"Я прекрасно осведомлен о своих физических возможностях, и именно поэтому не напрашивался в вашу компанию", - согласился Дин. Уперев колено в спину Рона он, наконец, закрепил последнюю застежку защитного средневекового металлического боевого пояса, который почему-то нужно было шнуровать сзади, как дамский корсет. - " К тому же, я неплохо стреляю. Симус, конечно, лучше, но и я могу сгодиться. Совершенно дурацкая конструкция, Рон, да еще и тяжелая. Ты не грянешься с лошади во всей этой амуниции?.. О, Гарри, ты вовремя! Рон, сможешь сам помочь ему надеть кольчугу? Мне уже пора на свой пост".
"Удачи", - буркнул Рон, извиваясь в неудобном доспехе.
"Не пуха ни пера", - откликнулся Дин уже от двери. - "И, Гарри... очень прошу, сделай, наконец, так, чтобы он нас больше не беспокоил. Я предпочел бы стать художником, а не солдатом".
"Я обдумаю твой заказ, Дин", - Гарри достал свой меч из-под подушки и осторожно развернул тряпицу. - "Посмотрим, что скажет на это Вольдеморт".
Дин еще секунду смотрел на них, а затем торопливо выскочил за дверь, Гарри понимал его, он тоже не любил долгих прощаний.
"Ну, что, будем примерять панталончики?" - Рон хмыкнул и вытащил из сундука возле кровати длиннющую тяжелую кольчугу. - "Неплохо выглядит, правда? Хотя весит она..."
"Фунтов двенадцать? Ничего, вытяну", - на занятиях с сэром Кэдогеном им уже приходилось таскать на себе эти железки. Поэтому Гарри не особенно нервничал из-за того, что кольчуга окажется тяжеловатой.
"Бери больше", - вздохнул Рон. Он распутал своенравные колечки и аккуратно закатал край, пока Гарри стаскивал с себя камзол и оставался в одной рубашке. Чистой рубашке. Той, что ему вчера принесла Сью. - "Но у твоей более удобные застежки у пояса. Любопытный фасончик, давай-ка примерим, только ту кожаную жилетку надеть не забудь".
Примерили. Фасончик оказался ничего, под мышками кольчуга не давила, шею вниз не тянула, и, в общем, в ней было даже удобно по сравнению с тем новомодными штуками, которые привозил показывать Годрик - отдельные куски доспеха, точно обломки черепашьего панциря, крепившиеся друг к другу тяжелыми винтами. Рон помог Гарри обмотать сильно округлившуюся фигуру кожаным поясом с тяжелыми креплениями, защищавшими бедра, и напялил на него кольчужный воротник с застежками для тяжелого шлема.
"Черт, что ты наделал, Рон? Чепчик сначала давай!" - прогудел Гарри, утонув в воротнике.
"Упс! Забыл-забыл..." - забеспокоился Рон, торопливо стягивая с Гарри рановато напяленные детали экипировки, и засуетился, разыскивая в сундуке подшлемник. Когда Рон отвернулся, гаррина рука молниеносно нырнула под подушку, и спустя секунду Гарри уже прятал под кольчугой бутылку из-под кока-колы. Когда Рон обернулся, подавая ему шелковый чепчик, точь-в-точь как те, что надевают на грудных младенцев, бутылка уже надежно сидела у Гарри за пазухой. Рон подождал, пока Гарри со вздохом нацепит очередную замечательную деталь рыцарского одеяния и закрепит завязки, а потом снова начал заталкивать гаррину голову в железную кастрюлю шлема. - "Не давит?"
"Нет, не очень", - прогудел Гарри из недр своей амуниции. - "Душновато только".
"Видишь нормально?" - Рон захлопнул металлическую пластинку-забрало и посмотрел в узкие щелочки, через которые виднелись зеленые глаза.
"Ага".
"Поверти головой".
Гарри осторожно подвигал шеей. Если поворачиваться всем торсом, то получалось очень даже ничего, но повернуть только голову, без остального тела было проблематично. Он отстегнул шлем и привесил его сбоку, где тот печально покачивался, как большой пустой горшок.
Он решил не говорить Рону, что решил подстраховаться, взяв с собой Джима. И Джиму тоже решил об этом не сообщать. Незачем пугать джинна, он только психанет очередной раз и устроит истерику, хотя, возможно, его помощь и не понадобится, потому что уже будет поздно. К тому же Гарри не хотел, чтобы Рон считал его перестраховщиком. Поэтому он сделал вид, что ничего не произошло, и он просто проверяет надежность кольчужного воротника, а сам нащупывал бутылку и обдумывал, не разобьется ли она, если он вдруг грянется с коня на землю.
"Крепко сидит, сойдет. Можно поножи", - Гарри выставил ногу в сапоге из вороха колечек, и Рон, присев, аккуратно закрепил на них металлические пластины для защиты ног.
"Шпоры потом прямо на лошади пристегнешь. До чего ж они неудобные - сразу видно, недавно их изобрели... Ну что, на мой вкус очень даже неплохо выглядишь!"
"У тебя дурной вкус, Рон. Слава Мерлину, что мы все время так не ходим, ведь даже почесаться проблематично!" - Гарри аккуратно поднял меч, протер его тряпицей и пристегнул к поясу. - "Жаль, ножен нет".
"У меня тоже нет", - утешающе заметил Рон. - "Но это даже лучше, меньше возни".
Гарри навесил щит и повернулся к Рону.
"Ну, как, круто выгляжу? Достаточно устрашающе? Вольдеморт может испугаться меня и смыться, отказавшись от поединка?"
Рон долго молчал.
"Странное ощущение", - наконец, произнес он, обходя Гарри и рассматривая его со всех сторон. - "Глупо говорить, конечно, но у меня такое чувство, будто я тебя уже во всем этом видел. Ты так естественно выглядишь во всем этом, почти как когда на метле летишь со снитчем в руке".
"Не говори ерунды, Рон", - Гарри поднял отягощенную латной перчаткой руку и поправил колючки нагрудной пластины. - "Ты же много раз меня видел на уроках у сэра Кэдогена".
"Не в полном облачении же. А что, ты неплохо смотришься! Настоящий средневековый рыцарь - как там сэр Кэдоген выразился? - защитник обиженных и угнетенных, оплот справедливости", - лицо Рона вдруг осунулось, но он крепко сжал блеснувшую рукоять своего меча и упрямо пробормотал. - "Знаешь, я почему-то верю, что тебе действительно суждено уничтожить его".
"Ты говоришь, как старуха Трелани, когда ей в очередной раз примерещивается что-то в куче чайных листьев!" - фыркнул Гарри, оглядываясь, чтобы проверить, не забыл ли он чего.
"Если бы старуха Трелани могла бы увидеть то, что видел я, когда уснул на Инисавале, она бы сочла себя реинкарнацией Кассандры", - задумчиво заметил Рон и довольно легко поднял свой совсем не легкий щит. - "Ну? Идем?.."
"Д-да. Наверное, пора", - Гарри в последний раз оглядел комнату, в которой прожил больше полугода. Странно. Ему все время казалось, что дни тянутся так медленно, все вокруг казалось чужим и неудобным, а теперь кажется, что он никогда раньше так не любил средневековый Хогвартс, как сейчас. Даже свой уродливый глиняный ночной горшок.
Гарри больше не боялся того, что скоро может стать убийцей, зато ощутил, что никогда еще ему так не хотелось выжить. И от этого ему стало еще страшней: он почувствовал, как внутри него потихоньку начинает предательски бурлить животный инстинкт самосохранения. Ему вдруг стало страшно: он испугался, что может все потерять - Рона и их дружбу, Гермиону, ее ум и советы. Сьюзен и ее любовь. А смерть перечеркнет сразу все.
Думая об этом, он почти не слышал, что Рон говорил ему, когда они спускались по лестнице к знахарскому крылу. Поэтому когда его друг в очередной раз с недоумением посмотрел на него в ожидании ответа, Гарри невпопад спросил:
"А как Матильда относится к тому, что ты можешь... что ты..." - он замялся.
Рон нахмурился.
"Знаешь, все это немного непонятно. Вчера вечером, когда после того странного разговора со Снейпом я пришел к ней, она повела себя довольно странно. Сказала, что надеется, боги будут хранить меня в битве, что настоящий рыцарь должен уметь защитить свою даму и свое состояние. А потом сказала, что только в битвах состояние и можно заработать", - Рон неуверенно потер переносицу. - "Матильда говорит, что, взяв в плен богатого рыцаря, с него можно получить большой выкуп. Она что, думала, я за деньгами туда отправляюсь?" - недоуменно ткнул Рон в сторону притихшей толпы осаждающих за окном. - "А когда я сказал, что иду на битву из соображений чести, она засмеялась. Ты представляешь? Засмеялась!"
Гарри промолчал, предпочитая не высказывать Рону свое мнение о моральных качествах Матильды фон Гриндельвальд во избежание очередной ссоры. Впрочем, Рону не было нужно мнение Гарри. Он тут же настолько разволновался, что, похоже, уже говорил сам с собой, совершенно не нуждаясь в собеседнике.
"А потом она почему-то спросила, не оставлю ли я ей на хранение что-то, что мне очень дорого, что она могла бы сохранить как память о нашей любви, если со мной что-то произойдет. Я ей сказал, что у меня нет ничего такого, а она почему-то обиделась, стала говорить, что я ее обманываю, и мне, наверное, жалко расстаться с этой безделушкой. Не понимаю, что она могла иметь в виду... У меня же ничего нет", - с сожалением добавил Рон. - "Иначе я бы все ей отдал. Любую драгоценность, кроме меча, конечно", - угрюмо продолжил Рон. - "А когда я ей это сказал, она рассердилась - о, Гарри, какая она красивая, когда сердится! Глаза мечут зеленые молнии, тонкие пальчики сжимаются в кулаки, брови хмурятся, и она так..."
"А сегодня ты видел Матильду?" - спросил Гарри только для того, чтобы хоть на минуту прервать поток словоизвержения у Рона. Разговаривать о баронессе, к которой он не питал никаких приятных чувств, Гарри откровенно не хотелось, но надо было чем-то отвлечься от мрачных размышлений и отвлечь Рона.
"Ее не оказалось в комнате утром", - Рон помрачнел и по привычке сунул в рот палец, чтобы погрызть ноготь, но не учел того, что палец был облачен в стальную вязь колечек латной перчатки, и ойкнул. - "Черт... Я так хотел попрощаться и попросить прощения за то, что вчера не сдержался и наговорил ей лишнего. Куда, интересно, она ушла?"
"Ты - чертов юбочник, Рон", - Гарри остановился и посмотрел на друга. - "Но я тебя все равно люблю..."
"Я тебя тоже, дружище", - тускло отозвался Рон и печально добавил. - "А она... Почему же она не пришла попрощаться со мной?" - и почему-то нельзя было бы поклясться, что Рон говорит именно о Матильде...