У Гарри было такое чувство, будто в легких у него заканчивается воздух, дыхание стало учащенным и прерывистым.
- Криччер рассказывал вам все это и… смеялся? – спросил Гарри внезапно охрипшим голосом.
- Посвящать меня во все это не входило в его намерения, - ответил Дамблдор. – Но я достаточно искусен в легилименции, чтобы понять, когда мне лгут. Я… уговорил его рассказать мне все без утайки, после чего отправился в Канцелярию мистерий.
- А Гермиона постоянно твердила, чтобы мы относились к нему по-доброму, - прошептал Гарри, сжимая в кулаки лежавшие на коленях ледяные руки.
- И была права, Гарри, - сказал Дамблдор. – Я и Сириусу говорил, что коль скоро мы решили разместить штаб-квартиру в доме номер двенадцать на Площади Лихогнилль, мы просто обязаны проявлять доброту и уважение по отношению к Криччеру. Я также предупреждал Сириуса о том, что Криччер может быть для нас опасен. Не думаю, впрочем, что Сириус серьезно отнесся к моим словам; едва ли он воспринимал Криччера как существо, способное испытывать такие же сильные чувства, как и мы, люди…
- Не смейте… винить Сириуса… не смейте говорить, будто он… - задыхаясь, выпалил Гарри. Угасший было гнев разгорелся в нем с новой силой. Он не намерен был терпеть критиканство в адрес крестного. – Криччер – лживый… мерзкий… он заслужил…
- Криччер – продукт отношения к нему волшебников, - сказал Дамблдор. – И он достоин всяческого сострадания. Жизнь его была такой же жалкой, как и жизнь твоего друга Добби. Он был вынужден исполнять приказы Сириуса, последнего представителя рода, у которого он находился в рабском услужении, однако истинной преданности он никогда к нему не испытывал. Как бы велики ни были недостатки Криччера, следует все же признать, справедливости ради, что Сириус палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то облегчить его существование…
- НЕ ГОВОРИТЕ ТАК О СИРИУСЕ! – истошно закричал Гарри.
Он снова в ярости вскочил на ноги, едва удерживаясь, чтобы не наброситься на Дамблдора, который знать ничего не знал о Сириусе, о его отваге, о том, сколько страданий выпало на его долю…
- А как же Снэйп? – бушевал Гарри. – Что же вы о нем ничего не говорите? Когда я сообщил ему, что Сириус в плену у Волдеморта, он просто глумливо ухмыльнулся, как, впрочем, и всегда…
- Гарри, тебе отлично известно, что в присутствии Долорес Амбридж у профессора Снэйпа не было иного выбора, кроме как разыграть комедию, будто он не принял твои слова всерьез, - степенно проговорил Дамблдор. – Но, как я уже тебе объяснял, он при первой же возможности сообщил в Орден то, о чем услышал от тебя. И именно он вычислил, куда ты отправился, когда не вернулся из Леса. И это он снабдил профессора Амбридж фальшивым стимулятором честности, когда ей вздумалось выудить у тебя сведения о местонахождении Сириуса…
Гарри отмахнулся от этого факта. Обвиняя Снэйпа, он испытывал дикую радость, которая, как ему казалось, заглушала его собственное чувство страшной вины, и он ждал, что Дамблдор с ним согласится.
- Снэйп… Снэйп задирал Сириуса, бросал ему в лицо, что тот отсиживается в особняке… он выставлял Сириуса трусом…
- Сириус был достаточно зрелым и умным, чтобы не обижаться на столь жалкие колкости, - парировал Дамблдор.
- Снэйп прекратил мои занятия по окклюменции! – рявкнул Гарри. – Он вышвырнул меня вон из своего кабинета!
- Я в курсе, - серьезно проговорил Дамблдор. – Я должен был сам заняться твоим обучением, и в этом моя ошибка. Но в то время я считал, что опаснее всего было бы открывать твое сознание в моем присутствии, делая его еще более уязвимым для Волдеморта…
- Снэйп все только ухудшил, а после его уроков мой шрам всегда болел! - Гарри вспомнил подозрения Рона и тотчас ухватился за эту идею. – Как знать, может, он пытался обезоружить меня перед Волдемортом, чтобы облегчить ему задачу проникновения в мой разум…
- Я доверяю Северусу Снэйпу, - непоколебимо сказал Дамблдор. – Но я совсем забыл – и это еще одна ошибка старости, - что некоторые раны не зарубцовываются, потому что слишком глубоки. Я рассчитывал, что профессор Снэйп сумеет превозмочь свою неприязнь к твоему отцу… что же, я ошибался.
- Здорово, так и должно быть, да? – кипятился Гарри, не обращая внимания на негодующие лица развешенных по стенам портретов и их возмущенное перешептывание. – Значит, Снэйпу можно ненавидеть моего отца, а Сириусу ненавидеть Криччера нельзя?
- Сириус не испытывал к Криччеру ненависти, - заметил Дамблдор. – Он видел в нем всего лишь слугу, который никому не интересен и не заслуживает ни грамма внимания. Зачастую безразличие и пренебрежение наносят куда более страшный ущерб, чем открытая неприязнь… Разрушенный нами фонтан был абсолютно лживым. Мы, волшебники, слишком долго унижали наших собратьев и несправедливо с ними обращались, и теперь мы пожинаем неизбежные плоды.
- ЗНАЧИТ, СИРИУС ПОЛУЧИЛ ПО ЗАСЛУГАМ, ТАК, ЧТО ЛИ? – вскричал Гарри.
- Я ничего подобного не говорил, и ничего подобного ты никогда от меня не услышишь, - тихо ответил Сириус на выпад Гарри. – Сириус не был жестоким человеком и с добротой относился к домовым эльфам. Но Криччера он не любил, поскольку тот являлся живым напоминанием о доме, который он так сильно ненавидел.
- Именно, ненавидел! – срывающимся голосом выкрикнул Гарри. Повернувшись к Дамблдору спиной, он принялся вышагивать по залитому солнцем кабинету, не понимая, что делает, не замечая ничего вокруг. Глаза обитателей портретов следили за его хаотичными перемещениями. – Вы заперли его в особняке, который был ему ненавистен, вот поэтому он вчера и покинул его с такой готовностью…
- Я пытался сохранить Сириусу жизнь, - тихо промолвил Дамблдор.
- Людям не нравится, когда их держат взаперти! – яростно бросил Гарри, резко повернувшись. – Вы и со мной так же поступили прошлым летом…
Дамблдор смежил веки и закрыл лицо руками. Гарри смотрел на его длинные пальцы, однако этот столь несвойственный Дамблдору жест то ли крайней усталости, то ли грусти, то ли чего-то другого, непонятного, не смягчил его сердца. Напротив, то, что Дамблдор не скрывал своей слабости, только еще больше вывело Гарри из себя. Дамблдор не имел никакого морального права быть слабым теперь, когда Гарри желал буйствовать и нападать на него.
Дамблдор опустил руки и поглядел на Гарри сквозь полумесяцы очков.
- Пришло время, - сказал он, - рассказать тебе, Гарри, то, во что я должен был тебя посвятить еще пять лет назад. Сядь, пожалуйста. Я собираюсь все тебе рассказать, ничего не утаив. Я прошу тебя только об одном: прояви немного терпения. Потом у тебя будет возможность обрушить на меня свой гнев, поступить так, как ты посчитаешь нужным – но все это после того, как я закончу. Я не стану тебя останавливать.
Гарри бросил на Дамблдора свирепый взгляд и снова уселся в кресло напротив. Несколько мгновений Дамблдор изучающе смотрел на простиравшиеся за окном залитые солнцем угодья, затем повернулся к Гарри и начал свой рассказ.
- Пять лет назад ты, Гарри, появился в Хогвартсе, пребывая в добром здравии, как я и планировал. Ну, возможно, не совсем в добром. Тебе пришлось много страдать. Я знал, что так и будет, когда оставил тебя на пороге дома твоих родственников. Я понимал, что обрекаю тебя на десять несчастливых и нелегких лет.
Он взял паузу. Гарри молчал.
- Ты вправе задать вопрос – и не без основания, - почему было принято такое решение. Почему тебя не взяла к себе какая-нибудь семья волшебников? Многие были бы только счастливы, почли бы за честь и с радостью стали бы воспитывать тебя как сына.
- И вот мой ответ: первостепенная задача заключалась в том, чтобы сохранить тебе жизнь. Кроме меня, никто, пожалуй, не осознавал всю глубину грозившей тебе опасности. Волдеморт был уже повержен, однако его последователи, многие из которых не менее чудовищны, чем он сам, оставались на свободе, озлобленные, отчаявшиеся, готовые к насилию. Я должен был принять решение на годы вперед. Полагал ли я тогда, что Волдеморт исчез навсегда? Нет. Я не знал, сколько пройдет лет – десять, двадцать, пятьдесят, - прежде чем он вернется, но я не сомневался, что это случится. Я также понимал, хорошо его зная, что он не угомонится, пока не расправится с тобой.
- Мне было известно, что Волдеморт более искусен в магии, чем все ныне здравствующие волшебники. Я также понимал, что если он полностью вернет себе утраченную силу, его уже не остановят никакие защитные заклинания и чары – даже самые сложные и мощные.
- Но я также знал, в чем слабость Волдеморта. И я принял решение защитить тебя древней магией, о которой он знает, которую презирает, а потому и недооценивает – себе во вред. Я говорю о жертве твоей матери, которую она принесла ради твоего спасения. Отдав свою жизнь, она создала для тебя устойчивую защиту, чего Волдеморт никак не ожидал. Эта защита течет в твоих венах по сей день, и я доверился силе кровного родства. Я доставил тебя к сестре твоей матери, ее единственной родне по крови.
- Она меня не любит, - тотчас парировал Гарри. – Ей глубоко наплевать…
- Но она тебя приняла, - перебил его Дамблдор. – Приняв тебя – пусть вынужденно, неохотно, с гневом и горечью, – она скрепила чары, которые я на тебя наложил. Жертвоприношение твоей матери превратило кровное родство в самую сильную защиту, какую я только мог тебе дать.
- И все же я не…
- Пока есть на свете место, которое ты можешь называть своим домом и где живут родные твоей матери по крови, Волдеморт не сможет туда добраться и не сможет там тебе навредить. Твоей тетке это известно. Я все подробно изложил в письме, которое оставил рядом с тобой на пороге ее дома. И она знает, что, предоставив тебе кров, она все эти пятнадцать лет сохраняла тебе жизнь.
- Погодите-ка, - сказал Гарри. – Минутку.
Он выпрямился в кресле, изумленно глядя на Дамблдора.