Фред с Джорджем уже завтракали. Но опять сидели отдельно от всех и о чем-то шептались, что было им отнюдь не свойственно. И Рон с друзьями, конечно, направился прямо к ним.
— Да-а, дело дрянь, — мрачно сказал Джордж Фреду. — Если он все же откажется говорить с нами, придется писать письмо, послать совиной почтой или прямо вручить. Он явно нас избегает, но мы своего добьемся.
— Кто вас избегает? — подсел к ним Рон.
— Исчезни, — буркнул Фред раздраженно.
— А почему дело дрянь? — спросил Рон Джорджа.
— Младший брат слишком приставучий.
— А что вы думаете о Турнире? Хотите в нем участвовать?
— Я спросил у Макгонагалл, как будут выбирать участников, а она не говорит, — сокрушался Джордж. — Велела замолчать и заняться трансфигурацией енота.
— Интересно, какими будут испытания? — задумался Рон. — Знаешь, Гарри, держу пари, что мы бы справились. Мы и раньше делали опасные вещи…
— Делать-то делали. Но не перед судейской бригадой, — остудил брата Фред.
— А кто обычно судит? — спросил Гарри.
— Всегда директора школ-участниц, — подала голос Гермиона. — На Турнире тысяча семьсот девяносто второго года все трое получили увечья. Тогда участники ловили дракона (конкретно, кокатриса), а он возьми и встань на дыбы.
Заметив, что многие с удивлением на нее таращатся, Гермиона, как всегда, начала сердиться: почему все они так мало читают!
— Об этом написано в «Истории Хогвартса»! Правда, в ней не все достоверно. Я бы ее назвала «Пересмотренная история». Или еще лучше: «Необъективная история Хогвартса. Избранные места. Многие приукрашены».
— Ты это про что? — не понял Рон. А Гарри сразу догадался, какая тирада за этим последует.
— Про домовых эльфов! — отчетливо и громко произнесла Гермиона, подтвердив догадку Гарри. — Ни одного раза на протяжении тысячи страниц в «Истории» не сказано, что мы все участвуем в жестоком угнетении сотни эльфов.
Гарри покачал головой и принялся за омлет. Они с Роном прохладно отнеслись к кампании Гермионы в защиту домовых эльфов. Но это не охладило ее пыл. Правда, они купили два значка, чтобы Гермиона хоть немного угомонилась. Но только выкинули деньги на ветер: менее говорливой она не стала. Хуже того, потребовала носить значки — подать пример другим. Каждый вечер, придя в гостиную, Гермиона высматривала очередную жертву, загоняла в угол и трясла у нее под носом жестяной банкой со значками.
— Да поймите же, — втолковывала она зачерствелым гриффиндорцам, — вам меняют простыни, топят камины, моют классы, на вас готовит целая армия крошек-волшебников. И за свой труд они не получают ни сикля. Это настоящие рабы!
Некоторые, среди них Невилл, опустили в банку пару сиклей, чтобы Гермиона отвязалась. Кое-кто слегка проникся ее словами, но этим дело и ограничилось. А многие и вовсе сочли ее приставания за шутку.
Рон возвел глаза к потолку, заливавшему зал последними лучами осеннего солнца. Фред проявил повышенный интерес к бекону (близнецы не купили значок «РВОТЭ»). А Джордж сказал:
— Слушай, Гермиона, ты-то хоть раз была на кухне?
— Конечно, нет, — отрезала Гермиона. — Ученикам…
— А мы были, — перебил ее Джордж и ткнул Фреда в бок. — И неоднократно. Воровали еду. И видели домовиков. Они там блаженствуют. Считают, что лучше работы нет!
— Потому что они необразованны и внушаемы. Им можно внушить что угодно, — горячо продолжала Гермиона, но тут зашумела крыльями совиная почта, и она смолкла.
Гарри вскинул голову — к нему летела Букля. Рон с Гермионой не отрывали от нее тревожного взгляда. Сова села на плечо Гарри, сложила крылья и устало протянула лапу. Гарри отвязал письмо Сириуса и дал ей корку бекона, которую Букля с благодарностью проглотила. Убедившись, что близнецы заняты обсуждением Турнира Трех Волшебников, он шепотом прочитал друзьям письмо:
«Спасибо за заботу, Гарри!
Но я уже вернулся в страну и сейчас в надежном укрытии. Держи меня в курсе всего, что происходит в Хогвартсе. Не используй Буклю, меняй сов. Обо мне не беспокойся, но сам будь начеку. Не забудь, что я сказал тебе про твой шрам.
Сириус».
— А сов менять зачем? — тихо спросил Рон.
— Букля очень выделяется среди других птиц, — мигом сообразила Гермиона. — Белоснежная сова, которая часто прилетает в одно и то же место, не может не привлечь внимание. Ведь полярные совы в наших краях не водятся.
Гарри свернул письмо и сунул в мантию, не понимая, уменьшило ли оно тревогу или усилило. Несомненно, Сириусу непросто было вернуться незамеченным. Но с другой стороны, когда Сириус неподалеку, чувствуешь себя спокойнее и не так долго ждешь ответа на отправленное письмо.
— Спасибо тебе, Букля, — поглаживал Гарри сову. Сонно ухнув, она нырнула клювом в кубок с апельсиновым соком и взлетела, предвкушая сладкий сон на маковке башни.
В воздухе витало ощущение праздника. На уроках никто себя не утруждал, все мысли были о гостях из Шармбатона и Дурмстранга. Даже зельеварение показалось не таким противным, ведь урок сегодня кончался на полчаса раньше. Прозвенел звонок. Гарри и Рон с Гермионой поспешили к себе в башню. Оставили в спальне сумки, надели мантии и помчались вниз по лестнице в холл.
Деканы факультетов построили учеников в колонны.
— Уизли, поправьте шляпу, — командовала профессор Макгонагалл. — Мисс Патил, уберите эту нелепую вещь с ваших волос. — Парвати нахмурилась и убрала большую декоративную бабочку с конца своей косы.
— Первокурсники, вперед. И пожалуйста, не толкайтесь!
Рядами спустились по главной лестнице и выстроились перед замком. Был ясный холодный вечер. Сгущались сумерки. Бледная призрачная луна уже взошла над Запретным лесом. Гарри, стоявший в четвертом ряду между Роном и Гермионой, заметил среди первоклашек Дэнниса Криви, которого трясло в предчувствии чего-то необычного.
— Скоро шесть, — взглянув на часы, Рон устремил взгляд на дорогу, ведущую к главным воротам. — На чем, по-твоему, они едут? На поезде?
— Сомневаюсь, — сказала Гермиона.
— А как тогда? На метлах? — предположил Гарри, глядя в небо, усеянное крупными звездами.
— Не думаю. Путь-то неблизкий.
— Может, портал? — терялся в догадках Рон. — А может, у них разрешается трансгрессировать до семнадцати лет?
— На территории Хогвартса трансгрессировать невозможно, сколько раз тебе говорить, — осекла его Гермиона.
Друзья внимательно обшаривали взглядами небо. Ни малейшего признака летящего предмета. Как всегда, тишь и покой. Гарри стал замерзать. Скорей бы уж появились гости! Может, они придумали какое-то необычное представление? Ему вспомнились слова мистера Уизли на стадионе перед матчем на Кубок мира: «Вечно одна и та же история. Не можем не пофорсить во время массовых сборищ».
К счастью, Дамблдор, стоящий с другими учителями в последнем ряду, в эту минуту воскликнул:
— Чует мое сердце — делегация Шармбатона недалеко!
— Где? Где? — обрадовались ребята, вертя головами.
— Вон! — крикнул шестикурсник, указывая на Запретный лес.
Нечто огромное, куда больше метлы, нет, целой сотни метел, летело по темно-синему небу, быстро увеличиваясь в размерах.
— Это дракон! — закричал один из первокурсников, совсем потерявший голову.
— Ты что, дурак? Это летучий дом! — уверенно заявил крошка Дэннис Криви.
Его догадка оказалась близка к истине. Гигантский темный объект почти касался верхушек деревьев. Льющийся из окон замка свет озарил приближающееся чудо — огромную карету бледно-голубого цвета, размером с большой дом. Ее тянула по воздуху дюжина крылатых золотых коней с развевающимися белыми гривами. Каждый из этих коней был величиной со слона.
Первые три ряда учеников подались назад. Заходя на посадку, карета снижалась с бешеной скоростью. И наконец, с оглушительным громом, от которого Невилл, подпрыгнув, наступил на ногу пятикурснику-слизеринцу, копыта золотых коней (размером с хорошее блюдо) коснулись земли на опушке Запретного леса. Следом приземлилась карета и покатила, подпрыгивая, на гигантских колесах; кони кивали исполинскими головами, выпучив огромные огненно-красные глаза.
Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещенные золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды. С облучка прыгнул мальчик в голубой мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля размером не меньше детских санок, и сразу же за ней изумленным зрителям явилась ее обладательница. Таких великанш Гарри никогда в жизни не видел. Неудивительно, что у кареты и лошадей столь впечатляющие габариты!
Только один Хагрид мог бы с ней помериться: вряд ли он хоть на сантиметр ее ниже. Впрочем, может потому, что Гарри привык к лесничему, женщина, стоявшая уже на первой ступеньке и озиравшая ряды ошеломленных зрителей, показалась ему все-таки выше Хагрида. Она вошла в полосу света, падающего из вестибюля замка, и обнаружилось, что у нее красивое лицо с оливковой кожей, темные с поволокой глаза и крупный орлиный нос, блестящие волосы собраны в пучок на затылке. Дама была с головы до ног закутана в черную атласную мантию, на шее и толстых пальцах поблескивали превосходные опалы.
Дамблдор зааплодировал. Ученики вторили. Многие вставали на цыпочки, чтобы лучше разглядеть великаншу.
Лицо ее расплылось в улыбке. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку. Директор, и сам роста немалого, лишь слегка склонился для поцелуя.
— Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс!
— Дамбледорр, — произнесла мадам Максим грудным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром здгавии?
— Спасибо. Я в превосходной форме.
— Мои ученики, — небрежно махнула она назад огромной ручищей.
Гарри, чье внимание было приковано к мадам Максим, только теперь заметил вышедших из кареты подростков лет семнадцати-восемнадцати. Их было около дюжины, и все они дрожали от холода в мантиях из тонкого шелка. Кое-кто обмотал голову теплым шарфом. Насколько Гарри мог видеть (учеников почти скрыла огромная тень мадам Максим), все они с опаской поглядывали на замок.