- Что-то я не понял, - сказал Джордж. – Не разобрал твоих последних слов.
- Криччер ничего не говорил, - снова поклонился эльф, теперь уже Джорджу, и добавил отчетливо слышным шепотом: - а вот и дубликат, налицо парочка отвратительных уродцев.
Гарри не знал, как на это реагировать: то ли смеяться, то ли нет. Между тем эльф выпрямился, окинул всех недобрым взглядом и, якобы удостоверившись, что его никто не слышит, продолжил тихо бурчать:
- … и мутнокровое отродье явилась не запылилась, стоит тут, бесстыжая, ох, если б только моя Госпожа знала, какими горькими слезами она бы заливалась, да еще и новый юнец объявился, а Криччер знать не знает, кто таков, и что ему тут надобно…
- Это Гарри, Криччер, - не очень уверенно проговорила Гермиона. – Гарри Поттер.
Бесцветные глаза Криччера округлились, и он забормотал еще более торопливо и остервенело.
- Мутнокровое отродье разговаривает с Криччером так, будто он ей друг, что бы сказала моя Госпожа, если бы увидела Криччера в подобной компании…
- Не смей называть ее мутнокровым отродьем! – гневно выкрикнули в унисон Рон и Джинни.
- Неважно, - шепнула Гермиона, - у него просто ум за разум зашел, он не отдает себе отчет…
- Не обманывай себя, Гермиона, он полностью отдает себе отчет в том, что говорит, - сказал Фред, враждебно глядя на Криччера.
А эльф все продолжал бубнить, неотрывно глядя на Гарри.
- Так это правда? Так это и есть Гарри Поттер? Шрам Криччер видит, значит, так и есть, это тот самый юнец, что остановил Темного Лорда, и Криччер не понимает, как ему это удалось…
- Мы и сами не понимаем, - сказал Фред.
- А что, собственно, ты тут забыл? – потребовал ответа Джордж.
Криччер стрельнул огромными глазами в сторону Джорджа.
- Криччер прибраться пришел, - невозмутимо ответил он.
- Так я и поверил, - раздался голос у Гарри за спиной.
Это был Сириус. Возвратившись, он стоял теперь в дверях и испепелял эльфа негодующим взглядом. Шум в коридоре стих – вероятно, миссис Уизли и Земнавозникус продолжили выяснять отношения на кухне. Завидев Сириуса, Криччер бросился отвешивать ему до анекдотичности низкие поклоны, утыкаясь носом в пол.
- Поднимись сейчас же, - велел ему Сириус, теряя терпение. – Признавайся, что замыслил?
- Криччер прибраться пришел, - затянул все ту же песню эльф. – Долг Криччера – служить благородному дому Блэков…
- … и поэтому сей благородный дом почернел от грязи, - сказал Сириус.
- Хозяин всегда был мастер пошутить, - снова согнулся в поклоне эльф и тут же продолжил вполголоса: - Неблагодарный наглец, мой хозяин, разбил сердце своей матери…
- У моей матери никакого сердца не было и в помине, - резко одернул его Сириус. – Она одной только злобой и подпитывалась.
- Как хозяину угодно, - в очередной раз поклонился Криччер, а затем злобно проворчал: - Хозяин недостоин даже грязь счищать с сапожек своей матери, ах, бедная моя Госпожа, что бы она сказала, если б узнала, что Криччеру приходится ему прислуживать, какую же ненависть она к нему питала, каким разочарованием был он для нее…
- Я задал тебе вопрос: что ты замыслил? – ледяным тоном повторил Сириус. – Являясь сюда каждый раз под предлогом, что якобы прибраться надо, ты тайком уносишь что-нибудь в свою комнату, чтобы не дать нам возможности от этого избавиться.
- Криччер ни за что бы не унес ни одной вещи с ее законного места в доме хозяина, - убежденно заявил эльф и тут же тихо добавил скороговоркой: - Моя Госпожа никогда не простила бы Криччеру, если бы он позволил им избавился от гобелена, семь столетий он уж хранится в семье, и долг Криччера его спасти, Криччер не даст хозяину и осквернителям чистоты крови с их отродьем его уничтожить…
- Я так и думал, - сказал Сириус, с насмешкой глянув на противоположную стену. – Не удивлюсь, если и тут не обошлось без Чар вечной сцепки; и все же если существует способ от него избавиться, я это сделаю во что бы то ни стало. А теперь вон отсюда, Криччер.
На откровенное неповиновение Криччер пойти не посмел, но прошаркал мимо Сириуса, источая наивысшую степень гадливости и не переставая при этом беспрестанно ворчать.
- … явился, вишь ты, из Азкабана и командует тут Криччером, ох, бедная моя Госпожа, как бы она ужаснулась, увидев, что сталось с домом, какие помои теперь тут обретаются, вышвыривают фамильные ценности, она от него отреклась, а он тут как тут, еще и душегуб, по слухам…
- Будешь и дальше продолжать бубнить, так я точно сделаюсь душегубом! – взорвался Сириус и с силой захлопнул за эльфом дверь.
- Сириус, он просто не в себе, - с мольбой в голосе проговорила Гермиона. – Он вряд ли отдает себе отчет в том, что мы его слышим.
- Он слишком долго оставался один, - сказал Сириус. – Все это время он получал сумасбродные приказания от матушкиного портрета и привык разговаривать сам с собой, но это не помешало ему остаться поганым маленьким…
- Отчего бы тебе не дать ему свободу? – с надеждой молвила Гермиона, - и тогда, возможно…
- Мы не можем дать ему свободу, он слишком много знает, - категорически возразил Сириус. – Кроме того, это станет для него настоящим ударом, который он не перенесет. Предложи ему уйти отсюда – сама увидишь, какой будет его реакция.
Сириус прошел в дальний конец комнаты к тому самому гобелену, который Криччер взялся было охранять. Гарри и остальные последовали за ним.
Занимавший всю стену гобелен казался бесконечно древним. Краски на нем выцвели, а местами он выглядел так, будто бомбоксы прогрызли в нем дыры. И все же блеск золотой вышивки оставался достаточно ярким и позволял увидеть широко раскинувшиеся ветви генеалогического древа, восходящего, насколько мог разглядеть Гарри, к временам Средневековья. В верхней части гобелена были выведены слова:
БЛАГОРОДНЕЙШИЙ И НАИДРЕВНЕЙШИЙ РОД БЛЭКОВ
«TOUJOURS PUR - ЧИСТОТА НЫНЕ И ПРИСНО»
- Но здесь нет тебя! – заключил Гарри, подробнейшим образом изучив новейшие ветви древа.
- Вот здесь было мое место, - сказал Сириус, указав Гарри на небольшое круглое отверстие с почерневшими краями, словно прожженное сигаретным окурком. – Моя добрая старая матушка искоренила меня самым радикальным образом после того, как я сбежал из дома. Криччер, надо сказать, обожает смаковать подробности этой истории.
- Ты когда-то сбежал из дома?
- Когда мне было шестнадцать лет, - кивнул Сириус. – Тогда я решил, что с меня довольно.
- И куда же ты отправился? – спросил до крайности удивленный Гарри.
- К твоему отцу, - улыбнулся Сириус. – Твои дедушка с бабушкой были очень добры, относились ко мне не хуже, чем к родному сыну. Так что каникулы я провел в доме твоего отца, а позже, когда мне исполнилось семнадцать, у меня появился свой собственный дом. Мой дядя Альфард оставил мне немалое наследство – возможно, из-за того, что и его тоже вытравили с гобелена. Как бы то ни было, но с тех пор я уже вел вполне самостоятельную жизнь. При этом для меня всегда оставалось в силе приглашение на воскресный обед к мистеру и миссис Поттер.
- А… из-за чего ты…
- Сбежал из дома? – с горькой усмешкой Сириус закончил вопрос Гарри, запустив пальцы в длинную, взлохмаченную гриву. – Из-за ненависти ко всему семейству: к родителям с их маниакальной одержимостью чистотой крови и верой в то, что принадлежность к роду Блэков возвеличивает тебя до прямо-таки королевских высот… к моему дегенеративному братцу, безвольному и мягкотелому, во всем им доверявшему… а вот и он сам.
Сириус ткнул пальцем в нижнюю ветвь древа, где была надпись «Регулус Блэк». За датой рождения следовала дата смерти (со дня которой прошло уже без малого пятнадцать лет).
- Он был моим младшим братом, - сказал Сириус, - и куда лучшим сыном, чем я, на что мне не уставали указывать.
- Но он умер, - сказал Гарри.
- Ну, да, - подтвердил Сириус. – Дурак беспросветный… вступил в ряды Смертеглодов.
- Да ты что?!
- Да будет тебе, Гарри! Ты что, до сих пор не уразумел, что собой представляет мое семейство? – раздраженно бросил Сириус.
- А… твои родители тоже были Смертеглодами?
- Не были, но, поверь, они считали, что Волдеморт вершит правое дело; они руками и ногами были за очищение магической расы, за искоренение магглорожденных, за назначение на все посты только тех, кто чист кровью. И они не были в том одиноки, были и другие, кто верил в правое дело Волдеморта до того, как тот показал себя в своем истинном свете… Все они потом порядком перепугались, когда поняли, на что он способен ради власти. Но, клянусь, в самом начале, когда Регулус вступил в ряды Смертеглодов, они им гордились и считали его своим героическим маленьким мальчиком.
- Он был убит кем-то из Светоносцев? – осторожно спросил Гарри.
- Вовсе нет, - покачал головой Сириус. – Волдеморт его и прикончил. Вернее, он был убит по его приказу. Регулус вряд ли был настолько важен, чтобы его убийством в тюрьме занимался Волдеморт собственной персоной. Как мне удалось выяснить после его смерти, он далеко зашел, а потом запаниковал из-за того, к каким делам его начали привлекать, и попытался дать задний ход. Но, как ты понимаешь, из рядов Волдеморта так просто не увольняются, это либо пожизненное служение, либо смерть.
- Обед, - послышался голос миссис Уизли.
В гостиную вплыл огромный поднос с бутербродами и пирогами, балансировавший на кончике волшебной палочки миссис Уизли, которую она держала высоко перед собой. Вид у нее был все еще рассерженный, а на лице проступали красные пятна. Все дружно бросились к угощению, но Гарри не спешил отходить от Сириуса, который еще ниже склонился к гобелену.
- Давно я сюда не заглядывал. Вот это Финеас Нигеллус, видишь? Менее популярного Ректора не было за всю историю Хогвартса… А это Араминта Мёд-Флуа… кузина моей матушки… пыталась пропихнуть через Министерство законопроект, легализующий охоту на магглов… А вот и моя горячо любимая тетушка Элладора… именно она инициировала славную семейную традицию обезглавливать домовых эльфов, когда они становятся слишком старыми, чтобы удерживать в руках чайный поднос. Конечно, время от времени в семье рождались люди и с более человеческими лицами, но семья неизм