л играть у себя на уроке. С премерзким видом оглядев класс, он уведомил всех, что на последнем уроке семестра намерен проверять противоядия.
— Злыдень, вот кто он такой, — горестно вздохнул тем же вечером Рон в гриффиндорской гостиной. — Устроить контрольную на самом последнем уроке. Испортить последние денечки дурацким повторением.
— М-м-м… нельзя сказать, чтобы ты особо перенапрягался, — заметила Гермиона, взглянув на него поверх тетрадки по зельеделию. Рон в это время сосредоточенно строил замок из колоды взрывающихся карт — по сравнению мугловыми с картами занятие куда более интересное, потому что все сооружение могло в любую секунду взорваться.
— Сейчас ведь Рождество, Гермиона, — лениво проговорил Гарри; сидя в кресле у камина, он в десятый раз перечитывал «Полеты с Пушками».
Гермиона и его одарила свирепым взглядом.
— А тебе, Гарри, следовало бы заниматься чем-нибудь более конструктивным, даже если ты не хочешь повторять противоядия!
— Например? — небрежно полюбопытствовал Гарри, увлеченный тем, как игрок «Пушек» Джой Дженкинс бросает Нападалу в Охотника «Недотепских нетопырей».
— А яйцо? — прошипела Гермиона.
— Да ладно тебе, до двадцать четвертого февраля у меня еще куча времени! — отмахнулся Гарри.
Золотое яйцо было спрятано в сундуке, и после вечеринки в честь первого состязания он ни разу не открывал его. В конце концов, впереди еще два с половиной месяца, чтобы разгадать загадку скрипучего завывания.
— Но на то, чтобы разгадать загадку, тебе может понадобиться много недель! — воскликнула Гермиона. — Представь, каким идиотом ты будешь выглядеть, если все будут знать, в чем заключается второе задание, а ты нет!
— Оставь его в покое, Гермиона, он заслужил отдых, — вмешался Рон, помещая последние две карты на вершину замка, после чего все сооружение немедленно взорвалось, опалив ему брови.
— Отлично выглядишь, Рон… это здорово пойдет к твоей парадной робе!
Подошли близнецы. Они сели за столик к ребятам. Рон в это время наощупь определял нанесенный бровям ущерб.
— Рон, можно нам взять Свинринстеля? — попросил Джордж.
— Нет, он сейчас улетел с письмом, — ответил Рон. — А зачем вам?
— Затем, что Джордж хочет пригласить его на бал, — съязвил Фред.
— Нам надо послать письмо, тупица ты невозможная, — объяснил Джордж.
— А кому это вы все пишете, а? — продолжал расспросы Рон.
— Носик прочь от наших дел, Рон, а то я тебе и его опалю, — пригрозил Фред, помахав палочкой. — Итак… вы уже нашли себе партнерш?
— Не-а, — ответил Рон.
— Тогда поторопитесь, друзья, хороших быстро разбирают, — усмехнулся Фред.
— А сам с кем пойдешь? — полюбопытствовал Рон.
— С Ангелиной, — тут же без тени смущения ответил Фред.
— Как? — новость застигла Рона врасплох. — Ты ее уже пригласил?
— Хороший вопрос, — проговорил Фред. Он повернул голову и крикнул через всю гостиную:
— Эй! Ангелина!
Ангелина, болтавшая у камина с Алисией Спиннет, посмотрела на него.
— Что? — прокричала она в ответ.
— Пойдешь со мной на бал?
Ангелина удивленно подняла брови.
— Ну давай, — согласилась она, повернулась обратно к Алисии и продолжила беседу, незаметно улыбаясь.
— Вот так, — сказал Фред Гарри и Рону, — дело в шляпе.
Потом встал, зевнул и прибавил:
— Тогда, Джордж, пойдем, возьмем школьную сову….
Близнецы ушли. Рон перестал щупать брови и поверх дымящихся останков карточного замка поглядел на Гарри.
— А знаешь, надо бы нам поторопиться с этим… пригласить кого-нибудь. Фред прав. Мы же не хотим в конечном итоге остаться с парочкой троллих.
Гермиона чуть не подавилась от возмущения.
— Простите, с парочкой… кого?
— Ну, сама понимаешь, — пожал плечами Рон, — лучше пойти в одиночестве, чем с… ну, скажем, с Элоизой Мошкар.
— Между прочим, прыщи у нее уже проходят — и потом, она очень милая!
— У нее нос набок, — отрезал Рон.
— Ах, вот как! — взвилась Гермиона. — Понимаю! Получается, лучше пригласить наиболее симпатичную девочку из тех, что согласится с тобой пойти, даже если она клиническая идиотка?
— М-м-н-э… примерно так, — признал Рон.
— Я иду спать, — рявкнула Гермиона и, не сказав более ни слова, бросилась к лестнице, ведущей к спальням девочек.
В это Рождество преподавательский состав «Хогварца» задался целью показать замок иностранным гостям в наилучшем виде. В процессе украшения школы к празднику Гарри успел не один раз подумать, что такой красоты он еще ни разу не видел. Перила мраморной лестницы запорошили нетающие снежинки; ежегодно устанавливаемые в Большом зале двенадцать елок были увешаны всеми возможными украшениями, начиная от светящихся ягод остролиста и заканчивая живыми, ухающими, золотыми совами. Рыцарские доспехи заколдовали таким образом, что, стоило к ним приблизиться, они начинали исполнять рождественские гимны. Это было что-то — вдруг услышать из-под пустого шлема, знающего, ко всему прочему, только половину слов, «Придите, все верующие». Смотрителю Филчу несколько раз приходилось извлекать из доспехов Дрюзга, повадившегося там прятаться. Он заполнял промежутки лирикой собственного сочинения, отличавшейся редким похабством.
А Гарри до сих пор не пригласил Чу на бал. Они с Роном оба начали сильно нервничать, хотя, по справедливому замечанию Гарри, без партнерши Рон выглядел бы отнюдь не так глупо, как он сам — ведь Гарри вместе с остальными чемпионами предстоит открывать бал.
— На крайний случай, всегда есть Меланхольная Миртл, — хмуро проворчал он однажды, имея в виду привидение, являвшееся в туалете для девочек на втором этаже.
— Гарри! Надо сжать зубы и сделать это, — торжественно объявил Рон в пятницу утром. По его тону можно было предположить, что они как минимум собираются штурмовать неприступную крепость. — Давай договоримся — вечером мы должны вернуться в спальню, уже зная, с кем идем на бал, хорошо?
— М-м-м… хорошо, — помявшись, согласился Гарри.
Но всякий раз, когда он в течение дня встречал Чу — на переменах, потом во время обеда, и один раз по дороге на историю магии — она была окружена друзьями. Она вообще куда-нибудь ходит одна? Может, устроить на нее засаду по дороге в туалет? Но нет — она и туда ходит с эскортом из четырех-пяти подружек. А ведь если не пригласить ее сейчас, то ее неизбежно пригласит кто-то другой.
На контрольной по противоядиям Гарри не мог сосредоточиться и неизменно забывал добавлять главное — безоаровый камень — чем, видимо, обеспечил себе двойку. Впрочем, наплевать; единственно важное сейчас — это набраться, наконец, смелости, и сделать то, что необходимо сделать. Едва прозвонил колокол, он схватил рюкзак и бросился к выходу из подземелья.
— Встретимся за обедом, — бросил он на бегу Рону с Гермионой.
Он просто попросит Чу на пару слов, и все дела… Гарри несся по переполненным коридорам, повсюду ее разыскивая и (гораздо раньше, чем ожидал) наткнулся на нее, когда она выходила из кабинета защиты от сил зла.
— Э-э… Чу? Можно с тобой поговорить?
Все эти хиханьки надо запретить законом, в ярости подумал Гарри: все девочки, окружавшие Чу, прыснули. Но не она сама. Она сказала: «Хорошо» и последовала за ним на безопасное расстояние, откуда ее одноклассницы не могли их услышать.
Гарри повернулся к Чу, и у него в животе все как-то странно подпрыгнуло, как будто на лестнице он шагнул мимо ступеньки.
— Э-э-э, — начал он.
Он не мог этого сказать. Просто не мог. Но это было необходимо. Чу стояла с недоумевающим видом и молча на него смотрела.
Слова вырвались изо рта раньше, чем Гарри успел справиться со своим языком:
— Йдешсомойабал?
— Прости? — не поняла Чу.
— Ты… не хотела бы… пойти со мной на бал? — спросил Гарри. С какой, ну с какой стати ему понадобилось краснеть именно сейчас? С какой стати?
— О! — тихо воскликнула Чу и тоже покраснела. — О, Гарри, мне очень жаль, — выглядела она так, словно ей и вправду было очень жаль, — меня уже пригласили.
— О, — сказал Гарри.
Странно, секунду назад внутренности извивались как змеи, а сейчас они вдруг куда-то исчезли.
— Ну, ничего, — совладал с собой он, — все нормально.
— Мне очень жаль, — повторила Чу.
— Да ладно, — пожал плечом Гарри.
Они постояли друг перед другом, а потом Чу выговорила:
— Ну тогда…
— Да, — кивнул Гарри.
— Тогда до свидания, — пробормотала Чу, все еще очень красная. И ушла.
Не успев остановить себя, Гарри крикнул ей вслед:
— А с кем ты идешь?
— О… с Седриком, — ответила она. — С Седриком Диггори.
— А, понятно, — сказал Гарри.
Внутренности вернулись на место. Пока их не было, кто-то заполнил их свинцом.
Напрочь забыв об обеде, он поплелся в гриффиндорскую башню. При каждом шаге в голове эхом звучали слова Чу: «С Седриком — с Седриком Диггори». В последнее время Седрик начал ему нравиться — Гарри готов был даже забыть о том поражении в квидишном матче, которое потерпел из-за Седрика, забыть, что Седрик очень симпатичный, всеобщий любимец и настоящий чемпион. А сейчас он внезапно осознал, что Седрик — не более чем никчемный красавчик, у которого мозгов не хватит даже чтобы наполнить подставку для яиц.
— Китайские фонарики, — пробубнил он скучно, подходя к Толстой Тете — пароль вчера сменили.
— И правда, дорогой! — в восторге закричала та, разглаживая на голове новенькую ленточку из елочного дождя, после чего, распахнувшись, пропустила его.
Войдя в гостиную, Гарри огляделся и с удивлением увидел Рона. Тот сидел в дальнем углу с пепельно-серым лицом. Джинни сидела рядом и говорила что-то тихим, успокаивающим голосом.
— В чем дело, Рон? — подойдя, спросил Гарри.
Рон поднял к Гарри лицо, полное слепого ужаса.
— Зачем я это сделал? — дико вопросил он. — Я не понимаю, что меня заставило это сделать!
— Сделать что? — не понял Гарри.