Перепалка продолжалась до самой гостиной, но Гарри не слушал. Он не забывал поглядывать на Карту Разбойников, а в голове витали слова Чо о том, как увидев его, она не на шутку разволновалась…
Глава 19ЛЕВ И ЗМЕЯ
На протяжении двух следующих недель Гарри не покидало ощущение, что в его груди живет пылкая тайна, которая, как талисман, поддерживает его на уроках защиты от Темных Искусств и даже дает силы любезно улыбаться, глядя в мерзкие жабьи глаза Амбридж. Вместе с ДД он противодействовал Амбридж под самым ее носом, и это было именно то, чего больше всего опасались Министерство и она сама. На уроках вместо того, чтобы читать учебник Вильберта Плутоверта, он предавался приятным воспоминаниям о недавних встречах ДД, мысленно перебирая все подробности: как Невиллу удалось успешно разоружить Гермиону; как Колин Криви после напряженных тренировок в течение трех занятий освоил, наконец, Тормозную потраву; как Парвати Патил создала Ветродуйное заклятье невероятной мощности, и оно стерло в порошок стол со всеми выставленными на его поверхности Тайноскопами.
Гарри никак не удавалось составить постоянный график встреч ДД, поскольку приходилось встраивать его в расписание тренировок трех сборных по квиддичу, куда нередко вносили изменения из-за нелетной погоды. Но Гарри это нисколько не огорчало, он считал, что так даже лучше: если за ними следят, то будет труднее выявить систему, когда даты собраний не определены заранее.
Гермиона вскоре придумала весьма хитроумный способ оповещения всех членов общества на случай, если возникала экстренная необходимость изменения даты и времени встречи. Если бы ученики с разных факультетов стали слишком часто дрейфовать в Большом зале от стола к столу и переговариваться, это не осталось бы незамеченным и вызвало бы подозрения. На четвертое занятие Гермиона принесла фальшивые галлеоны для всех членов ДД (Рон, увидев корзину с монетами, пришел в страшное волнение, вообразив, что это настоящее золото).
- Видите цифры, которые идут по ребру галлеона? – спросила Гермиона в конце занятия, подняв повыше одну из монет для демонстрации. В свете факелов шикарно сверкнул желтый металл. – На настоящем галлеоне цифры обозначают серийный номер, по которому можно узнать имя гоблина, его отчеканившего. А на этих фальшивых монетах цифры будут меняться, извещая вас, таким образом, о дате и времени следующей встречи. При изменении даты монеты станут нагреваться, так что вы непременно это почувствуете, если будете носить монету в кармане. Сейчас каждый возьмите по фальшивому галлеону, и когда Гарри определится с датой следующего занятия, он поменяет цифры на своей монете, и это изменение тотчас продублируется на ваших монетах, потому что я наложила на них Дубль-чары.
После этих слов Гермионы повисло молчание. Гермиона в замешательстве смотрела на обращенные к ней лица.
- Вообще-то… я думала, что это неплохая идея, - стушевалась она. – В том смысле, что даже если Амбридж велит нам вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Подумаешь, галлеон – что такого? Но… если вам это не нравится…
- Ты владеешь Дубль-чарами? – изумился Терри Бут.
- Да, - кивнула Гермиона.
- Но ведь это… это же соответствует уровню П.А.У.К., - растерянно проговорил он.
- Ах, ты об этом, - сказала Гермиона, старательно принимая вид скромницы. – Ну, да… похоже на то…
- А отчего же ты тогда не в Рэйвенкло? – потребовал он ответа, глядя на нее, как на диковинку. – Это с твоими-то мозгами?
- Честно говоря, на распределении Всезнающая Шляпа вполне серьезно намеревалась отправить меня в Рэйвенкло, - живо поведала Гермиона, - но окончательным ее решением все-таки стал Гриффиндор. Так мы принимаем идею с галлеонами?
Отовсюду понеслись одобрительные возгласы, и все подались вперед за монетами. Гарри искоса глянул на Гермиону.
- Знаешь, на что это похоже?
- Нет, на что?
- На метки Смертеглодов. Волдеморт прикасается к одной из них, и все метки вспыхивают, как от ожога. Смертеглоды знают, что это команда явиться к нему.
- Вообще-то… да, - тихо ответила Гермиона. – Я именно оттуда эту идею и позаимствовала… Но, если ты заметил, я решила, что пусть уж лучше дата проступает на куске металла, а не на нашем теле.
- Да уж… твой способ куда предпочтительней, - расплылся в улыбке Гарри и положил свой галлеон в карман. – Правда, есть риск его случайно потратить.
- Ну, это без вариантов, - с похоронным видом произнес Рон, внимательно рассматривая свой фальшивый галлеон. – Чтобы перепутать их с настоящими, надо настоящие иметь.
По мере приближения даты первого матча сезона, Гриффиндор против Слиттерина, Анджелина все чаще настаивала на едва ли не ежедневных тренировках, поэтому в занятиях ДД пришлось взять паузу. Кубок по квиддичу не разыгрывался уже очень давно, и это разжигало всеобщий азарт к предстоящему матчу, причем живейший интерес к его исходу проявляли также ученики Рэйвенкло и Хаффлпаффа, поскольку этим факультетам предстояло играть против обеих сборных. Страстно жаждали победы своих команд и деканы факультетов, хотя оба старательно скрывали это под маской скромных любителей спорта. Гарри по-настоящему осознал, насколько значима для профессора МакГонагалл победа над Слиттерином, когда за неделю до матча она начала отпускать класс с уроков без домашних заданий.
- Думаю, в настоящий момент вы и так достаточно загружены, - высокопарно промолвила она. Все в классе засомневались, не ослышались ли они, часом, но все разъяснилось, когда профессор МакГонагалл повернулась к Гарри с Роном и жестко добавила: - Я привыкла видеть Кубок по квиддичу в своем кабинете и вовсе не намерена передавать его профессору Снэйпу, поэтому используйте высвободившееся время для тренировок, уж будьте так любезны.
Снэйп вел себя не менее ревностно. Он так часто резервировал спортивное поле для Слиттеринской сборной, что Гриффиндорцам порой с трудом удавалось туда прорваться. Наряду с этим он полностью игнорировал многочисленные жалобы на то, что Слиттеринцы не упускают случая навести порчу на игроков сборной Гриффиндора в коридорах замка. Когда Алисия Спиннет появилась в больничном крыле с густо разросшимися бровями, полностью закрывавшими глаза и спускавшимися вниз до самых губ, Снэйп упрямо настаивал на том, что это она сама наложила на себя Буйногривые чары. Он также отказался выслушать четырнадцать свидетелей, которые уверяли, что собственными глазами видели, как Слиттеринский хранитель ворот Майлз Блетчли подкрался к ней сзади в библиотеке и наслал на нее эти чары.
Гарри был настроен на победу Гриффиндора – в конце концов, они еще ни разу не проиграли команде Малфоя. Мастерство Рона, прямо скажем, пока еще не доросло до уровня Вуда, но он усердно работал над совершенствованием своей техники. Самой слабой его стороной было то, что он терял уверенность в себе, если совершал ошибку; пропустив в ворота один мяч, он начинал нервничать и неминуемо пропускал и другие. В то же время Рон не раз блистательно спасал свои ворота, когда бывал в хорошей форме. На одной из тренировок случился незабываемый эпизод, когда Рон, повиснув на метле и держась одной рукой, отбил квоффл ногой с такой силой, что тот промчался через все поле и влетел в центральное кольцо на противоположной стороне. Остальная команда решила, что подобная тактика защиты ворот нисколько не уступает недавней игре Барри Райана, хранителя ворот ирландской сборной, против лучшего польского загонщика Ладислава Замойского. Даже Фред заявил, что они с Джорджем, глядишь, и начнут гордиться Роном, и что даже всерьез рассматривают возможность признания своего с ним родства, что, по их словам, они старательно отрицали на протяжении четырех лет.
По-настоящему Гарри тревожило только одно: не заставят ли Рона впасть в уныние все эти Слиттеринские штучки еще до выхода на поле. Самому Гарри уже четыре с лишним года приходилось терпеть злобное шипение типа: «Эй, Потти, Уоррингтон, как я слышал, собирается в субботу скинуть тебя с метлы». Подобные колючие реплики не только не заставляли его трепетать, но, напротив, забавляли. «Меткость Уоррингтона находится в таком плачевном состоянии, что я бы больше беспокоился, если бы он начал целиться в того, кто рядом со мной, - отвечал он. Рон с Гермионой расхохотались, и это смело ухмылку с лица Пэнси Паркинсон.
Дело было в том, что на голову Рона никогда еще не выливался такой безжалостный поток оскорблений, издевок и унизительных реплик. Когда мимо него проходили высоченные семикурсники из Слиттерина, бросая на ходу: «О койке в больничном крыле уже договорился, Уизли?», он не смеялся, а становился бледным как смерть. Когда Драко Малфой принимался изображать, как Рон роняет квоффл (а он не упускал такой возможности при каждой их встрече), у Рона начинали алеть уши и трястись руки, причем так безудержно, что он с большой вероятностью мог выронить все, что в тот момент держал.
Уход октября сопровождался ливнями и продувными ветрами, а ноябрь принес с собой стужу, суровые утренние заморозки и колючие ледяные вихри, впивавшиеся в руки и лицо. Небеса и потолок в Большом зале окрасились в бледно-серый перламутр, на горных вершинах вокруг Хогвартса выросли снежные шапки, а температура в замке упала до таких низких значений, что многие ученики на переменах надевали толстые защитные перчатки из драконьей кожи.
Утро матча выдалось холодным и солнечным. Проснувшись, Гарри огляделся, ища глазами Рона, и увидел, что тот сидит на кровати, обхватив руками колени и глядя в пустоту.
- С тобой все в порядке? – спросил Гарри.
Рон молча кивнул. Глядя на него, Гарри вспомнил эпизод, когда Рон, сам того не желая, навел на себя Порчу блевотных слизняков. Он и тогда был таким же бледным, в холодном поту и совсем не расположен открывать рот.
- Тебе необходимо позавтракать, - решил поддержать его Гарри. – Идем.