– Форма одежды – парадная, – продолжала профессор Макгонаголл. – Бал состоится в Рождество в Большом зале, начнется в восемь вечера и продлится до полуночи. И вот еще что… – Профессор Макгонаголл со значением обвела глазами класс. – На Рождественском балу допускаются некоторые вольности… можно… э-э-э… распустить волосы… и вообще, – неодобрительно закончила она.
Лаванда захихикала еще сильнее, зажимая рот ладошкой. На сей раз Гарри понял, что смешного: профессор Макгонаголл со своим тугим пучком никак не походила на человека, который, находясь в здравом уме, способен вольно распустить волосы.
– Но это НЕ означает, – снова заговорила профессор Макгонаголл, – что мы готовы опустить планку требований, которые наша школа предъявляет к своим учащимся. Я буду крайне недовольна, если ученики «Гриффиндора» как-либо опорочат свой колледж.
Ударил колокол, и в классе началась суета: все спешно собирали вещи и закидывали рюкзаки на спины.
Перекрикивая шум, профессор Макгонаголл позвала:
– Поттер! На пару слов, пожалуйста.
Предполагая, что с ним будут беседовать о несчастной безголовой сельди, Гарри поплелся к учительскому столу.
Профессор Макгонаголл подождала, пока все разойдутся, а затем сказала:
– Поттер, чемпионы и их партнеры…
– Какие партнеры? – перебил Гарри.
Профессор Макгонаголл посмотрела на него с подозрением, видимо подумав, что это он шутит.
– На Рождественском балу, Поттер, – холодно ответила она. – Партнеры по танцам.
У Гарри все внутри перевернулось и завязалось узлом.
– По танцам? – Он почувствовал, что неудержимо краснеет. – Я не умею танцевать, – выпалил он.
– Умеете, умеете, – ворчливо сказала профессор Макгонаголл. – Слушайте дальше. По традиции Рождественский бал открывают чемпионы и их партнеры.
Гарри тут же представил себя во фраке и цилиндре рядом с девушкой в платье с оборочками, вроде тех, что тетя Петуния надевала на конторские вечера в фирме дяди Вернона.
– Я не танцую, – повторил он.
– Это традиция, – отрезала профессор Макгонаголл. – Вы чемпион «Хогварца», представитель школы, и должны выполнять все, что положено. Поэтому, Поттер, вы обязаны найти партнершу.
– Но… я не…
– Я все сказала, Поттер, – весьма непререкаемо произнесла профессор Макгонаголл.
Неделю назад Гарри сказал бы, что по сравнению с венгерским хвосторогом поиск партнерши – ерунда на постном масле. Но теперь, когда встреча с драконом осталась позади и нависла необходимость приглашать на бал какую-то девчонку, Гарри предпочел бы второй тур сражения с чудовищем.
Еще никогда списки остающихся в школе на рождественские каникулы не бывали такими длинными. Гарри оставался всегда – иначе ему приходилось бы проводить каникулы на Бирючинной улице, – но обычно таких, как он, было мало. А в этом году оставались все, начиная с четвероклассников и старше, причем все они, по мнению Гарри, дружно помешались на предстоящем бале – девочки уж точно, и внезапно оказалось, что девочек в «Хогварце» немыслимое количество; раньше Гарри этого почему-то не замечал. Девочки хихикали и шептались по углам; девочки заливались пронзительным смехом при виде мальчиков; девочки делились соображениями о том, что они наденут в рождественский вечер…
– И чего они всегда стайками? – спросил у Рона Гарри, когда мимо них, фыркая, продефилировала дюжина девочек. Все до единой пялились на Гарри. – Как, спрашивается, отловить кого-нибудь в одиночестве и пригласить?
– Лассо? – предложил Рон. – А ты уже выбрал кого?
Гарри не ответил. Он прекрасно знал, кого хотел бы пригласить, но вот решиться… Чо на год старше, она очень хорошенькая, превосходно играет в квидиш и вообще пользуется большой популярностью…
Рон, похоже, догадывался, что творится с Гарри.
– Слушай, у тебя не будет проблем. Ты чемпион, только что победил дракона. Спорим, они на тебя в очередь записываются?
Во имя недавно восстановленной дружбы Рон снизил уровень зависти в голосе до еле заметного минимума. И кроме того, к вящему изумлению Гарри, оказалось, что Рон прав.
Назавтра же его пригласила на бал кудрявая третьеклассница из «Хуффльпуффа», с которой Гарри ни разу не перемолвился и словом. Гарри так перепугался, что, не успев даже задуматься, ответил «нет». Девочка ушла обиженная, а Гарри всю историю магии терпел подколки Дина, Шеймаса и Рона. На следующий день к нему обратились еще две девочки, второклассница и (о ужас!) пятиклассница. Последняя подошла с таким видом, будто намеревалась дать ему по морде, если он откажется.
– А она, между прочим, ничего, – признал Рон, отсмеявшись.
– Она же на фут выше меня, – пролепетал Гарри, все еще не в себе от потрясения. – Представляю, как бы мы с ней выглядели на балу.
Ему вспоминались слова, сказанные Гермионой о Круме: «Они бегают за ним только потому, что он знаменитость!» Гарри очень сомневался, что все эти девочки захотели бы пойти с ним на бал, не будь он чемпионом. А потом задумался: волновало бы его это, если бы его пригласила Чо?
В целом следовало признать, что, после того как он благополучно покончил с первым испытанием, жизнь явно наладилась – даже если учесть новую неприятность, а именно бал. В коридорах дразнили гораздо меньше, и этим, подозревал Гарри, он был во многом обязан Седрику, – похоже, тот в благодарность за подсказку о драконе велел хуффльпуффцам оставить Гарри в покое. Значки «Болей за СЕДРИКА ДИГГОРИ» тоже попадались реже. Драко Малфой, разумеется, не переставал при каждом удобном случае цитировать статью Риты Вритер, но публика откликалась все равнодушнее – а что еще приятнее, в «Оракуле» так и не появилось статьи об Огриде.
– По правде сказать, не больно-то ей было интересно про всяких существ, – признался Огрид, когда перед каникулами, на последнем занятии по уходу за магическими существами Гарри, Рон и Гермиона поинтересовались, как прошло интервью с Ритой. К величайшему облегчению всего класса, Огрид больше не настаивал на прямых контактах с драклами, и сегодня все спокойно сидели позади хижины за деревянным столом и готовили новое меню, которое должно было раздразнить аппетит этих тварей. – Она про тебя выведывала, Гарри, – вполголоса продолжал Огрид. – Ну я ей и рассказал, что мы давно друзья, с той самой поры, как я тебя от Дурслеев забирал. «И за все четыре года вам ни разу не приходилось его ругать?» – это она спрашивает. Нет, говорю, да только это ей, кажись, не по нраву пришлось. Думала, я скажу, дескать, ты ужас что такое.
– Ну еще бы, – подтвердил Гарри, бросив пригоршню драконьей печенки в большой металлический таз и взяв со стола нож, чтобы нарезать еще. – А то сколько можно писать о бедном трагическом герое? Это скучно.
– Ей нужен новый ракурс, Огрид, – поучительно произнес Рон, облупляя скорлупу с саламандровых яиц. – Надо было признаться, что Гарри – малолетний маньяк.
– Какой же он маньяк! – Огрид был искренне шокирован.
– Взяла бы интервью у Злея, – буркнул Гарри. – Он бы такого порассказал. «Поттер упорно нарушает все возможные правила с первого дня…»
– Это он так говорил? – спросил Огрид, а Рон с Гермионой засмеялись. – И то, бывает, ты правила обходишь… но вообще-то ты у нас молодец.
– Твое здоровье, – ухмыльнулся ему Гарри.
– А ты на бал придешь, а, Огрид? – поинтересовался Рон.
– Может, и приду, чего ж нет, – пробасил Огрид. – Должно быть знатно. Гарри, ты открываешь танцы? Кого пригласишь-то, знаешь уже?
– Пока нет. – Гарри почувствовал, что снова заливается краской. Развивать тему Огрид не стал.
В последнюю неделю семестра школа прямо бурлила – чем дальше, тем больше. Повсюду носились слухи о Рождественском бале, хотя Гарри не верил и половине из них – скажем, тому, что Думбльдор закупил у мадам Росмерты восемьсот баррелей глинтмеда. Но то, что он ангажировал знаменитых «Чертовых сестричек», вроде было истинной правдой. Кто или что такое «Чертовы сестрички», Гарри понятия не имел, у него никогда не было колдовского радио, но, по безумному ажиотажу среди тех, кто вырос, регулярно слушая КВН («Канал Волшебных Новостей»), он заключил, что это ужасно популярная музыкальная группа.
Некоторые учителя, например маленький профессор Флитвик, оставили попытки обучать детей, когда их мысли явно где-то витают; в среду он разрешил играть в игры и почти весь урок беседовал с Гарри о том, как идеально тот выполнил призывное заклятие на первом испытании. Другие учителя благородничать не собирались. Так, профессора Биннза ничто не могло отвратить от тщательного перепахивания конспектов о восстаниях гоблинов – ему и собственная смерть не помешала учительствовать, что уж говорить о такой мелочи, как Рождество. Удивительно, но Биннзу удавалось даже о кровавых злодейских бунтах рассказывать так, что они выходили скучнее отчета Перси о днищах котлов. Профессор Макгонаголл и Хмури заставляли класс работать до последней секунды, а Злей, разумеется, скорее усыновил бы Гарри, чем позволил играть у себя на уроке. С премерзким видом оглядев класс, он уведомил всех, что на последнем уроке триместра даст контрольную по противоядиям.
– Злыдень, вот кто он такой, – горестно вздохнул вечером Рон в гриффиндорской гостиной. – Устроить контрольную на самом последнем уроке. Испортить последние денечки дурацким повторением.
– Ммм… нельзя сказать, чтобы ты перенапрягался, – заметила Гермиона, взглянув на него поверх пергамента по зельеделию. Рон сосредоточенно строил домик из колоды карт-хлопушек – по сравнению с мугловыми картами занятие куда интереснее, потому что все сооружение в любую секунду могло взорваться.
– Рождество же, Гермиона, – лениво проговорил Гарри; сидя в кресле у камина, он в десятый раз перечитывал «Полеты с “Пушками”».
Гермиона и его одарила свирепым взглядом:
– А ты мог бы заняться чем-нибудь поконструктивнее, даже если не хочешь повторять противоядия!
– Например? – небрежно полюбопытствовал Гарри, увлеченно наблюдая, как игрок «Пушек» Джои Дженкинс запускает Нападалу в Охотника «Недотепских нетопырей».