А тем временем наступил первый день нового триместра, и Гарри отправился на уроки, нагруженный, как всегда, книжками, перьями и пергаментом, но дополнительной тяжестью на нем висело сосущее беспокойство из-за неразгаданной загадки, будто он и яйцо повсюду таскал с собой.
Школьный двор по-прежнему был завален снегом, а окна теплиц запотели, и на гербологии сквозь них ничего не было видно. В такую погоду никому не хотелось ухаживать за магическими существами; правда, как справедливо заметил Рон, уж драклы их точно согреют: либо станут за ними гоняться, либо своими взрывами подожгут домик Огрида.
Однако, приблизившись к хижине, ребята увидели пожилую ведьму с седым ежиком и мощным подбородком.
– Поторопитесь, поторопитесь, колокол прозвенел пять минут назад, – рявкнула ведьма, когда они продрались к ней по снегу.
– А вы кто? – вытаращился Рон. – И где Огрид?
– Я – профессор Гниллер-Планк, – отрывисто сказала дама, – временный преподаватель ухода за магическими существами.
– Где Огрид? – громко повторил Гарри.
– Он не вполне в форме, – не вдаваясь в подробности, сообщила она.
До Гарри донесся тихий гадкий смех. Гарри обернулся – подошли слизеринцы, возглавляемые Драко Малфоем. У всех был довольный вид, новой преподавательнице никто не удивился.
– Сюда, пожалуйста, – пригласила профессор Гниллер-Планк и направилась вокруг загона, где зябко ежились и тряслись от холода огромные бэльстэкские кони. Гарри, Рон и Гермиона пошли за ней, на ходу оглядываясь на хижину. Занавески на окнах задернуты. Где же Огрид? Лежит внутри, больной и одинокий?
– А что с Огридом? – спросил Гарри, нагнав профессора Гниллер-Планк.
– Вас не касается, – ответила она так, будто он сует нос куда не следует.
– Да вот касается, – с горячностью возразил Гарри. – Что с ним такое?
Профессор Гниллер-Планк как будто не услышала. Вдоль загона она вывела класс на опушку Запретного леса. Там к дереву был привязан большой красивый единорог.
Девочки заохали.
– О-о-о, какой красивый! – прошептала Лаванда Браун. – Откуда она его взяла? Их ведь трудно поймать!
По сравнению с ослепительно-белым единорогом снег казался серым. Животное нервно било золотыми копытами и запрокидывало рогатую голову.
– Мальчикам – отойти! – приказала профессор Гниллер-Планк, выбросив назад руку и больно ткнув Гарри в грудь. – Единороги предпочитают женщин. Девочки – вперед, подходите осторожно… Тихо, тихо, не торопитесь…
Она и девочки медленно направились к единорогу. Мальчики остались у изгороди.
Как только профессор Гниллер-Планк отошла, Гарри повернулся к Рону:
– Что с ним случилось? Как думаешь, может, дракл?..
– Нет, Поттер, драклы его не растерзали, если ты об этом, – раздался вкрадчивый шепот Малфоя. – Нет. Просто он стыдится показать людям свою громадную противную рожу.
– О чем ты? – огрызнулся Гарри.
Малфой достал из кармана свернутый газетный лист.
– Вот, – сказал он. – Жаль тебя огорчать, Поттер… – И гнусно осклабился.
Гарри схватил и развернул вырезку. Рон, Шеймас, Дин и Невилл читали через его плечо. Статья предварялась фотографией Огрида – выглядел тот до крайности неблагонадежно.
Альбус Думбльдор, эксцентричный директор школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц», всегда позволял себе необъяснимые вольности в подборе преподавательского состава, отмечает наш специальный корреспондент Рита Вритер. В сентябре на должность преподавателя защиты от сил зла был принят пресловутый Аластор «Шизоглаз» Хмури, помешанный на сглазе бывший аврор. Если учесть дурную привычку Хмури нападать на всякого, кто в его присутствии осмеливается сделать резкое движение, этот административный ход вызвал немалое удивление в министерстве магии. В то же время Шизоглаз Хмури выглядит вполне добропорядочным гражданином в сравнении с тем человекоподобным существом, которого Думбльдор назначил на пост преподавателя ухода за магическими существами.
Рубеус Огрид, по его собственному признанию, исключенный из «Хогварца» на третьем году обучения, с тех самых пор вел благополучную жизнь, выполняя обязанности хранителя ключей и лесника – эту работу предоставил ему Думбльдор. Однако в прошлом году Огрид умело воспользовался своим таинственным влиянием на директора и в обход многих более достойных кандидатов добился еще одной должности – преподавателя ухода за магическими существами.
Мужчина дикарской наружности и пугающих габаритов, Огрид использовал свое новообретенное положение с тем, чтобы посредством разнообразных чудовищных созданий терроризировать вверенных его попечению учеников. Думбльдор смотрел сквозь пальцы на то, как Огрид на уроках, которые немало учеников называют не иначе как «страшные», калечил детей.
«На меня напал гиппогриф, а моего друга Винсента Краббе жутко искусал скучечервь, – рассказал четвероклассник Драко Малфой. – Мы все ненавидим Огрида, только боимся кому-нибудь об этом сказать».
При этом Огрид не намерен прекращать свою деятельность, направленную на устрашение школьников. В беседе с корреспондентом «Оракула», состоявшейся в прошлом месяце, он признался, что выращивает существ, которых он окрестил «взрывастыми драклами». Эти существа суть не что иное, как в высшей степени опасный гибрид мантикоры и огнекраба. Как все мы знаем, новые породы магических существ надлежит выводить под строжайшим контролем департамента по надзору за магическими существами. Но Огрид, похоже, считает, что мелкие ограничения не для него.
«Ну, я просто позабавился чутка», – отмахнулся он и быстро сменил тему разговора.
Вдобавок к вышесказанному (хотя и этого более чем достаточно) «Оракул» получил неоспоримые доказательства того, что Огрид – не чистокровный колдун, каковым всегда прикидывался. В действительности он даже не вполне человек. Согласно сведениям, полученным из эксклюзивного источника, его мать – не кто иная, как гигантесса Фридвульфа, чье местонахождение в настоящее время неизвестно.
В течение последнего столетия кровожадные и злые гиганты, бесконечно воюя друг с другом, довели себя почти до полного истребления. Горстка оставшихся в живых влилась в ряды сторонников Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут. На их совести лежат наитягчайшие преступления, совершенные в годы его ужасного правления, в том числе массовые убийства муглов.
Фридвульфа не попала в число гигантов, уничтоженных аврорами, боровшимися против черных магов. Возможно, она, бежав из страны, примкнула к одному из сообществ гигантов, все еще обитающих в горных массивах других стран. Если принять во внимание преподавательские эскапады сына Фридвульфы, становится ясно, что он унаследовал жестокий характер своей матери.
По невероятной прихоти судьбы, Огрид известен тем, что завел близкую дружбу с мальчиком, который послужил причиной падения Сами-Знаете-Кого – и тем самым вынудил мать Огрида, как и остальных приспешников Сами-Знаете-Кого, скрываться в изгнании. Возможно, бедный Гарри Поттер не знает всей правды о своем большом друге – однако Альбус Думбльдор бесспорно обязан предостеречь Гарри Поттера и остальных школьников от опасностей, которыми чревата дружба с полугигантами.
Гарри дочитал и посмотрел на Рона.
– Как она узнала? – прошептал тот, разинув рот от удивления.
Гарри беспокоило другое.
– Что значит «мы все ненавидим Огрида»? – бросил он в лицо Малфою. – И что за чушь насчет того, что его, – Гарри показал на Краббе, – жутко искусал скучечервь? Да у них и зубов нет!
Краббе тупо лыбился, крайне довольный собой.
– Ну я так думаю, преподавательской карьере этого идиота настал конец, – сверкнул глазами Малфой. – Подумать только! А я-то думал, что он в детстве наглотался «СкелеРоста»… Вот уж такое никому из папочек-мамочек не понравится… они забоятся: вдруг он скушает их детушек… ха-ха…
– Ты…
– Вы собираетесь слушать или нет? – донесся до их ушей голос профессора Гниллер-Планк.
Все девочки столпились вокруг единорога и осторожно гладили красавца. Гарри повернулся – от ярости у него тряслись руки, газетная вырезка ходила ходуном – и невидяще уставился на единорога, чьи волшебные свойства как раз перечисляла профессор Гниллер-Планк – громко, чтобы мальчики тоже услышали.
– Хорошо бы она осталась! – воскликнула после урока Парвати Патил, когда все возвращались в замок на обед. – Вот это я понимаю – уход за магическими существами… за настоящими существами, за единорогами, а не за монстрами какими-то…
– А как же Огрид? – напустился на нее Гарри. Они уже поднимались по парадной лестнице.
– А что Огрид? – равнодушно переспросила Парвати. – Он же лесник.
После бала Парвати вообще была чрезвычайно холодна с Гарри. Наверно, он и правда уделил ей мало внимания, но ведь она и без него прекрасно провела время. Во всяком случае, она не забывала уведомить всех и каждого, что в выходные встречается в Хогсмеде с мальчиком из «Бэльстэка».
– Урок и правда был очень хороший, – признала Гермиона на входе в Большой зал. – Я не знала и половины того, что профессор Гниллер-Планк рассказала про едино…
– Ты на это посмотри! – рявкнул Гарри и сунул ей под нос заметку из «Оракула».
Читая, Гермиона все шире и шире открывала рот. Отреагировала она так же, как Рон:
– Откуда эта жуткая Вритер все узнала? Не Огрид же ей сказал?
– Нет, конечно, – ответил Гарри, первым подходя к гриффиндорскому столу и в бессильном гневе падая на стул. – Он даже нам не говорил! По-моему, она так обозлилась, что он не рассказал ей всяких ужасов про меня, что взяла и нарыла компромат на него.
– Может, она подслушала его разговор с мадам Максим на балу, – тихо произнесла Гермиона.
– Мы ее в саду не видели! – возразил Рон. – И вообще, ее больше не пускают в школу, Огрид сказал, что Думбльдор ей запретил…
– А вдруг у нее есть плащ-невидимка, – сказал Гарри, накладывая на тарелку куриную запеканку и в раздражении заляпывая все вокруг. – Очень на нее похоже – шнырять по кустам и шпионить.