- Что? - не понял Гарри.
- Что слышал – ВОН! – завопил дядя Вернон так истошно, что тетя Петунья и Дадли подскочили на месте. – Вон! Вон! Давно надо было это сделать! Совы мотаются сюда, будто это гостиница, пудинги взрываются, стены рушатся, у Дадли появляется хвост, Мардж взлетает под потолок, да еще этот летучий форд «Англия»! Все, хватит! Вон! Был да сплыл! Раз за тобой гонится какой-то психопат, то здесь тебе не место, я не позволю подвергать опасности жену с сыном и навлекать беду на наш дом! Раз ты устремился по тому же пути, что и твои никудышные родители, то это конец! Убирайся!
Гарри словно прирос к месту, комкая в руке письма из Министерства, от мистера Уизли и от Сириуса.
Чем бы ты ни занимался - не покидай больше пределов дома.
- Слышал, что я тебе сказал? – зарычал дядя Вернон, наклонив к Гарри багровую физиономию и брызжа слюной. – Убирайся! Всего полчаса назад ты и сам отсюда рвался! Верное решение! Убирайся и не приближайся больше к нашему дому! И зачем только мы тогда согласились тебя принять! Права была Мардж – надо было отдать тебя в приют! Слишком цацкались с тобой на свою голову, все надеялись, что выбьем из тебя эту дурь, воспитаем тебя нормальным человеком, но в тебе от рождения сидит гниль! Хватит с меня… Опять совы!
Пятая за вечер сова просвистела вниз по дымоходу с такой скоростью, что шлепнулась об пол, прежде чем с громким верещанием вновь взлететь. Гарри протянул руку к письму в ярко-красном конверте, однако сова пролетела над его головой и взяла курс прямиком на тетю Петунью, которая громко вскрикнула и согнулась пополам, закрыв лицо руками. Сова сбросила красный конверт ей на голову, развернулась и умчалась обратно так же, по трубе.
Гарри совершил бросок к письму, но тетя Петунья оказалась проворнее.
- Вы, конечно, сами можете его вскрыть, - сказал Гарри, - но я в любом случае услышу, о чем там говорится. Это Вопилка.
- Брось, Петунья! – прокричал дядя Вернон. – Не прикасайся к нему, это может быть опасно!
- Оно мне адресовано, - срывающимся голосом проговорила тетя Петунья. – На конверте мое имя, Вернон, посмотри! Миссис Петунье Дэрсли, кухня, Вечнозеленый Тупик, 4…
У нее перехватило дыхание от страха: красный конверт задымился.
- Вскройте конверт! – торопил ее Гарри. – И все быстро закончится! Это ведь все равно произойдет!
- Нет.
Рука, державшая конверт, сильно дрожала. Тетя Петунья дико озиралась, будто искала путь к отступлению – но было уже слишком поздно. Конверт вспыхнул ярким пламенем, тетя Петунья вскрикнула и выронила его.
Кухню наполнил чудовищный голос, который многократно отражался от стен в замкнутом пространстве, и голос этот шел прямо из упавшего на стол горящего письма.
- Помни о последнем, Петунья!
Тетя Петунья была на грани обморока. Она рухнула на стул рядом с Дадли и уронила голову на руки. Останки конверта медленно превращались в пепел в полной тишине.
- Что это было? – хрипло спросил дядя Вернон. – Что это… я не... Петунья?
Тетя Петунья хранила молчание. Дадли непонимающе глядел на мать, раскрыв рот. Тишина начинала давить на нервы. Гарри в совершенном изумлении наблюдал за теткой. Голова его готова была взорваться.
- Петунья, дорогая, - мягко позвал ее дядя Вернон. – П-петунья?
Все еще дрожа, тетя Петунья подняла голову и судорожно сглотнула подступивший к горлу комок.
- Мальчик… мальчик должен остаться, Вернон, - еле слышно сказала она.
- Ч-что?
- Он остается, - повторила она, не глядя на Гарри. Затем она встала из-за стола.
- Он… как же так, Петунья…
- Если мы его выкинем отсюда, соседи станут сплетничать, - добавила она. Бледность все еще покрывала ее лицо, но ее обычная резкая манера говорить быстро к ней возвращалась. – Станут задавать неловкие вопросы, любопытствовать, куда он исчез. Придется оставить его здесь.
Из дядюшки выходил пар, как из лопнувшей шины.
- Но Петунья, милая…
Тетя Петунья не ответила и повернулась к Гарри:
- Будешь сидеть в своей комнате. Из дома – ни ногой. А сейчас иди спать.
Гарри не двинулся с места.
- От кого была Вопилка?
- Не задавай вопросов, - огрызнулась тетя Петунья.
- У вас есть связь с волшебниками?
- Я сказала, иди спать!
- Что означают эти слова? О чем таком надо помнить?
- Иди спать!
- А каким образом…
- ТЫ СЛЫШАЛ, ЧТО ТЕБЕ ТЕТКА СКАЗАЛА? ИДИ СПАТЬ!
Глава 3ПЕРЕДОВОЙ ОТРЯД
Я только что был атакован дементорами, и меня могут исключить из Хогвартса. Я хочу знать, что происходит и когда я покину это место.
Когда Гарри добрался до письменного стола в своей темной спальне, он не мешкая сделал три копии этого письма на отдельных кусках пергамента и адресовал их Сириусу, Рону и Гермионе. Cова Эдвига отправилась на охоту, и ее клетка пустовала на его письменном столе. Гарри вышагивал по комнате, ожидая ее возвращения, голова его гудела, а мозг был слишком перегружен мыслями, чтобы уснуть, хотя от усталости покалывало и резало глаза. Спина ныла оттого, что он тащил на себе Дадли, и болезненно пульсировали две шишки, которые ему набили оконная рама и кулак кузена.
Обуреваемый бессильным гневом, он ходил из угла в угол, скрипя зубами, сжимая кулаки и сердито поглядывая в пустое звездное небо всякий раз, как проходил мимо окна… Специально подосланные дементоры, миссис Фигг и Земнавозникус Флетчер со своей секретной слежкой, временное исключение из Хогвартса, дисциплинарное слушание в Министерстве Магии – ну, хоть бы кто-нибудь растолковал, что все это значит.
Так о чем же, о чем была эта Вопилка? Чей голос такой чудовищной угрозой звенел на кухне?
Почему его удерживают здесь, ничего не объясняя? Почему с ним обращаются, как с нашкодившим пацаном? Не выходи из дома дяди и тети, не вздумай колдовать…
Он в сердцах пнул на ходу школьный сундук, но сделал себе только хуже: злость не прошла, а к общей боли присовокупился еще и ушибленный большой палец на ноге.
Хромая, он подошел к окну, и в тот же миг в комнату, словно небольшое привидение, проскользнула Эдвига, мягко шурша крыльями.
- Еще позже не могла явиться? – буркнул Гарри, когда Эдвига легко приземлилась на клетку. – Отложи свою добычу, тут для тебя есть работа!
Большие янтарные глаза Эдвиги бросили на него укоризненный взгляд поверх дохлой лягушки, которую она держала в клюве.
- Лети сюда, - сказал Гарри и, взяв три тонких свитка пергамента, прикрепил их к лапке совы кожаным шнурком. – Доставь эти письма Сириусу, Рону и Гермионе и не возвращайся без длинных, обстоятельных ответов. Клюй их без остановки до тех пор, пока их послания не достигнут достойного объема. Ясно тебе?
Эдвига приглушенно ухнула сквозь лягушку, которую по-прежнему держала в клюве.
- Тогда отправляйся, - распорядился Гарри.
Сова не заставила себя долго упрашивать. Как только она вылетела в окно, Гарри бросился на кровать, как был, в одежде, и уставился в темный потолок.
В дополнение ко всем неприятностям, он испытывал теперь еще и уколы совести из-за того, что нагрубил Эдвиге - ведь она была его единственным другом в Вечнозеленом Тупике. Но он постарается реабилитироваться, когда она вернется с ответами от Сириуса, Рона и Гермионы.
А их ответов долго ждать не придется – не станут же они игнорировать весть о том, как он был атакован дементорами. Наверняка, проснувшись завтра утром, он увидит три пухлых письма, полных сочувственных слов и планов о его немедленной эвакуации в Логово. И с этой греющей душу мыслью он погрузился в сон, где не было места горьким раздумьям.
* * *
Однако утром Эдвига не вернулась. Весь день Гарри провел в своей спальне и выходил только в туалет. Трижды в день тетя Петунья просовывала ему еду в отверстие со свободно болтающейся створкой, которое дядя Вернон самолично оборудовал три года назад. Каждый раз, услышав теткины шаги, Гарри атаковывал ее вопросами о Вопилке, но с тем же успехом он мог бы допрашивать и дверную ручку. По другим поводам Дэрсли к спальне Гарри не приближались на пушечный выстрел. Да и сам Гарри не видел никакого смысла в том, чтобы навязывать им свою компанию. Еще один скандал только подлил бы масла в огонь, и он вряд ли удержался бы от нового противозаконного колдовства.
Так продолжалось долгих три дня. На Гарри попеременно накатывали разноречивые чувства. В какие-то моменты его снедала тревога, не позволявшая ему ни на чем сосредоточиться и вынуждавшая бесцельно слоняться по комнате в обиде на всех без исключения из-за того, что его бросили на произвол судьбы. Эти мгновения сменялись периодами полной апатии, когда он часами лежал на кровати и оцепенело глядел в пространство, погружаясь в волны мучительного страха перед предстоящим слушанием в Министерстве.
А вдруг они вынесут ему обвинительный приговор? Вдруг его и вправду исключат из школы и переломят пополам волшебную палочку? Что ему тогда делать, куда идти? Остаться жить у Дэрсли? Ну уж нет, не теперь, когда он узнал иной мир, который и был его настоящим домом. А что, если перебраться в дом Сириуса – тот ведь сам его приглашал год назад, накануне своего побега. Вот только позволят ли ему жить там одному с учетом того, что он еще не достиг совершеннолетия? Впрочем, возможно, на слушании решат вопрос и о его дальнейшем местожительстве. И не окажется ли он в итоге в Азкабане, если его проступок, связанный с нарушением Международного Закона о соблюдении секретности, сочтут достаточно серьезным? Каждый раз, как его посещала эта мысль, он соскакивал с кровати и опять начинал мерить шагами комнату.
На четвертую ночь после отлета Эдвиги Гарри, пребывая в очередной апатичной фазе, лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. В измученной голове была пустота. Неожиданно в комнату вошел дядя Вернон. Гарри медленно перевел на него взгляд. На дядюшке был его лучший костюм, и весь его вид был невероятно напыщенным.