Затем, спотыкаясь, вернулся к котлу и вылил кровь Гарри туда. Жидкость мгновенно сделалась ослепительно-белой. Червехвост, завершив свои труды, упал у котла на колени, затем повалился на бок и остался лежать на земле, задыхаясь от рыданий, баюкая культю.
Котел бурлил, рассыпая во все стороны яркие алмазные искры, такие ослепительные, что все остальное сделалось бархатно-черным. Больше ничего не происходило…
Пусть ничего не получится, думал Гарри, пусть бы он утонул…
И внезапно бурление улеглось, искры исчезли. Из котла клубами повалил белый пар, скрыв все вокруг, и Гарри не видел больше ни Червехвоста, ни Седрика, ничего, кроме этой мглы… все пошло не так, подумал он… оно утонуло… пожалуйста… пожалуйста, пусть оно умерло…
Но затем его окатило волной ледяного страха – сквозь пар он различил, как над котлом медленно вздымается черный силуэт высокого, как скелет худого человека.
– Одень меня, – приказал из тумана пронзительный ледяной голос, и Червехвост, стеная, всхлипывая, по-прежнему нянча изуродованный обрубок, торопливо схватил с земли черные одеяния и одной рукой облачил в них своего господина.
Не сводя глаз с Гарри, скелет шагнул из котла… и Гарри воочию увидел лицо, которое вот уже три года преследовало его в кошмарах. Белее кости, с широко расставленными злобными багровыми глазами, змеиным плоским носом и широкими прорезями ноздрей…
Лорд Вольдеморт восстал вновь.
Глава тридцать третьяУпивающиеся смертью
Вольдеморт отвел взгляд от Гарри и стал осматривать свое тело. Кисти его походили на крупных бледных пауков; длинные белые пальцы нежно касались груди, плеч, лица… Красные глаза с кошачьими прорезями зрачков светились во тьме ярче прежнего. Он вытянул руки и с гримасой экзальтированного восторга принялся сгибать и разгибать пальцы. Он не обращал внимания ни на истекающего кровью Червехвоста, который корчился на земле, ни на гигантскую змею, что, шипя, медленно скользила вокруг могилы. Неестественно-длинные пальцы скользнули глубоко в карман мантии и вытащили волшебную палочку. Вольдеморт любовно погладил ее, а затем направил на Червехвоста. Того приподняло над землей и швырнуло к надгробию, к которому был привязан Гарри. Червехвост рыдающим комком обмяк у края могилы и замер. Вольдеморт обратил багровые глаза к Гарри и исторг пронзительный, ледяной, безжалостный смех.
Мантия Червехвоста – он кое-как укутал ею культю – тускло блестела от крови.
– Милорд, – давясь рыданиями, взмолился он, – милорд… вы обещали… вы же обещали…
– Вытяни руку, – с ленцой процедил Вольдеморт.
– О господин… благодарю вас, господин…
Он протянул кровоточащую культю, но Вольдеморт снова рассмеялся:
– Другую руку, Червехвост.
– Господин, прошу вас… умоляю…
Вольдеморт нагнулся, схватил Червехвоста за левую руку и рванул на себя, откинув рукав. Гарри увидел на коже ярко-красную татуировку – череп, изо рта змея, то же самое изображение, которое появилось в небе на финале кубка, Смертный Знак. Вольдеморт вгляделся, не обращая внимания на неконтролируемые спазмы, сотрясающие тело Червехвоста.
– Снова появился, – вкрадчиво проговорил Вольдеморт, – они должны были уже понять… вот мы и увидим… вот мы и узнаем…
Он вдавил в отметину длинный белый указательный палец.
Шрам Гарри в очередной раз пронзила ужасная боль, а Червехвост взвыл с новой силой: когда Вольдеморт отнял палец от Знака, тот стал угольно-черным.
С жестоким удовлетворением на лице Вольдеморт выпрямился, вскинул голову и огляделся.
– Интересно, сколько храбрецов явятся, едва почувствуют? – зашептал он, поднимая к звездам тускло светящиеся красные глаза. – И сколько дураков осмелятся не явиться?
Он принялся расхаживать перед Гарри и Червехвостом, глазами обводя кладбище. Минуту спустя он снова посмотрел на Гарри, и змеиное лицо исказила зловещая улыбка.
– Гарри Поттер, ты стоишь на бренных останках моего покойного отца, – зашипел он, – мугла и редкого болвана… прямо как твоя дорогая матушка. Но оба оказались в своем роде полезны, не так ли? Твоя маменька умерла, защищая тебя, младенца… а своего папеньку я убил, и ты только посмотри, какую пользу мне принес дорогой покойничек…
Вольдеморт опять расхохотался. Он ходил взад-вперед, поглядывая по сторонам. Змея кругами ползала в траве.
– Видишь дом на холме, Поттер? Там жил мой отец. Мама, ведьма, жила рядом, в деревне, и ее угораздило влюбиться в этого идиота. Но он бросил ее, стоило ей признаться, кто она такая… папаша не одобрял колдовства… Он бросил ее и вернулся к своим родителям-муглам еще до моего рождения… а мама умерла родами, и меня воспитывали в мугловом приюте… но я поклялся разыскать его… я отомстил ему, этому кретину, давшему мне свое имя… Том Реддль…
Он все расхаживал, взгляд метался меж могил.
– Ну надо же! Семейные воспоминания… – пробормотал он. – Да я становлюсь сентиментален… А теперь смотри, Гарри! Вот возвращается моя настоящая семья…
Неожиданно воздух наполнился шуршанием плащей. Из-за тиса, из-за могил, со всех сторон появлялись аппарирующие колдуны. Все они были в капюшонах и масках. Один за другим они подходили… медленно, опасливо, будто не веря собственным глазам. Вольдеморт замер и молча ждал. Затем один упал на колени, подполз к Вольдеморту и поцеловал край его черной мантии.
– Господин… господин… – залепетал он.
Остальные сделали то же самое: каждый подползал на коленях и целовал подол, после чего отползал задом и поднимался – они встали кольцом вокруг Гарри, Вольдеморта, могилы Тома Реддля и рыдающей груды тряпья по имени Червехвост. И все же в этом кольце имелись пустоты, будто собравшиеся ожидали еще кого-то. Но Вольдеморт, похоже, больше никого не ждал. Багровым взором он обвел скрытые капюшонами лица, и, хотя было безветренно, по шеренге пробежал трепет, некое общее содрогание.
– Приветствую вас, Упивающиеся Смертью, – тихо промолвил Вольдеморт. – Тринадцать лет… тринадцать лет миновало с нашей последней встречи. А вы откликнулись на мой зов, будто не прошло и дня… Стало быть, Смертный Знак еще объединяет нас! Так ведь?
Лицо его снова зловеще исказилось. Раздув ноздри, он с силой втянул воздух.
– Я чую вину, – прошипел он. – От вас разит угрызениями.
И снова по шеренге от одного к другому пробежала дрожь, будто каждый желал бы, да не смел отшатнуться от Вольдеморта.
– Я вижу вас пред собою целыми и невредимыми, вы не растеряли колдовской силы – как быстро вы явились на зов! – и я задаюсь вопросом… как же случилось, что эти колдуны так и не пришли на помощь своему господину, которому клялись в вечной преданности?
Никто не издал ни звука, не пошевелился – лишь Червехвост, распростершись на земле, рыдал над кровоточащей рукой.
– И я сам себе отвечаю, – шепотом продолжал Вольдеморт, – должно быть, они поверили, что со мной покончено, поверили, что я исчез навсегда. Они растворились средь моих врагов, они поклялись им, что невиновны, ничего не знали, были околдованы… И тогда я спрашиваю себя: как могли они поверить, что я не восстану вновь? Они, кто знал, как надежно я обезопасил себя от смерти? Они, кто видел доказательства моего безграничного величия в те времена, когда я был могущественнее всех колдунов на земле?.. И снова отвечаю я сам себе: вероятно, им мнилось, что существует более могучая сила, та, что способна победить самого Лорда Вольдеморта?.. И ныне они служат другому господину… Кому же? Убогому герою простонародья, предводителю муглов и мугродья… Альбусу Думбльдору?
При упоминании Думбльдора стоящие в строю зашевелились, невнятно забормотали, затрясли головами.
Вольдеморт будто и не заметил.
– Какое разочарование… Должен признать, я сильно разочарован…
Один Упивающийся Смертью, разорвав круг, неожиданно бросился вперед. Дрожа всем телом, он упал к ногам Вольдеморта.
– Господин! – истерично закричал он. – Господин, простите меня! Простите нас всех!
Вольдеморт расхохотался. И воздел над головой палочку:
– Круцио!
Упивающийся Смертью душераздирающе завыл, корчась от боли. Такие крики непременно должны услышать в окрестных домах, подумал Гарри… пусть придет полиция, в отчаянии молил он про себя… кто-нибудь… сделайте хоть что-нибудь…
Вольдеморт опустил палочку. Тот, кого он пытал, замер на земле, хрипло дыша.
– Встань, Эйвери, – негромко проговорил Вольдеморт. – Встань. Ты просишь о прощении? Я никого не прощаю. Я ничего не забываю. Тринадцать долгих лет… Вы отплатите за каждый из них, прежде чем получите прощение. Вот Червехвост уже заплатил часть своих долгов – верно, Червехвост?
Он обратил равнодушный взгляд на рыдающего Червехвоста.
– Ты вернулся не потому, что так мне предан, а потому, что боялся своих старых друзей. Ты заслужил эту боль, Червехвост. Ты ведь это понимаешь, не так ли?
– Да, господин, – простонал Червехвост, – прошу вас, господин… пожалуйста…
– Однако ты помог мне вернуться в мое тело, – холодно сказал Вольдеморт, наблюдая за корчащимся в муках слугой. – Ты жалкий, трусливый негодяй, но все же ты мне помог… А Лорд Вольдеморт умеет вознаграждать за помощь…
Вольдеморт взметнул палочку, крутанул в воздухе. Из нее излилась сияющая полоса как будто бы расплавленного серебра. Сначала бесформенная, она изогнулась, зашевелилась и сформировалась в человеческую руку, блестевшую ярче луны. Затем ринулась вниз и ловко села на кровоточащее запястье Червехвоста.
Тот внезапно прекратил всхлипывать, с прерывистым хрипом поднял голову и огорошенно уставился на серебряную кисть, мгновенно сросшуюся с запястьем. Впечатление было такое, будто он надел ослепительно сверкающую перчатку. Червехвост пошевелил блестящими пальцами, а затем, весь дрожа, подобрал с земли прутик и раскрошил его в пыль.
– Милорд, – прошептал он, – господин… какая красота… благодарю вас… благодарю вас…
Он на коленях подполз к Вольдеморту и принялся целовать края его мантии.