Услышав имя Гарри, Шульман кинул на него едва заметный повторный взгляд, после чего его глаза совершили более чем предсказуемый взлет к шраму.
— Дети, — продолжал мистер Уэсли, — а это — Людо Шульман, вы знаете, кто он такой, и это благодаря ему нам удалось получить такие хорошие места…
Шульман засиял, но в то же время замахал рукой — мол, пустяки.
— Хочешь поставить на матч, Артур? — с воодушевлением предложил он, позвенев изрядным количеством монет в карманах черно-желтой робы. — Мы уже заключили пари с Родди Понтнером — он считает, что Болгария первой забьет гол — я даже предложил ему невыгодные для себя условия, учитывая, что я давно не видел такой сильной тройки нападения, как у ирландцев — а малышка Агата Тиммс поставила половину акций своей фермы, где она разводит угрей, на то, что матч продлится неделю.
— О… что ж, давай, — пробормотал мистер Уэсли. — Галлеон на то, что Ирландия выиграет?
— Галлеон? — В голосе Людо Шульмана прозвучало легкое разочарование, но он предпочел не высказывать своего мнения. — Чудненько, чудненько… Кто-нибудь еще?
— Им еще рано играть в азартные игры, — поспешно вмешался мистер Уэсли, — Молли будет недово…
— Мы ставим тридцать семь галлеонов, пятнадцать сиклей и три нута, — объявил Фред. Они с Джорджем быстро подоставали деньги, — что Ирландия выиграет — но Проныру поймает Виктор Крум. Да, и мы еще добавим фальшивую палочку.
— Зачем мистеру Шульману такая глупость… — зашипел Перси. Но мистер Шульман вовсе не считал, что фальшивая палочка — такая уж глупость; напротив, его мальчишеское лицо засияло от восторга, когда он принял палочку из рук Фреда, а уж когда она громко пискнула и превратилась в резинового цыпленка, Шульман разразился радостным хохотом.
— Здорово! Давно не видел более убедительной подделки! Я дам вам за нее пять галлеонов.
Перси застыл в возмущении.
— Мальчики, — очень тихо проговорил мистер Уэсли, — мне бы не хотелось, чтобы вы делали ставки… это же все ваши сбережения… мама будет…
— Артур, ну не будь ты занудой! — загрохотал Людо Шульман, оживленно звеня карманами. — Они уже вполне взрослые и отлично знают, чего хотят! Значит, вы утверждаете, что Ирландия выиграет, а Крум поймает Проныру? Ни в каком разе, мальчики, ни в каком разе…. Вам я тоже предложу невыгодные для меня условия… и мы добавим сюда пять галлеонов за эту забавную палочку, верно?…
Людо Шульман молниеносно выудил откуда-то записную книжку и нацарапал в ней имена близнецов. Мистер Уэсли беспомощно взирал на эту сцену
— Ура! — воскликнул Джордж, получив от Шульмана обрывок пергамента и спрятав его в нагрудном кармане.
Шульман, очень довольный, снова повернулся к мистеру Уэсли.
— Слушайте, а вы мне чайку не заварите? Я, кстати, ищу Барти Сгорбса. Мой болгарский коллега доставляет мне жуткие неприятности — ни черта не понимаю из того, что он говорит. А Барти может мне помочь. Он, по-моему, знает сто пятьдесят языков.
— Мистер Сгорбс? — вмешался Перси, внезапно оставив позу глубочайшего неодобрения. Его буквально затрясло от восторга. — Он их знает более двухсот! Он говорит по-русалочьи и по-троллиному, и на важнокадабре….
— По-троллиному может разговаривать кто угодно, — отмахнулся Фред, — нужно только тыкать пальцем и утробно рычать.
Перси одарил Фреда особенно яростным взглядом и свирепо потыкал поленья, чтобы чайник снова закипел.
— Людо, а от Берты Джоркинс что-нибудь слышно? — спросил мистер Уэсли у Шульмана, вальяжно развалившегося на траве у костра.
— Ни шиша, — успокоительно обронил Шульман. — Но она обязательно объявится. Бедняжка Берта… память как дырявый котел плюс полный географический идиотизм. Зуб даю, она потерялась. Потом вдруг объявится на работе в октябре, считая, что на дворе все еще июль.
— А тебе не кажется, что пора посылать на поиски? — осторожно спросил мистер Уэсли, в то время как Перси протянул Шульману чай.
— Вот и Барти Сгорбс без конца твердит то же самое, — невинно распахнул глаза Шульман, — но нам, честно, просто некого сейчас послать! Ой, смотрите-ка! Вспомни его и он появится! Барти!
К костру аппарировал колдун, по внешности настолько отличавшийся от валявшегося на траве в старой квидишной форме Людо Шульмана, насколько это вообще возможно. Барти Сгорбс, пожилой чопорный человек, держался очень прямо и был одет в безупречного покроя и идеальной чистоты костюм с галстуком. Пробор в коротких седых волосах был противоестественно прям, а усы щеточкой подстрижены ровно, точно по линейке. Ботинки сияли. Гарри сразу понял, почему Перси боготворит этого человека. Перси всегда был ярым сторонником четкого следования правилам, а мистер Сгорбс столь дотошно выполнил указания по части мугловой одежды, что легко сошел бы за банковского управляющего; Гарри даже усомнился: а смог бы дядя Вернон распознать истинную сущность Сгорбса?
— Падай на травку, Барти, — весело предложил Людо, похлопав по земле рядом с собой.
— Нет, спасибо, Людо, — ответил Сгорбс, и в его тоне прозвучал нетерпеливый укор. — Я всюду тебя разыскиваю. Болгары просят еще двенадцать мест в Высшей Ложе.
— Ах, так вот им чего надо! — воскликнул Шульман. — А я-то решил, что мужик захотел «винца местного». Такой жуткий акцент!
— Мистер Сгорбс! — еле слышно произнес Перси. Он согнулся в полупоклоне так, что стал похож на горбуна. — Не хотите чашечку чая?
— О, — мистер Сгорбс будто бы слегка удивился, заметив Перси. — Да… спасибо, Уэзерби.
Фред с Джорджем тихо хрюкнули в чашки. Перси, с сильно порозовевшими ушами, занялся чайником.
— Кстати, я и с тобой, Артур, тоже хотел поговорить, — мистер Сгорбс перевел острый взгляд на мистера Уэсли. — Али Башир вышел на тропу войны. Он хочет перемолвится с тобой парой слов по поводу вашего эмбарго на ковры-самолеты.
Мистер Уэсли тяжело вздохнул.
— Я посылал ему по этому поводу сову еще на прошлой неделе. Я ли ему не говорил сто, может, тысячу раз: ковры, как мугловый артефакт, внесены в реестр запрещенных к зачаровыванию объектов. Но разве он будет слушать?
— Сомневаюсь, — бросил мистер Сгорбс, принимая из рук Перси чашку. — Он жаждет экспортировать их сюда.
— Ну, они никогда не заменят метел здесь у нас, в Англии, правда ведь? — вставил Шульман.
— Али считает, что для них есть ниша на рынке семейных средств передвижения, — пояснил мистер Сгорбс. — У моего деда, помнится, был эксминстерский ковер на двенадцать персон — но, разумеется, тогда ковры еще не были запрещены.
Он сказал это так, что ни у кого из присутствующих не осталось ни малейшего сомнения: все его предки строго следовали букве закона.
— Стало быть, у тебя дел по горло, Барти? — беспечно осведомился Шульман.
— Хватает, — сухо ответил мистер Сгорбс. — Организовать движение портшлюсов на пяти континентах — это не пустяки, Людо.
— Полагаю, вы оба будете счастливы, когда чемпионат закончится? — спросил мистер Уэсли.
Людо Шульмана шокировал такой вопрос.
— Счастливы? Да я не помню, когда получал столько удовольствия!.. Тем не менее, нам есть чего еще ждать от жизни, а, Барти? Многое еще предстоит организовывать, а?
Мистер Сгорбс высоко поднял брови.
— Мы же договорились не делать заявлений, пока все детали…
— Подумаешь, детали! — Шульман отмахнулся от этого слова, как от стаи мошкары. — Они уже все проработаны, разве нет? Ставлю что угодно, наши детишки все равно скоро все узнают. Я имею в виду, это же будет в «Хогварце»…
— Людо, нас ждут болгары, — напомнил мистер Сгорбс, резко обрывая Шульмана. — Спасибо за чай, Уэзерби.
Он ткнул в руки Перси чашку, из которой даже не отпил, и подождал, пока встанет Людо; Шульман грузно поднялся на ноги, одновременно заглатывая остатки чая. Денежки у него в карманах весело позвякивали.
— Увидимся! — выкрикнул он. — Мы будем сидеть вместе в Высшей Ложе — я за комментатора! — Он помахал, Барти Сгорбс вежливо кивнул, и оба дезаппарировали.
— А что будет в «Хогварце», пап? — незамедлительно поинтересовался Фред. — О чем это они?
— Очень скоро вы все узнаете, — улыбнулся мистер Уэсли.
— Это секретная информация, не подлежащая разглашению вплоть до специального решения министерства, — важно объявил Перси. — Мистер Сгорбс абсолютно прав, что не раскрывает ее.
— Заткнитесь, Уэзерби, — любезно сказал Фред.
К концу дня всеобщее радостное возбуждение поднялось над лагерем физически ощутимым облаком. К моменту наступления сумерек стало казаться, что даже сам по-летнему теплый воздух дрожит от предвкушения, и, когда тьма, как занавес, опустилась над многотысячной толпой, последние попытки соблюдать предосторожность были оставлены: министерство смирилось с неизбежным и перестало бороться с учащавшимися с каждой минутой откровенными проявлениями волшебства.
Через каждые несколько футов в воздухе возникали фигуры только что аппарировавших торговцев с лотками и тележками самого необычного товара. Они продавали светящиеся розетки — зеленые за Ирландию и красные за Болгарию — которые выкрикивали имена игроков; остроконечные зеленые шляпы, увитые танцующим трилистником; болгарские шарфы, украшенные по-настоящему рычавшими львами; флаги обеих стран, при размахивании исполнявшие национальные гимны… Тут были и миниатюрные модели «Всполоха», которые летали по-настоящему, и фигурки знаменитых игроков, которые расхаживали по ладони, восхваляя сами себя.
— Я все лето копил на это деньги, — поведал Рон Гарри, когда они вместе с Гермионой подошли к продавцу сувениров. Рон купил себе шляпу с танцующим трилистником и большую зеленую розетку, но он купил также и маленького Крума, болгарскую Ищейку. Миниатюрный Крум разгуливал по ладони Рона и свирепо хмурился на зеленую розетку.
— Ух ты, смотрите! — крикнул Гарри и побежал к тележке, доверху набитой медными биноклями. Они, правда, все были в каких-то чудных кнопочках и циферблатах.
— Купите омниокуляр, — с энтузиазмом предложил продавец. — Смотрите, тут есть повтор… замедление… и, если нужно, он может проигрывать детальный разбор момента. Всего десять галлеонов за пару, если возьмете три.