— Приближается Рождественский бал — традиционное мероприятие Тремудрого Турнира, а кроме того, прекрасная возможность для всех нас ближе познакомиться с иностранными гостями. На бал допускаются школьники начиная с четвертого класса — хотя при желании вы можете пригласить и младших…
Лаванда Браун пронзительно хихикнула. Парватти Патил с силой пхнула ее под ребра, сама усиленно работая лицевыми мыщцами, чтобы победить неудержимый смех. Они обе обернулись к Гарри. Профессор МакГонаголл не обратила на девочек никакого внимания, что, по мнению Гарри, было в высшей степени несправедливо — ведь им с Роном она только что сделала выговор.
— Форма одежды — парадная, — продолжала профессор МакГонаголл. — Бал состоится в Рождество в Большом зале, начнется в восемь вечера и продлится до полуночи. И вот еще что…
Профессор МакГонаголл с некоторой неуверенностью обвела глазами класс.
— На Рождественском балу разрешается… э-э-э… распускать волосы, — закончила она весьма неодобрительным тоном.
Лаванда захихикала еще сильнее, зажимая рот ладошкой, чтобы заглушить звук. На этот раз Гарри понял, что ей показалось смешным: профессор МакГонаголл со своим тугим пучком имела такой вид, как будто она сама, находясь в здравом уме, ни под каким видом не распустила бы волосы.
— Но это НЕ означает, — снова заговорила профессор МакГонаголл, — что мы готовы опустить планку требований, которые наша школа предъявляет к своим учащимся. Я буду крайне недовольна, если кто-либо из учащихся «Гриффиндора» каким-либо образом опорочит свой колледж.
Прозвучал удар колокола, и в классе началась обычная суета: ребята спешно собирали вещи и закидывали рюкзаки на спины.
Профессор МакГонаголл прокричала поверх шума:
— Поттер! На пару слов, пожалуйста.
Предполагая, что с ним будут беседовать о несчастной безголовой рыбке, Гарри неохотно поплелся к учительскому столу.
Профессор МакГонаголл подождала, пока все разойдутся, а затем сказала:
— Поттер, чемпионы и их партнеры…
— Какие партнеры? — перебил ничего не понимающий Гарри.
Профессор МакГонаголл посмотрела на него с подозрением, видимо, подумав, что он таким образом шутит.
— Партнеры на Рождественском балу, Поттер, — холодно ответила она. — Партнеры по танцам.
У Гарри все внутри перевернулось и завязалось узлом.
— Партнеры по танцам?
Он почувствовал, что неудержимо краснеет.
— Я не умею танцевать, — выпалил он.
— Умеешь, умеешь, — ворчливо сказала профессор МакГонаголл. — Слушай дальше. По традиции Рождественский бал открывают чемпионы и их партнеры.
Гарри тут же представил себя во фраке и цилиндре рядом с девушкой в платье с оборочками из разряда тех, что тетя Петуния надевала на конторские вечера на фирме дяди Вернона.
— Я не танцую, — повторил он.
— Это традиция, — отрезала профессор МакГонаголл. — Ты чемпион «Хогварца», представитель школы, и должен выполнять все что положено. Поэтому, Поттер, ты обязан найти партнершу.
— Но… я не…
— Я все сказала, Поттер, — произнесла профессор МакГонаголл каким-то особо непререкаемым тоном.
Неделю назад Гарри сказал бы, что по сравнению с венгерским шипохвостом поиск партнерши — ерунда на постном масле. А теперь, когда встреча с драконом осталась позади, и над ним нависла необходимость приглашать на бал какую-то девчонку, Гарри казалось, что лучше бы ему предстоял второй тур сражения с драконом.
Еще никогда списки остающихся в школе на рождественские каникулы не бывали такими длинными. Гарри оставался всегда, ибо в противном случае ему приходилось бы проводить каникулы на Бирючиновой аллее, но обычно таких как он было мало. А в этом году оставались все, начиная с четвероклассников и старше, причем все они, по мнению Гарри, дружно помешались на предстоящем бале — девочки уж точно. Кстати, внезапно оказалось, что в «Хогварце» немыслимое количество девочек; раньше Гарри этого почему-то не замечал. Девочек, хихикающих и шепчущихся по углам; девочек, заливающихся пронзительным смехом при виде проходящих мальчиков; девочек, делящихся соображениями о том, что они наденут в рождественский вечер…
— Почему они всегда перемещаются стаями? — спросил у Рона Гарри, когда мимо них, фыркая от смеха, продефилировала дюжина, а то и больше, девочек. Все до единой пялились на Гарри. — Как, спрашивается, отловить кого-нибудь из них в одиночестве, чтобы пригласить на бал?
— С помощью лассо? — предложил Рон. — А ты уже выбрал, кого пригласить?
Гарри не ответил. Он прекрасно знал, кого бы хотел пригласить, но решиться на это… Чу на год старше, она очень хорошенькая, превосходно играет в квидиш и вообще пользуется большой популярностью…
Рон, похоже, догадывался, что творится у Гарри внутри.
— Слушай, у тебя не будет никаких проблем. Ты чемпион, только что победил дракона. Спорим, они на тебя в очередь записываются? — Во имя недавно восстановленной дружбы Рон снижал уровень горечи, все-таки звучавшей в его голосе, до еле заметного минимума.
К вящему изумлению Гарри, оказалось, что он прав.
На следующий же день кудрявая третьеклассница из «Хуффльпуффа», с которой Гарри ни разу не обмолвился и словом, попросила пригласить ее на бал. Гарри настолько перепугался, что, не успев ничего сообразить, ответил «нет». Девочка ушла обиженная, а Гарри всю историю магии терпел всевозможные поддевки по ее поводу от Дина, Симуса и Рона. На следующий день к нему обратились еще две девочки, второклассница и (о ужас!) пятиклассница. Последняя подошла с таким видом, как будто намеревалась дать ему по морде, если он откажется.
— А она, между прочим, ничего, — признал Рон, отсмеявшись.
— Она же на фут выше меня, — пролепетал Гарри, все еще не в себе от потрясения. — Представляю, как бы мы с ней выглядели на балу.
Ему вспоминались слова, сказанные Гермионой о Круме. «Они бегают за ним только потому, что он знаменитость!» Гарри очень сомневался, чтобы какая-нибудь из этих девочек захотела бы, чтобы он пригласил ее на бал, если бы он не был чемпионом. А потом задумался: волновало бы его это, если бы к нему подошла Чу?
В целом, приходилось признать, что, после того, как он благополучно покончил с первым испытанием, жизнь стала значительно лучше — даже если учесть то неприятное обстоятельство, что ему предстоит открывать бал. В коридорах его больше не дразнили, чем, как подозревал Гарри, он был во многом обязан Седрику — у него создалось впечатление, что в благодарность за подсказку о драконе Седрик велел хуффльпуффцам оставить Гарри в покое. Значки «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ» тоже стали попадаться реже. Драко Малфой, разумеется, не переставал при каждом удобном случае цитировать статью Риты Вритер, но реакция публики на это становилась все более равнодушной — и, словно для поддержания у Гарри чувства, что жизнь удалась, в «Прорицательской» так и не появилось статьи об Огриде.
— По правде сказать, не больно-то ей было интересно про всяких существ, — признался Огрид, когда на последнем занятии по уходу за магическими существами Гарри, Рон и Гермиона поинтересовались, как прошло интервью с Ритой. К величайшему облегчению всего класса, Огрид больше не настаивал на прямых контактах с драклами, и сегодня они спокойно сидели позади хижины за деревянным столом и готовили очередную еду, которая должна раздразнить аппетит мерзких созданий.
— Она про тебя хотела поговорить, Гарри, — вполголоса продолжал Огрид. — Ну, я ей и рассказал, что мы давно друзья, с той самой поры, как я тебя забирал от Дурслеев. «И за все четыре года вам ни разу не приходилось его ругать?» — это она спросила. Я говорю, нет, только это ей, кажись, не по нраву пришлось. Похоже, она рассчитывала услышать, что ты ужас что такое, Гарри.
— Так оно и есть, — подтвердил Гарри, бросив пригоршню драконьей печенки в большой металлический таз и взяв со стола нож, чтобы нарезать еще. — А то сколько можно писать о бедном трагическом герое, это скучно.
— Ей нужен новый угол, Огрид, — поучительно произнес Рон, облупляя скорлупу с саламандровых яиц. — Надо было сказать, что Гарри — малолетний маньяк.
— Какой же он маньяк! — Огрид был искренне шокирован.
— Ей надо было взять интервью у Злея, — хмуро сказал Гарри. — Он бы такого порассказал. Поттер нарушает все возможные правила с самого первого дня пребывания в школе…
— Это он так говорил, да? — спросил Огрид, в то время как Рон с Гермионой засмеялись. — И то, кое в чем ты точно идешь против правил, Гарри… но вообще-то ты у нас молодец.
— Твое здоровье, Огрид, — ухмыльнулся Гарри.
— А ты на бал придешь, а, Огрид? — поинтересовался Рон.
— Может, и приду, чего ж нет, — пробасил Огрид. — Должно быть здорово. А ты, Гарри, будешь открывать танцы? Кого пригласишь-то, знаешь уже?
— Пока нет, — Гарри почувствовал, что снова заливается краской. Впрочем, Огрид не стал развивать тему.
В последнюю неделю семестра события развивались бурно — чем дальше, тем больше. Повсюду носились слухи о Рождественском бале, хотя Гарри не верил и половине из них — скажем, тому, что Думбльдор закупил у мадам Росмерты восемьсот баррелей глинтмеда. Впрочем, слухи о том, что он ангажировал знаменитых Чертовых Сестричек, вроде были вовсе и не слухами, а истинной правдой. Кто или что такое Чертовы Сестрички, Гарри понятия не имел, поскольку у него никогда не было доступа к колдовскому радио, но, по безумному ажиотажу среди тех, кто вырос, регулярно слушая КВН (Канал Волшебных Новостей), он заключил, что это сверхпопулярная музыкальная группа.
Некоторые учителя, например, маленький профессор Флитвик, оставили попытки обучать детей чему-нибудь, когда их мысли явно находятся где-то в другом месте; в среду он разрешил играть в игры и провел большую часть урока, беседуя с Гарри о том, насколько идеально тот выполнил Призывное заклятие на первом состязании. Другие учителя не были способны на подобное благородство. Так, профессора Биннза ничто не могло заставить отказаться от тщательного перепахивания записей о восстаниях гоблинов — впрочем, такое ничтожное событие как Рождество и не могло помешать учительствовать тому, кто не позволил этого сделать даже собственной смерти. Удивительно, но Биннзу удавалось рассказывать о кровавых, злодейских бунтах так, что они становились скучнее, чем отчет Перси о днищах котлов. Профессор МакГонаголл и Хмури заставляли класс работать до самой последней секунды, а Злей, разумеется, скорее усыновил бы Гарри, чем позволи