Вольдеморт опустил палочку. Тот, кого он пытал, замер без движения, хрипло дыша.
— Встань, Эйвери, — обманчиво-мягко проговорил Вольдеморт. — Встань. Ты просишь о прощении? Я никого не прощаю. Я ничего не забываю. Тринадцать долгих лет… Вы отплатите за каждый из них, прежде чем получите прощение. Вот Червехвост уже заплатил часть своих долгов, верно, Червехвост?
Он обратил равнодушный взгляд на беспрерывно вхлипывавшего Червехвоста.
— Ты вернулся не потому, что так мне предан, а потому, что боялся своих старых друзей. Ты заслужил эту боль, Червехвост. Ты ведь это понимаешь, да, Червехвост?
— Да, господин, — простонал Червехвост, — прошу вас, господин… пожалуйста…
— Ты помог мне вернуться в мое тело, — холодно сказал Вольдеморт, наблюдая за корчащимся в муках слугой. — Ты жалкий, трусливый негодяй, но все же ты помог мне… А Лорд Вольдеморт умеет вознаграждать за помощь…
Вольдеморт взметнул палочку и крутанул ею. Следуя за ее движением, в воздухе возникала сияющая полоска как будто бы расплавленного серебра. Сначала бесформенная, она изогнулась, зашевелилась и сформировалась в блестящую ярче луны человеческую руку. Повисев мгновение, она ринулась вниз и ловко села на кровоточащее запястье Червехвоста.
Тот внезапно прекратил всхлипывать и, дыша с прерывистым хрипом, поднял голову и неверяще уставился на серебряную кисть, мгновенно сросшуюся с запястьем. Впечатление было такое, что он надел ослепительно сверкающую перчатку. Червехвост пошевелил блестящими пальцами, а затем, весь дрожа, подобрал с земли крохотную веточку и раскрошил ее в пыль.
— Милорд, — прошептал он, — господин… какая красота… благодарю вас… благодарю вас…
Он на коленях подполз к Вольдеморту и принялся целовать края его платья.
— И да пребудет твоя верность неколебима, Червехвост, — произнес Вольдеморт.
— Всегда, милорд… всегда…
Червехвост встал и занял место в строю, разглядывая новую, могущественную, руку. Его лицо еще блестело от слез. А Вольдеморт тем временем направился к человеку справа от Червехвоста.
— Люциус, мой ненадежный друг, — прошептал он, внезапно остановившись. — Мне говорили, что ты не отрекся от славы былых лет, хотя и считаешься в обществе добропорядочным гражданином. Насколько я знаю, ты, когда речь заходит о муглах, не прочь, как встарь, возглавить пыточную бригаду? И все же ты не искал меня, Люциус… твой выпад на финальном матче оказался всего лишь забавой, не более… а не стоило ли направить энергию в более продуктивное русло? Разыскать, например, своего господина и помочь ему?
— Милорд, я был всегда начеку, — поспешно заверил из-под капюшона голос Люциуса Малфоя. — Малейший знак от вас, легчайший намек о том, где вы находитесь, и я бы немедленно явился к вам, ничто не помешало бы этому…
— Но ты убежал от моего Знака, который прошлым летом запустил в небо один из моих верных слуг? — лениво процедил Вольдеморт, и мистер Малфой осекся. — Да-да, мне все известно, Люциус… ты разочаровал меня… в будущем я ожидаю от тебя более преданного служения.
— Разумеется, милорд, разумеется… вы так милосердны, благодарю вас…
Вольдеморт двинулся дальше и остановился, глядя в отделяющее Малфоя от следующего человека в строю пустое пространство — достаточное, чтобы вместить двоих.
— Здесь должны стоять Лестранги, — печально промолвил Вольдеморт. — Но их заточили в Азкабан. Они хранили мне верность. И предпочли тюрьму отречению… Когда мы откроем двери этой страшной темницы, я осыплю Лестрангов почестями, о которых они не смели и мечтать… Дементоры на нашей стороне… они наши союзники, такова их природа… также мы вернем изгнанных гигантов… Я верну всех моих преданных слуг, соберу армию из существ, которых боятся все…
Он пошел дальше. Мимо некоторых проходил в молчании, возле других останавливался и заговаривал с ними.
— Макнейр… Червехвост говорил, что ты работаешь на министерство магии, занимаешься уничтожением опасных созданий? Скоро, очень скоро, у тебя появятся более интересные жертвы, Макнейр. Лорд Вольдеморт предоставит их тебе…
— Благодарю вас, господин… благодарю вас… — пробормотал Макнейр.
— А тут у нас, — Вольдеморт перешел к двум самым большим фигурам, лица которых также были скрыты под капюшонами, — Краббе… надеюсь, на этот раз ты выступишь лучше, Краббе? А ты, Гойл?
Те неуклюже поклонились и пробубнили:
— Да, господин…
— Обязательно, господин…
— То же касается и тебя, Нотт, — тихо бросил Вольдеморт, проходя мимо сутулого человека, прячущегося в тени Краббе.
— Милорд, я смиренно простираюсь перед вами, я ваш самый верный, самый…
— Достаточно, — кивнул Вольдеморт.
Он приблизился к самому широкому промежутку в цепи и остановился, глядя в пространство пустыми, красными глазами, словно видел тех, кто должен был бы стоять там.
— Здесь отсутствуют шестеро Упивающихся Смертью… Трое умерло во имя своего господина. Один — слишком большой трус, он не явился… он заплатит. Один отказался от меня, покинул… он, разумеется, будет убит…и еще один, самый преданный мой слуга, уже вернулся и служит мне.
Упивающиеся Смертью зашевелились; Гарри видел, как они косятся друг на друга из-под масок.
— Он находится в «Хогварце», этот верный мне человек, и это благодаря его усилиям к нам сегодня прибыл наш юный друг…
— Да-да, — усмешка исказила безгубый рот Вольдеморта, и его глаза сверкнули в направлении Гарри. — Гарри Поттер любезно посетил нас в день моего возрождения. Его, если угодно, можно назвать моим почетным гостем.
Все молчали. Потом Упивающийся Смертью справа от Червехвоста шагнул вперед и заговорил из-под маски голосом Люциуса Малфоя:
— Господин, мы жаждем знать… мы умоляем вас рассказать… как вам это удалось… это чудо… как вы смогли вернуться к нам…
— Ах, это такая интересная история, Люциус, — со вкусом произнес Вольдеморт. — И она начинается — и заканчивается — моим юным другом, которого вы видите перед собой.
Он неспешно подошел и встал около Гарри. Глаза всех стоящих в кольце обратились к ним. Змея неустанно кружила рядом.
— Вы, разумеется, знаете, что этого мальчика называют причиной моего падения? — тихим голосом начал Вольдеморт, уставив красные глаза на Гарри, которому хотелось кричать из-за невыносимой боли в шраме. — Вы все знаете, что, попытавшись убить его, я потерял и свою силу, и свое тело? Его мать умерла ради его спасения — и невольно обеспечила ему такую защиту, которой, признаться, я не предвидел… я не мог даже прикоснуться к этому мальчику.
Вольдеморт поднес длинный белый палец очень близко к Гарриной щеке.
— Его хранила принесенная ею жертва… старый магический трюк, с моей стороны было глупо забыть о нем… но неважно. Теперь я уже могу к нему прикоснуться.
Гарри почувствовал прикосновение и испугался, что голова сейчас взорвется от боли.
Вольдеморт тихо засмеялся ему в ухо, убрал палец и снова обратился к своей команде:
— Я ошибся в расчетах, друзья мои, должен это признать. Из-за неразумного поступка глупой женщины мое проклятие отклонилось и попало в меня. Аа-а-ах!.. это боль превыше всякой боли, друзья мои, к такому нельзя быть готовым. Я потерял связь со своим телом, я стал меньше чем духом, меньше чем призраком… но, тем не менее, я остался жив. Кем или чем я был, я и сам не знаю… я, дальше других ушедший по дороге, ведущей к бессмертию. Вы знаете, какова была моя цель — победа над смертью. Так вот, мне была дана возможность проверить себя, и, как выяснилось, некоторые мои эксперименты оказались успешны… ведь я не погиб, несмотря на то, что проклятие должно было убить меня. И все же я стал совершенно беспомощен — самое слабое существо из всех живущих на земле… У меня не было надежды выкарабкаться… у меня не было тела, а любое заклинание, которое могло мне помочь, требовало волшебной палочки…
— Я только помню, как, без сна и отдыха, секунду за секундой, заставлял себя влачить жалкое существование… Затаился глубоко в лесу и ждал… конечно же, кто-нибудь из моих верных слуг попробует разыскать меня… кто-нибудь придет и выполнит за меня необходимое заклинание, вернет мне мое тело… но я ждал напрасно…
И еще раз по шеренге Упивающихся Смертью, молча внимающих своему господину, пробежала тревожная судорога. Вольдеморт намеренно продлил страшное молчание, но потом продолжил:
— У меня оставалось лишь одно умение. Я мог завладевать телами других. Но я не осмеливался появиться там, где много людей, я знал, что авроры повсюду, что они выслеживают меня. Иногда я вселялся в животных — предпочитая, разумеется, змей — но и в них я оставался не более чем духом, тела животных плохо приспособлены для колдовства… кроме того, мое пребывание в них укорачивало их жизни, ни одно не протянуло долго…
— Затем… четыре года назад… я, казалось, нашел средство вернуться к жизни. В мой лес забрел один колдун — молодой, глупый и легковерный. О, это был как раз такой случай, о котором я мечтал… ибо он был учителем в школе Думбльдора… было очень легко подчинить его своей воле… с его помощью я вернулся в страну и, спустя некоторое время, завладел его телом и стал управлять им, и он выполнял мои распоряжения. Но мой план провалился. Мне не удалось украсть философский камень. Я не смог обеспечить себе вечную жизнь… опять из-за Гарри Поттера…
Воцарилась тишина; все кругом замерло, даже листья тиссового дерева. Упивающиеся Смертью не двигались, вперив посверкивающие под масками глаза в Вольдеморта и Гарри.
— Мой слуга умер, как только я покинул его тело, я снова стал слаб и немощен как прежде, — продолжал Вольдеморт. — Я вернулся в свое укрытие. Не буду притворяться, я боялся, что никогда не смогу вернуть себе былое могущество… наверное, это были самые черные дни в моей жизни… нельзя было рассчитывать, что судьба пошлет еще одного колдуна, в которого можно будет вселиться… и я уже оставил бесплодные надежды на то, что кто-нибудь из моих верных слуг даст себе труд выяснить, что со мной сталось…