), однако какое-то зудящее внутреннее чувство подсказывало ему, что он выпустил из виду некоторые существенные обстоятельства и что во всей этой истории, вроде бы, не обошлось без вампиров…
Гарри пробежал глазами список вопросов в поисках того, на который смог бы дать безошибочный ответ, и его взгляд выхватил вопрос номер десять: «Опишите обстоятельства, приведшие к созданию Международной конфедерации магов и укажите причину, по которой чародеи Лихтенштейна отказались в нее вступить».
Ну, уж это-то я знаю, промелькнуло в осоловелом мозгу Гарри. Он словно увидел внутренним оком заголовок, написанный почерком Гермионы: «Создание Международной конфедерации магов» … Он ведь только утром читал этот материал…
Гарри застрочил по пергаменту, то и дело поглядывая на песочные часы на столе рядом с профессором Марчбанкс. Непосредственно перед ним сидела Парвати Патил, и ее длинные черные волосы каскадом ниспадали на спинку стула. Несколько раз Гарри замечал за собой, что не может оторвать глаз от крошечных золотых бликов, сверкавших в ее волосах при каждом повороте головы, и ему приходилось все время встряхивать головой, чтобы освободиться от их гипнотического эффекта.
…первым Верховным Патроном Международной конфедерации магов был Пьер Бонаккорд, однако его назначение на этот пост было опротестовано Сообществом чародеев Лихтенштейна, так как…
Шуршание перьев по пергаменту за столами вокруг Гарри напоминало крысиные бега. Солнце горячо припекало голову. Чем же Бонаккорд так обидел чародеев Лихтенштейна? Вроде бы к этому были каким-то образом причастны тролли… Гарри вновь уперся взглядом в затылок Парвати. Владей он легилименцией, он распечатал бы окошко в ее затылке и узнал, как тролли ухитрились вбить клин между Пьером Бонаккордом и чародеями Лихтенштейна…
Гарри закрыл глаза и зарылся лицом в ладони – жгучая, воспаленная краснота под веками угасла и остыла. Бонаккорд хотел остановить охоту на троллей и наделить троллей правами… а в Лихтенштейне никак не могли справиться с особо зловредным племенем горных троллей… Да, именно так…
Гарри вновь открыл глаза – ослепительная белизна пергамента вызвала зудящую боль, и глаза заслезились. Он добавил две строчки про троллей, а затем перечитал все, что уже успел написать. Его работа не изобиловала подробностями, хотя он помнил, каким длинным был конспект Гермионы на эту тему…
Он снова закрыл глаза, стараясь зрительно представить все эти многочисленные страницы, пытаясь вспомнить… Впервые члены Конфедерации собрались во Франции, и об этом он в своем ответе уже написал…
Гоблины тоже хотели принять участие, но их не допустили… Он и об этом упомянул…
А вот представлять Лихтенштейн никто не пожелал…
Шевели мозгами, говорил он себе, погрузив лицо в ладони; вокруг него поскрипывали перья, из-под которых выплывали ответы, которым не видно было конца, а в часах тихо струился вниз песок…
… И вот он опять идет по прохладному, темному коридору, ведущему в Канцелярию мистерий, вышагивая твердо и непреклонно, подчас срываясь на бег; он исполнен готовности на этот раз добраться до цели… Черная дверь привычно распахивается перед ним, и он входит в круглую комнату с вереницей других дверей…
Он пересекает каменный пол и проходит в следующую дверь… На стенах и на полу отплясывают световые блики, и слышен странный механический звон, но некогда исследовать его природу, время не ждет…
От третьей, последней, двери его отделяют всего несколько футов, он бегом преодолевает их, и дверь распахивается, как и те две другие.
Теперь он уже в зале, внутренним пространством не уступающем собору, а вокруг – полки, заполненные стеклянными шарами… Сердце неистово колотится в груди… На этот раз он достигнет цели… Добравшись до ряда номер девяносто семь, он сворачивает налево и мчится по проходу…
В дальнем конце на полу, словно тень, виднеется какая-то черная фигура, она хаотично двигается, как раненый зверь… сердце Гарри сжимается от страха… от предчувствия…
Неожиданно его собственные уста исторгают тонкий, ледяной голос, в котором нет ни капли человеческого тепла:
- Возьми это и передай мне… Сними с полки… Я не могу прикоснуться, но ты можешь…
Черная фигура на полу чуть меняет положение. Перед глазами Гарри возникает белая рука с длинными пальцами, в которых зажата волшебная палочка… его рука… тонкий, ледяной голос произносит:
- Круцио!
Лежащий на полу человек вскрикивает от боли, делает попытку подняться на ноги, но тотчас падает и бьется в судорогах. Гарри заливается смехом. Вскинув палочку, он снимает заклятье, а лежащий на полу человек со стоном замирает.
- Лорд Волдеморт ждет…
Очень медленно человек отрывается от пола, с усилием опираясь на дрожащие руки, и поднимает голову. В каждой черте его окровавленного, изнуренного лица читаются вызов и неповиновение…
- Тебе придется меня прикончить, - слышится шепот Сириуса.
- Не сомневайся, я так и поступлю, когда придет время, - отвечает ледяной голос. – Но сперва, Блэк, ты принесешь то, что мне необходимо… А о настоящей боли ты пока что имеешь весьма далекое представление. Подумай хорошенько… У нас много времени впереди, и здесь нет никого, кто мог бы услышать твои крики…
Но крик раздался уже после того, как Волдеморт опустил палочку – это был душераздирающий вопль, за которым последовал стук тела, упавшего из-за нагретого солнцем стола на холодный каменный пол. Падение пробудило Гарри, но и очнувшись, он продолжал кричать; шрам полыхал огнем, а вокруг него столпился весь Большой зал.
Глава 32ИЗ КАМИННОГО ПЛАМЕНИ
- Я никуда не пойду… Мне нечего делать в больничном крыле… Ни за что…
Гарри путано объяснялся, стараясь высвободиться из рук профессора Тофти, который помог ему выйти в Вестибюль, где тотчас собралась толпа зевак. Профессор не сводил с Гарри беспокойных глаз.
- Я… я в полном порядке, сэр, - бормотал Гарри, едва ворочая языком и отирая со лба пот. – Честное слово… просто задремал… кошмар приснился…
- Экзаменационный стресс! – сочувственно вздохнул древний маг, похлопывая Гарри по плечу дряхлой старческой рукой. – Такое случается, молодой человек, да уж, случается! А теперь хорошо бы водицы освежающей испить, а там, глядишь, и в Большой зал вернетесь? Экзамен уж почти завершился, но, может, вы еще успеете поставить последнюю точку в своей работе?
- Да, - не подумав, сказал Гарри. – В смысле, нет… я уже… сделал, что мог... кажется…
- Отменно, отменно, - беззлобно проговорил старый маг. – Я заберу вашу экзаменационную работу, а вам хорошо бы пойти и прилечь…
- Я так и поступлю, - рьяно закивал Гарри. – Спасибо.
Он выждал пару секунд, пока каблуки старца, мелькнув в последний раз, не исчезли за порогом Большого зала, а затем в три прыжка преодолел мраморную лестницу, галопом проскочил еще несколько лестничных пролетов и во весь опор понесся по коридору, не обращая внимания на летевшие с портретов укоризненные реплики. Подобно смерчу, он ворвался в больничное отделение, где Мадам Помфри в этот момент вливала из ложки ярко-синюю жидкость в широко раскрытый рот Монтегю. Увидев Гарри, она вскрикнула от неожиданности.
- Поттер, что ты себе позволяешь?
- Мне необходимо увидеть профессора МакГонагалл! – задыхаясь, проговорил Гарри, и каждое его слово болью отозвалось в легких. – Немедленно… Срочно…
- Ее здесь нет, - с грустью покачала головой мадам Помфри. – Сегодня утром она была переведена в больницу Св. Мунго. Получить в ее возрасте четыре Шок-заклятья прямо в грудь! Удивляюсь, что это ее не убило.
- Так ее… нет? – переспросил Гарри в полном замешательстве.
За дверьми больничного отделения прозвенел звонок, и Гарри услышал знакомый гомон: это ученики высыпали в коридор этажами выше и ниже. Гарри не шелохнулся, и только молча смотрел на мадам Помфри, чувствуя, как все его существо охватывает страх.
Сообщить об увиденном было некому. Больше нет ни Дамблдора, ни Хагрида, но он был уверен, что уж профессор-то МакГонагалл – пусть гневливая, несговорчивая – всегда будет на месте, надежно, неуклонно…
- Немудрено, что на тебя это так подействовало, Поттер, - сказала мадам Помфри с выражением какого-то ярого одобрения в глазах. – Думаешь, посмел бы хоть один из них встретиться с Минервой МакГонагалл лицом к лицу средь бела дня? Трусость это, и ничто иное… Подлая трусость… Если б не тревога за всех вас и за то, что со всеми вами тут без меня станется, так уволилась бы в знак протеста!
- Угу, - вяло кивнул Гарри.
Ничего не замечая вокруг, он вышел в многолюдный коридор и остановился, не в состоянии идти дальше. Со всех сторон его толкали и пихали, но он не испытывал ничего, кроме панического страха, который отравлял его изнутри. Голова его шла кругом, и он не мог придумать, как поступить…
Рон и Гермиона, вдруг раздался голос в его голове.
И он снова помчался вперед, сметая всех на своем пути, не замечая протестов и сердитых окриков. На предельной скорости он вернулся на два этажа ниже и, оказавшись на верхней площадке мраморной лестницы, увидел их, торопливо шагающих ему навстречу.
- Гарри! – окликнула его объятая страхом Гермиона. – Что случилось? Ты в порядке? Или тебе все еще плохо?
- Где тебя носило? – потребовал объяснений Рон.
- Идемте со мной, - сказал Гарри, не теряя времени. – Пошли, я должен кое о чем вам рассказать…
Он повел их по коридору первого этажа, открывая по пути все двери и заглядывая внутрь. Когда им попался пустой класс, Гарри тотчас нырнул туда, увлекая за собой Рона и Гермиону, а затем плотно закрыл дверь. Развернувшись к друзьям лицом, он оперся на дверь спиной.
- Сириус попал в лапы Волдеморта.
- Что?!