Серебристая субстанция внутри каменной купели начала стремительно вращаться. Гарри склонился над ней и увидел, что она стала прозрачной. Он снова смотрел вниз на некую комнату, будто сквозь круглое окно в потолке… И если он не заблуждался, это был Большой зал…
Дыхание Гарри уже касалось поверхности мыслей Снэйпа… Он, похоже, совсем утратил здравый смысл… Было бы безумием решиться на то, что так сильно его манило… Его бил озноб… Снэйп мог возвратиться в любую секунду… Но Гарри вспомнил озлобление Чо и глумливый тон Малфоя, и на него накатила волна дерзновенного бесстрашия.
Глубоко вздохнув, он погрузил лицо в мысли Снэйпа. Пол под его ногами качнулся, опрокинув Гарри в Архивариум…
Он летел головой вперед в холодную черноту, неистово крутясь и вращаясь, а потом вдруг…
Он очутился посреди Большого зала, но только там отсутствовали четыре факультетских стола. Вместо них Зал заполняли больше сотни небольших столов, расположенных рядами и ориентированных в одну сторону. За каждым из столов сидело по ученику, и все они, низко склонив головы, что-то строчили на свитках пергамента. Ничто не нарушало тишину, кроме скрипа перьев, да шуршания пергамента. Не было никаких сомнений в том, что это был экзамен.
Сквозь высокие окна на склоненные головы учеников падал солнечный свет, оставляя на них каштановые, медные и золотые блики. Гарри внимательно оглядел учеников. Среди них должен быть Снэйп… В конце концов, это его воспоминание…
Так и оказалось: Снэйп сидел за столом прямо позади Гарри, и Гарри начал его с любопытством разглядывать. Снэйп-подросток казался хлипким и бледным, словно растение, которое держали вдали от солнечного света. Склонившись над пергаментом, он едва не касался его своим горбатым носом, а жидкие сальные волосы мотались по поверхности стола. Гарри обошел вокруг его стола и прочитал название экзаменационной работы:
ЗАЩИТА ОТ ТЕМНЫХ ИСКУССТВ
УРОВЕНЬ: СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ОСНОВ ВОЛШЕБСТВА
Снэйпу, таким образом, было пятнадцать или шестнадцать лет, то есть, он практически был ровесником Гарри. Его перо носилось по пергаменту, и он успел настрочить по крайней мере на целый фут больше, чем его ближайшие соседи, при том что писал бисерным, убористым почерком.
- В вашем распоряжении пять минут!
Гарри вздрогнул от неожиданности, а, обернувшись, увидел профессора Флитвика, чья голова маячила между рядами. Профессор только что поравнялся со столом, за которым сидел паренек с взлохмаченными черными волосами… с чрезвычайно взлохмаченными черными волосами…
Гарри кинулся в его сторону с такой скоростью, что разметал бы во все стороны стоявшие на его пути столы, не будь он бестелесным. Словно во сне, он скользнул сквозь два ряда и двинулся вдоль третьего. Взлохмаченный черноволосый затылок становился все ближе и ближе… Паренек выпрямился, отложил в сторону перо и придвинул к себе свиток пергамента, чтобы проверить то, что написал…
Гарри остановился около стола, за которым сидел его пятнадцатилетний отец, и устремил на него взгляд сверху вниз.
Его охватило сильнейшее волнение: он будто бы смотрел на копию самого себя, только с бросающимися в глаза неточностями. Глаза у Джеймса были цвета лесного ореха, лоб гладкий, без шрама, но лица обоих отличались тонкостью черт, и в форме губ и бровей наблюдалось очевидное сходство. Волосы Джеймса на затылке стояли торчком точно так же, как и у Гарри, руки отца Гарри мог бы легко перепутать со своими, и он безошибочно определил, что Джеймс, когда встанет, ростом практически не будет отличаться от него самого.
Джеймс зевнул во весь рот и встрепал волосы, устроив на голове еще больший хаос. Затем, глянув украдкой на профессора Флитвика, он развернулся на стуле и заулыбался другому пареньку, сидевшему на четыре ряда позади него.
С замиранием сердца Гарри увидел, как Сириус в ответ поднял вверх оба больших пальца. Сириус сидел в расслабленной позе и вальяжно покачивался на двух задних ножках стула. Он был удивительно привлекателен: его гладкие темные волосы падали на глаза с непринужденным изяществом, запредельным как для Джеймса, так и для Гарри, а сидевшая позади него девочка не отрывала от него мечтательного взгляда, чего он, похоже, совсем не замечал. А через два стола от девочки сидел – сердце Гарри снова радостно забилось – был Ремус Люпин. Он казался бледным и нездоровым (возможно, полнолуние было не за горами?) и сидел, уткнувшись носом в свою экзаменационную работу; перечитывая ее, он хмурился и чертил по подбородку кончиком пера.
Значит, и Проныра должен быть где-то тут… и Гарри вскоре обнаружил его – низкорослого, остроносого коротышку с тусклыми волосами. Проныре, похоже, что-то не давало покоя: глядя в свою работу, он грыз ногти и елозил ногами по полу. Временами он с надеждой скашивал глаза в сторону пергамента соседа. Пару секунд Гарри разглядывал Проныру, а затем снова перевел взгляд на Джеймса, который что-то чертил на куске пергамента. Нарисовав снитч, он теперь сосредоточенно выписывал буквы «Л.Э.». Что бы это значило?
- Прошу всех отложить перья! – скрипучим тенорком скомандовал профессор Флитвик. – Вас это тоже касается, Стэббинз! Оставайтесь на местах, пока я буду собирать ваши экзаменационные работы! Акцио!
Вверх взлетело более сотни свитков пергамента, и они, устремившись в распростертые объятия Флитвика, опрокинули его на пол. Послышались отдельные смешки. Сидевшие в первых рядах ученики повскакали с мест, подхватили профессора под руки и вернули его в вертикальное положение.
- Весьма признателен… благодарю, - отдуваясь, сказал профессор. – Отлично, теперь можете быть свободны!
Гарри бросил взгляд на отца – тот наспех зачеркнул буквы «Л.Э.», которые он все это время украшал орнаментом, быстро поднялся на ноги, бросил перо и листок с экзаменационными вопросами в портфель; закинув портфель за спину, он стал ждать Сириуса.
Гарри осмотрелся вокруг, и его взгляд выхватил из толпы Снэйпа, который шел между столами к выходу, держа перед глазами экзаменационный листок. Сутулый и нескладный, он как-то дергано передвигался, вызывая ассоциацию с пауком, а его сальные волосы мотались по лицу.
Небольшая группка громко болтающих девочек вклинилась между Снэйпом и Джеймсом с Сириусом, и Гарри, втиснувшись в ее середину, мог слышать разговор Джеймса с друзьями, одновременно держа Снэйпа в поле зрения.
- Оценил десятый вопрос, Лунатик? – спросил Сириус на выходе из Большого зала.
- Я просто в восторге! – хмыкнул Люпин. – «Укажите пять признаков распознавания оборотня». Отличный вопрос.
- Думаешь, ты справился и указал все признаки? – с напускной тревогой спросил Джеймс.
- Надеюсь, - вполне серьезно ответил Люпин, когда они слились со скопившейся у выхода толпой учеников, мечтавших поскорее оказаться на солнечной лужайке. – Во-первых, он занимает мое место; во-вторых, он облачен в мою одежду; в-третьих, его имя Ремус Люпин…
Проныра был единственным, кто не засмеялся.
- Я указал на форму морды, на зрачки и на хвост с кисточкой, - занервничал он, - но так больше ничего и не вспомнил…
- Как можно быть таким тугодумом, Проныра? – с досадой бросил Джеймс. – Ты же каждый месяц совершаешь прогулки с оборотнем…
- Не так громко, - с мольбой прошептал Люпин.
Гарри вновь опасливо оглянулся. Снэйп все еще был поблизости, по-прежнему, с головой уйдя в экзаменационные вопросы. Но это все-таки было его воспоминание, и если он предпочтет побродить в стороне от остальных, когда окажется вне стен замка, то Гарри уже не сможет ходить за Джеймсом по пятам. Но, к величайшему облегчению Гарри, Снэйп последовал за Джеймсом и тремя его друзьями, которые направились прямиком к озеру; Снэйп брел, не разбирая дороги, погруженный в чтение пергамента. Гарри немного обогнал его, получив, таким образом, возможность не упускать из виду Джеймса и остальных.
- Все задания были пара пустяков, - долетел до него голос Сириуса. – Я сильно удивлюсь, если не получу хотя бы «Блестяще».
- Да и я тоже, - поддакнул Джеймс. Запустив руку в карман, он извлек оттуда рвущийся на волю золотой снитч.
- Откуда это у тебя?
- Стащил, - беззаботно отмахнулся Джеймс и стал забавляться со снитчем, немного отпуская его от себя, а затем ловко хватая его на лету – реакция у него была отменная. Проныра не мог отвести от него восхищенных глаз.
Остановившись на берегу в тени того самого бука, где как-то раз Гарри, Рон и Гермиона провели воскресенье, корпя над домашним заданием, они разлеглись на траве. Еще раз оглянувшись, Гарри с удовлетворением отметил, что Снэйп расположился поблизости в густой тени кустарника. Он был по-прежнему целиком погружен в свой пергамент, и Гарри без колебаний опустился на траву между буком и кустарником, чтобы свободно наблюдать за четверкой друзей. Гладкая поверхность озера отражала слепящие солнечные лучи, а на берегу устроилась группа смеющихся девочек, только что покинувших Большой зал; разувшись, они опустили ноги в воду и наслаждались ее прохладой.
Люпин вытащил книгу и углубился в чтение. Сириус с видом высокомерной скуки, что, впрочем, нисколько не умаляло его непревзойденного изящества, наблюдал за высыпавшими на берег учениками. Джеймс все так же развлекался со снитчем, отпуская мяч еще дальше от себя, почти позволяя ему умчаться прочь, но успевая схватить его в последнее мгновение. Проныра следил за процессом, раскрыв рот, и каждый раз, как Джеймс показывал чудеса сноровки, разражался аплодисментами и восторженными выкриками. По прошествии пяти минут Гарри начал задаваться вопросом, отчего Джеймс не положит конец этому цирковому представлению, но Джеймсу, судя по всему, нравилось подобное угодничество. От внимания Гарри не укрылась привычка отца постоянно взъерошивать волосы, словно он опасался, что его прическа станет чересчур презентабельной; он также заметил, что Джеймс бросает частые взгляды на сидевших у кромки воды девочек.