтобы это оказался именно ты, тот самый человек, с которым мне так хотелось встретиться…
— А зачем тебе было со мной встречаться? — спросил Гарри. Волны гнева пробегали по его телу, ему стоило большого сдержаться, чтобы голос не дрогнул.
— Видишь ли, Джинни мне все о тебе рассказала, Гарри, — ответил Реддль. — Всю твою потрясающую историю. — Его взгляд скользнул по шраму на лбу, и выражение лица стало еще голоднее. — Я понял, что должен узнать о тебе из первых рук, поговорить с тобой, встретиться, если получится. Поэтому я решил показать тебе знаменитую сцену поимки мною этой неотесанной дубины, Огрида, чтобы заслужить твое доверие…
— Огрид — мой друг, — заявил Гарри. На этот раз голос его дрожал. — А ты заложил его, так ведь? Я думал, ты просто ошибся, но ты…
Реддль снова засмеялся своим пронзительным смехом.
— Что ж, мои показания против показаний Огрида. Попробуй себе представить, как это выглядело с точки зрения старого Армандо Диппета. С одной стороны, Том Реддль, бедный, но гениальный, сирота, но такой храбрый, староста школы, идеальный ученик… с другой, огромный, неуклюжий Огрид, источник всяческих неприятностей, то он пытается вырастить у себя под кроватью детенышей оборотня, то сбегает в Запретный лес драться с троллями… и все же я согласен, я сам удивился, что мой план так хорошо сработал. Я считал, что хоть кто-нибудь должен догадаться, что болван Огрид никак не может быть Наследником Слизерина. У