!!!
"На мельнице у Темного брода!" - свистящим шепотом выпалил Гарри, хватаясь за голову. Он замотал головой. - "Я - идиот! Как я тогда не вспомнил об этом! Впрочем, размышлять о том, в чем испачканы твои руки, когда ты, задыхаясь, висишь под потолком... Конечно! Василиск появляется на свет из яйца, высиженного жабой! Я помню, как раздавил корзинку, в которой сидела эта тварь, и расколошматил яйцо! Но это означает, что..." - он в недоумении обернулся к Дамблдору. - "Что я изменил будущее. Василиск уже не мог родиться на свет, Слизерин погиб через день после того, как я сбежал с мельницы, у него не было времени вырастить новое чудовище! Если время разделилось на две равные части, то почему же не стало по двое всех, кто жил в то же время, что и Том Риддль, и Миртл? Почему не раздвоились вы? Или директор Диппет? Или Хагрид? Или еще сотни других ребят, которые в то время учились в Хогвартсе?" "Как раз на этот вопрос я смогу тебе ответить, Гарри", - поправив очки, Дамблдор откинулся на спинку кресла. - "У магов существует очень много теорий функционирования времени. Во время работы в отделе Тайн я проштудировал массу теоретических изысканий перед тем, как начать практиковаться. Но немногие исследования могли хоть отчасти ответить на мои вопросы. Магглы с их чрезвычайно занимающей меня физикой тоже очень интересовались этой проблемой, поэтому я изучил и их версии относительно того, что есть время и как происходит его движение и изменение. Одна из теорий мне показалась особенно интересной. Не буду вдаваться в сложные научные подробности, но, видишь ли, Гарри, согласно ей время может рассматриваться, как серийное пространство". "?" "Объясню, объясню", - улыбнулся Дамблдор Гарриному недоумению, удобно располагаясь в кресле и вытягивая к камину ноги в теплых меховых домашних туфлях. - "Представь себе двух людей, которые наблюдают друг за другом. Каждый из них находится в разных местах пространства, и в разных временных плоскостях, то есть, родились один раньше другого. Как ты думаешь, что произойдет, если один из них переместится во времени, сменит плоскость, так сказать, и теперь оба они будут находиться в разных временных точках?" В те годы, когда стараниями тети Петунии Гарри все еще мучился в маггловской начальной школе, такой страшный предмет, как физика, был ему мало знаком. Поэтому перипетии странствований двух абстрактных товарищей во времени и пространстве привели его сознание в откровенно затуманенное состояние. Он смутился. "Не переживай, здесь все просто, даже если ты не знаешь тонкостей этой науки", - весело подмигнул ему Дамблдор. - "Просто время для каждого из них потечет по-другому. Их бывшее время станет пространственноподобным, по нему будет возможно перемещаться, таким образом, они смогут вернуться назад. Но человек не рождает саму суть времени, в этом весь смысл: оно существует независимо от человека. Мы можем лишь умножать временные плоскости. Это - то, что я обнаружил, работая в отделе Тайн. Пространство меняется, но структура времени остается той же ". "Получается, мы смогли переместиться по плоскости времени в прошлое лишь потому, что нам было суждено вернуться назад?" - не поверил своим ушам Гарри. "Видимо, да. Но этого мало. Даже в рамках этой концепции должно было произойти нечто невероятное, удвоившее Тома Риддля и Миртл Мэддокс. И это - присутствие третьего наблюдателя. Некой точки отсчета, которая может быть связана и с реальными Томом и Миртл, и с их двойниками. При наличии таких условий этот третий наблюдатель будет двигаться в абсолютном времени - едином для всех пятерых!" "Василиск?" Дамблдор снисходительно потрепал Гарри по руке. "Нет, мой дорогой мальчик. Это - ты". "Я?!" "Конечно. Если третий наблюдатель станет свидетелем действий каждого из двойников в их собственном времени, то его собственное время каждого застынет, останется статичным. Поэтому не умножаются пространства и все остальные люди, которые их населяют. Видимо, среди всех людей нашего мира ты стал единственным, кто видел воочию Вольдеморта и его двойника, а также Миртл - в виде привидения и оставшуюся в живых. Василиск в данном случае - лишь свидетельство удвоения их времени. В одной временной протяженности он, по всей видимости, был найден Томом Риддлем в школе и убил Миртл; но ты разбил яйцо, из которого он должен был появиться на свет, поэтому и возникло удвоение времени Миртл Мэддокс и Тома Риддля. В другой временной протяженности он, вероятно, спокойно закончил школу и уехал в Шамбалу, как позже поступила и Миртл. Но, к сожалению, суть его, как человека, от этого не изменилась. Так же, как и Вольдеморт, он стремился к подчинению окружающих, к господству над миром и преодолению смерти. Именно над этим он и трудился в совместной секретной лаборатории нескольких Министерств Магии", - Дамблдор похлопал по тетради с научными отчетами. Гарри, застыв, смотрел во тьму окна. По стеклам теперь жестко барабанил дождь. "Подумать только, если бы я не разбил то яйцо, мы могли бы вообще не вернуться обратно!" "Именно так", - тихо сказал директор. - "Это лишь кажется сложным и сумбурным объяснением. На самом деле все предопределено. Поэтому концепция серийного времени используется даже в изучении Прорицания нашими ведущими учеными-предикторами. Не смейся над этим, Гарри", - покачал он головой, видя, как парень неверяще скривился. - "Помимо мнения, что сны - это лишь обрывки воспоминаний, существует идея, что внутри одного сознания человек может раздваиваться, словно внутри него существуют некие разнопорядковые наблюдатели. И во сне или в состоянии предвидения мы можем оказаться в собственном будущем: так и рождаются настоящие пророчества", - тут директор запнулся, помедлил, а затем осторожно поднялся, еле слышно кряхтя. - "Но это не так интересно. Во всяком случае, для тебя", - он понимающе улыбнулся.∗ - "Важно лишь то, что ты, наконец, понял..." "Да", - тихо ответил Гарри. - "Да. Я понял". Это было правдой. Альбус Дамблдор, Потомок Годрика Гриффиндора и Победитель Гриндельвальда, Всемогущий Маг и Хитрейший Манипулятор, уже не казался Гарри Величайшим Мерзавцем, каким, может быть, он был в его глазах несколько часов назад. Не то, чтобы Гарри признал за ним право поступать так, как ему казалось нужным и направлять нити человеческих судеб туда, куда ему было угодно. Просто он внезапно осознал, что на кон поставлено куда больше, чем просто судьбы отдельных людей. Вопрос о том, имел ли право Дамблдор принимать такие судьбоносные решения, отпадал сам собой, потому что в сознании Гарри существовало только две стороны: Тьма и Свет, и возможность выбирать между Вольдемортом и Альбусом Дамблдором была смехотворна. При том, что в его голове сейчас царил полный сумбур, Гарри знал, какая сторона всегда была его стороной. "Я виноват перед тобой", - негромко проговорил Дамблдор и наклонился над Гарри, сцепив руки за спиной. На его лице было странное испытующее выражение, точно он искал что-то у Гарри в душе. Что-то, похожее на то, что было в душе у самого старого директора. - "Ты позволишь мне загладить свою вину?" Гарри вопросительно посмотрел на Дамблдора снизу вверх. Вот так. Одно из двух. Одно дело думать об этом, другое - просто так сказать. Согласиться. Принять. "Ты позволишь мне быть твоим опекуном, Гарри? Опекуном и - учителем. Я обещаю", - голубые глаза точно кивают, заверяют, клянутся. - "Обещаю, что научу тебя всему, что знаю сам. Чтобы ты был готов - ко всему". К чему - Гарри не спросил. Поэтому - тишина. А потом: "Я должен подумать". "Хорошо. В таком случае, ты подумаешь завтра. А сейчас", - рука Дамблдора осторожно пошевелила пальцами в сторону камина, и огонь в нем мгновенно погас. Затем рука обратилась к тяжелому позолоченному семисвечнику, и все фитили с тихим шипением задымились. На комнату опустилась теплая темнота; было слышно только, как дождь барабанит по окнам. Гарри внезапно почувствовал, что его сильно клонит в сон, протестующе забормотал что-то о том, что ему еще нужно кое-кого отыскать, но это было сильнее него. Он с трудом сделал над собой усилие, чтобы не зевнуть, но когда ему на плечи набросили что-то тяжелое, мягкое и шерстяное, уже не смог сопротивляться. Его глаза закрывались сами собой. "А сейчас - спать", - Дамблдор осторожно погладил кончиками пальцев клетчатый плед и опустил безвольную голову Гарри на спинку кресла. Но Гарри уже ничего не чувствовал. Он крепко спал и, кажется, даже видел сон.
*** Гарри снилось что-то непонятное. Во сне он долго бежал куда-то и снова искал Сьюзен. Яркие пятна горящих факелов резали глаза. Тяжелые, нависающие над головой своды каменной арки сжимали его, мешая ему бежать дальше, мешая ему искать, искать, искать... В конце длинного темного коридора Гарри видел неясную фигуру в голубоватой дымке. "Сьюки!" - кричал он. Гарри изо всех сил пытался догнать ускользающий призрак, но, казалось, чем больше сокращается между ними расстояние, тем дальше он оказывался от прозрачного кусочка чистого счастья, которое дразнило его, одобрительно подмигивало ему ласковым огоньком. Но вот, почти настигнув призрачное видение, Гарри попытался дотянуться до него, но его пальцы, пройдя сквозь что-то теплое, совсем не призрачное, а, наоборот, такое человеческое, уперлись в холодную скользкую стену. Фигура испуганно колыхнулась, растворилась в темноте, и над Гарри теперь лишь чадил старинный зубчатый факел, а вокруг по-прежнему царила непроглядная тьма. Стены вновь начали угрожающе сдвигаться вокруг Гарри, вжимая его в грязные камни подземелья. Он захлебнулся: воздуха не хватало, и бежать было некуда. Вокруг была непробиваемая стена. Он, задыхаясь, зашарил по ней руками, не понимая, почему мантия на нем вдруг оказалась такой тяжелой и душной, рукава - тесными, а пальцы, царапающие древнюю кладку - узкими и узловатыми. С трудом дыша, он ударил о стену всем телом; еще, и еще раз. "Девятьсот", - вдруг услышал он. Рядом стоял Тео. Его глаза были бессмысленно широко открыты. "Девятьсот", - повторил он и робко улыбнулся, будто извиняясь. "Тысяча!" - прохрипел Гарри. "Девятьсот!" - печально настаивал Тео. Он вытянул вперед бледную руку, испачканную в чернилах, и осторожно дотронулся пальцем до лба Гарри. - "Здесь. Все - здесь!" - со значением заметил он, вздохнул и снова виновато покачал головой. - "Все-таки девятьсот". "Ты же сам говорил!" - сипел Гарри, продолжая царапать стену. - "Тысяча! История не ошибается!" "Верно", - прошептал Тео и отступил назад, во мрак. До Гарри донесся его вздох. - "Ошибаются историки". Послышался шорох. Гарри резко повернулся. С другой стороны на него смотрела Ровена Рэйвенкло. Нет, сквозь него - куда-то в темноту. На Тео. "Неужели вы так и не можете себя заставить запомнить все цифры и числа, Квинтус?!" "Раз, два..." - бубнил голос Тео откуда-то из темноты. - "Три... Десять..." Факел заскрипел. Стены со стоном подались назад. "Это важно, Поттер. Полынь. Но главное - асфодели, Поттер. Асфодели!" - сказал на ухо Гарри третий голос. Гарри вздрогнул от неожиданности и споткнулся обо что-то, попавшее ему под ноги. Он наклонился, пошарил рукой в темноте и нащупал старинную винную фляжку с запечатанным горлышком. Гарри осторожно понюхал ее - от ф