прошагал к окну и стал всматриваться в темноту.
- Знаете, единственным, что удерживало меня здесь все это время, был квиддич.
Гермиона метнула на него строгий взгляд.
- У вас впереди экзамены!
- Я и раньше говорил, что на П.А.У.К. нам глубоко наплевать, - отмахнулся Фред. - Наше Подспорье прогульщика вышло на финишную прямую, когда мы нашли способ избавляться от фурункулов: всего пара капель микстуры из мурлапки - и дело сделано. Это Ли нас надоумил...
Джордж зевнул во весь рот и понуро уставился в ненастное ночное небо.
- Я даже не уверен, что хочу смотреть эту игру. Если Захариус Смит у нас выиграет, мне, боюсь, придется свести счеты с жизнью.
- Лучше сведи счеты с ним, - категорично заявил Фред.
- Оборотная сторона квиддича заключается в том, - вновь раздался голос Гермионы, углубившейся в разбор рунического текста, - что он провоцирует напряженность и рознь в отношениях между факультетами.
Она подняла голову, ища «Глоссарий грамматиста», и уперлась взглядом в лица Фреда, Джорджа и Гарри, полные ошеломленного негодования.
- А что, разве не так? - раздраженно бросила им Гермиона. - Это не более, чем обыкновенная игра.
- Гермиона, - укоризненно покачал головой Гарри, - ты, конечно, большой знаток по части чувств и всякого такого, но в квиддиче ты совсем не разбираешься.
- Может и нет, - натянуто проговорила Гермиона, возвращаясь к руническому тексту, - но зато я не ставлю свое личное счастье в зависимость от сноровки, с которой Рон ловит мяч.
И все же в наступившую субботу Гарри с радостью заплатил бы любые деньги, лишь бы обрести то безразличие, с каким относилась к квиддичу Гермиона, - только он скорее спрыгнул бы с астрономической башни, чем признался бы ей в этом.
Главным достоинством этой игры было то, что она быстро завершилась, и терзания Гриффиндорских болельщиков окончились спустя двадцать две минуты. А вот определить, какой именно эпизод стал наиболее позорным, было, по мнению Гарри, особенно трудно, и на звание антигероя могли рассчитывать сразу трое: Рон, учитывая то, как именно он пропустил четырнадцатый по счету мяч в свои ворота; Слоупер, который, промахнувшись по мячу, со всего маху ударил битой Анджелине по зубам; и Керк, который взвизгнул от страха и свалился с метлы, когда перед ним внезапно появился Захариус Смит с квоффлом в руках. Истинным чудом стало то, что Гриффиндор в итоге проиграл всего десять очков – благодаря Джинни, которая ловким маневром завладела снитчем прямо перед самым носом у охотника сборной Хаффлпаффа Саммерби, в результате чего игра завершилась со счетом 240:230.
- Это было впечатляюще, - похвалил ее Гарри, когда они вернулись в общую гостиную, овеянную скорбью и похоронным унынием.
- Просто повезло, - отмахнулась Джинни. – Снитч парил себе неспешно, а Саммерби, накануне схвативший насморк, в нужный момент просто чихнул и закрыл глаза. Ну, ничего, вот вернешься в команду…
- Джинни, на меня наложили пожизненный запрет.
- Запрет будет действовать лишь до тех пор, пока в школе господствует Амбридж, - уточнила Джинни. – Это совсем другое дело. В общем, когда ты вернешься, я буду участвовать в конкурсе на загонщика. И Анджелина, и Алисия уходят из сборной в следующем году, а мне как-то милее забивать голы, чем носиться по полю в поисках снитча.
Гарри оглянулся на Рона, который притулился в углу и сидел там с бутылкой сдобного эля, понуро уставившись себе в колени.
- Анджелина все равно ни за что не хочет его отпускать, - заметила Джинни, угадав мысли Гарри. – Уверяет, что он еще раскроет свой талант.
Гарри оценил веру Анджелины в Рона, но все же посчитал, что куда человечнее было бы позволить Рону уйти из сборной. Рон и на этот раз покидал поле под бравурное многоголосье новоявленных претендентов на Кубок по квиддичу Слиттеринцев, которые с азартом горланили «Уизли – наш король».
Появились Фред с Джорджем.
- Даже рука не поднялась выставить его на посмешище, - вздохнул Фред, оглянувшись на поверженную фигуру Рона. – Но вообще… то, как он пропустил четырнадцатый гол…
И тут Фред принялся истошно молотить руками воздух, словно пытался стоймя плыть по-собачьи.
- Ладно, приберегу подробности для какой-нибудь вечеринки.
Спустя некоторое время Рон побрел наверх. Гарри, отлично понимая, каково ему сейчас, не сразу последовал за ним в спальню, а выждал некоторое время, чтобы Рон, если пожелает, мог бы сделать вид, будто спит. Так и случилось, и когда Гарри наконец вошел в спальню, храп Рона звучал громче, чем это было нужно для создания достаточно убедительного эффекта.
Гарри улегся в постель, с досадой думая о прошедшем матче, где ему была отведена роль стороннего наблюдателя. Игра Джинни произвела на него впечатление, но он был уверен, что поймал бы снитч скорее, если бы сам вышел на поле… В какой-то момент мячик кружил около щиколотки Керка, и если бы Джинни не замешкалась, то сумела бы вырвать победу у сборной Хаффлпаффа…
Во время матча Амбридж сидела несколькими рядами ниже Гарри с Гермионой. Порой она угловато поворачивалась, чтобы поглядеть на Гарри, распяливая при этом широкий жабий рот в некое, как ему казалось, подобие злорадно-ликующей ухмылки. И теперь, лежа в постели в полной темноте и воскрешая все это в памяти, он едва не дымился от ярости. Через пару минут, однако, он вспомнил, что должен перед сном отпустить от себя все эмоции и полностью освободить сознание, как неустанно наставлял его Снэйп в конце каждого занятия по окклюменции.
Он попытался заставить себя остыть, но мысли о Снэйпе переплелись с воспоминанием об Амбридж, и это лишь еще больше растеребило его уязвленное самолюбие; он вынужден был признать, что купается в ненависти к ним обоим вместо того, чтобы освобождать сознание. Мало-помалу похрапывание Рона стихло, и он задышал ровно и глубоко. Гарри еще долго не мог заснуть: он был измотан физически, но мысли продолжали безостановочно кружить в его голове.
Ему начал сниться сон: Невилл и профессор Спраут танцуют вальс в Комнате-к-случаю под звуки волынки, на которой играет профессор МакГонагалл. Какое-то время Гарри с восторгом наблюдает за ними, а затем решает пойти и разыскать остальных членов ДД…
Он выходит в коридор и видит, что вместо гобелена с изображением Барнабы Безмозглого перед ним каменная стена, а на ней – зажженный факел в кронштейне. Гарри медленно поворачивает голову влево. Там, в самом конце коридора без окон, виднеется невзрачная черная дверь.
Он направляется к двери, а сердце в груди все сильнее колотится от волнения. Его охватывает необъяснимая уверенность в том, что именно сегодня ему наконец повезет, и он поймет, как открыть дверь… В шаге от нее у Гарри вдруг перехватывает дыхание: он замечает полосу синего света с правой стороны… Дверь полуотворена… Он протягивает руку, чтобы до конца распахнуть ее, но тут…
Тишину прорезал вполне натуральный громкий, хриплый храп Рона, и Гарри тотчас проснулся. Рука его тянулась в темноту, чтобы распахнуть дверь, которая была расположена за сотни миль от него. Он опустил руку, испытывая одновременно и разочарование, и чувство вины. Умом он понимал, что видеть эту дверь во сне было совершенно недопустимо, однако жажда узнать, что за ней спрятано, настолько захватила все его существо, что он просто не мог не злиться на Рона… Нашел время храпеть… Нельзя, что ли, было минутку повременить?..
* * *
Утром в понедельник они спустились в Большой зал как раз к прилету почтовых сов. На этот раз не одна только Гермиона с нетерпением ожидала, когда будет доставлен свежий номер «Ежедневного прорицателя» - теперь почти все горели желанием поскорее узнать новости о беглых Смертеглодах, которые до сих пор не были схвачены, несмотря на обилие свидетельств очевидцев, утверждавших, что видели их то тут, то там. Расплатившись с почтовой совой монетой достоинством в один кнут, Гермиона тотчас развернула газету, а Гарри между тем неспешно угощался апельсиновым соком. За весь учебный год он пока что получил всего одно послание, поэтому когда первая из сов тяжело опустилась на стол прямо перед ним, он решил, что произошла ошибка.
- Ты к кому? – спросил он, вяло отодвинув стакан с соком в сторону от ее клюва, и подался вперед, чтобы прочитать на конверте имя адресата:
Гарри Поттеру
Большой зал
Школа Хогвартс
Гарри нахмурился и потянулся за письмом, но тут на стол принялись пикировать новые совы: три, четыре, пять, и еще, и еще… Все они толкались, отвоевывая себе место, ступая лапками в масло, опрокидывая соль, и каждая норовила вручить письмо прежде остальных.
- Что происходит? – ошеломленно спросил Рон, в то время как весь Гриффиндорский стол с любопытством наблюдал за тем, как еще семь сов совершили посадку на то же место с истошным верещанием, уханьем и хлопаньем перьев.
- Гарри! – задыхаясь от волнения, воскликнула Гермиона. Сунув руку в живой комок перьев, она извлекла оттуда ушастую сову с длинной поклажей цилиндрической формы. – Думаю, я знаю, что все это означает… Распечатай сперва вот это!
Гарри вскрыл коричневую обертку, и из нее выкатился свернутый в трубочку мартовский номер «Каламбуриста». Развернув журнал, он увидел свое собственное лицо, которое застенчиво улыбалось ему с обложки. Поверх портрета крупными красными буквами был напечатан заголовок:
ОТКРОВЕНИЯ ГАРРИ ПОТТЕРА:
ВСЯ ПРАВДА О ТОМ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ
И О НОЧИ ЕГО ВОЗРОЖДЕНИЯ
- То, что надо, согласен? – сказала Блажена, придрейфовав к Гриффиндорскому столу и ввинтившись на скамью между Фредом и Роном. – Этот номер только вчера выпустили, и я попросила папу прислать тебе бесплатный экземпляр. А это, надо полагать, письма от читателей, - добавила она, махнув рукой на скопище сов, все еще суетившихся на столе перед Гарри.