Было уже далеко за полночь, однако из-за двери долетали голоса, вовлеченные в бойкую беседу. Дамблдор, похоже, принимал гостей в количестве никак не менее дюжины.
Профессор МакГонагалл трижды стукнула в дверь кольцом-грифоном, и голоса тотчас стихли, словно кто-то их просто взял и выключил. Дверь открылась по собственной воле, и профессор МакГонагалл ввела Гарри и Рона внутрь.
Кабинет Ректора был погружен в полумрак; удивительные серебряные приборы не издавали привычного стрекота и не пускали облачков дыма, а стояли на высоких столиках неподвижно и безмолвно. Украшавшие стены портреты прежних Ректоров мирно дремали в своих рамах. На насесте за дверью спала, спрятав голову под крыло, царственная птица, величиной с лебедя, в рубиново-золотом оперении.
- Ах, это вы, профессор МакГонагалл… и… ага.
Дамблдор, сидевший за письменным столом в кресле с высокой спинкой, слегка подался вперед в ореол свечи, освещавшей лежавшие перед ним бумаги. Он был одет в белоснежную ночную сорочку и наброшенный поверх нее темно-красный халат, восхитительно расшитый золотом, и казался энергичным и полным сил. Взгляд его проницательных голубых глаз остановился на профессоре МакГонагалл.
- Профессор Дамблдор, у Поттера случился… ночной кошмар, - сказала профессор МакГонагалл. – Он уверяет…
- И вовсе это был не кошмар, - тотчас вставил Гарри.
Профессор МакГонагалл оглянулась на Гарри и сдвинула брови.
- Отлично, Поттер, вот сами и рассказывайте.
- Я… в общем, я и в самом деле спал, - сказал Гарри, испытывавший одновременно и панику, и страстное желание быть правильно понятым Дамблдором, и некоторую досаду из-за того, что взгляд Ректора был устремлен не на него, а на переплетенные пальцы своих собственных рук. – Но это был не просто сон… все происходило наяву… я видел своими глазами… - Гарри перевел дух. – Отца Рона, мистера Уизли, атаковала гигантская змея.
Отголосок всего сказанного Гарри еще некоторое время витал в кабинете, и его слова казались нелепыми, даже комичными. В наступившую паузу Дамблдор откинулся на спинку кресла и принялся в задумчивости разглядывать потолок. Рон, белый как мел, ошарашенно переводил взгляд с Гарри на Дамблдора.
- Как именно ты это видел? – невозмутимо спросил Дамблдор, так ни разу и не взглянув на Гарри.
- Ну… сам не знаю, - сказал Гарри недовольным тоном: при чем тут это? – Как-то само возникло в голове…
- Ты не понял, - так же безмятежно сказал Дамблдор. – Я говорю о другом… ты можешь припомнить, где ты был в момент атаки? Находился рядом с жертвой или наблюдал за происходившим сверху?
Вопрос огорошил Гарри своей неожиданностью, и он удивленно раскрыл рот: создавалось впечатление, что Дамблдору уже все известно…
- Я и был той самой змеей, - сказал Гарри. – Я все видел ее глазами…
Никто не произнес ни слова; Дамблдор бросил взгляд на Рона, который был все так же бледен, и спросил уже более настойчиво:
- Артур серьезно пострадал?
- Да, - с жаром подтвердил Гарри. Почему же до них все так медленно доходит? Неужели им не ясно, сколько крови теряет человек, укушенный зубами такой длины? И почему он так и не удостоился ни единого взгляда от Дамблдора?
Между тем Дамблдор неожиданно поднялся с кресла, заставив Гарри вздрогнуть, и обратился к одному из старинных портретов, висевших почти у самого потолка.
- Эверар! – громко выкрикнул он. – И вы, Дилис!
Маг с нездоровым цветом лица и коротко остриженными черными волосами и волшебница в преклонных летах с длинными седыми локонами, обитательница соседнего полотна, тотчас открыли глаза, хотя еще мгновение назад казалось, что они погружены в глубокий сон.
- Вы все слышали? – спросил Дамблдор.
Маг молча кивнул, а волшебница подтвердила:
- Разумеется.
- Речь идет о рыжеволосом мужчине в очках, - сказал Дамблдор. – Эверар, вы должны объявить тревогу и удостовериться в том, что его отыщут те, кому положено…
Оба кивнули и покинули свои рамы, однако не объявились на полотнах своих соседей (как это обычно случалось в Хогвартсе); на одной из картин теперь оставалась лишь одинокая черная портьера, а на второй – нарядное кожаное кресло. Гарри заметил, что многие из прежних Ректоров, обитавших в развешенных по стенам картинах, хотя и весьма убедительно похрапывали и посапывали во сне, все же тайно подглядывали за ним из-под прикрытых век. Он вдруг сообразил, чьи голоса были слышны перед тем, как они постучали в дверь.
- Эверар и Дилис были самыми именитыми из всех Ректоров Хогвартса, - сказал Дамблдор. Обойдя Гарри, Рона и профессора МакГонагалл, он подошел к царственной птице, спавшей на своем насесте около двери. – Авторитет обоих настолько велик, что их портреты висят и в других важных учреждениях мира магии. Они могут свободно перемещаться из портрета в портрет и будут держать нас в курсе происходящего…
- Но нам неизвестно, где именно сейчас находится мистер Уизли! – воскликнул Гарри.
- Присядьте, пожалуйста, все трое, - сказал Дамблдор, как бы и не услышав слов Гарри. – Эверара и Дилис нам, возможно, придется подождать несколько минут… Профессор МакГонагалл, вас не затруднит изобразить пару-тройку дополнительных стульев?
Профессор МакГонагалл извлекла из кармана халата волшебную палочку и взмахнула ею. Прямо из воздуха материализовались три деревянных стула с прямыми спинками, разительно отличавшихся от тех мягких ситцевых кресел, которые Дамблдор сотворил во время дисциплинарного слушания Гарри. Дамблдор погладил пальцем золотое оперение на голове Фоукса. Феникс тотчас проснулся, высоко поднял свою изящную голову и обратил к Дамблдору взор блестящих темных глаз.
- Нам потребуется предупредительный сигнал, - едва слышно сказал птице Дамблдор. Феникс исчез в огненной вспышке.
Дамблдор быстрым шагом подошел к одному из деликатных серебряных приборов, назначение которого до сих пор было загадкой для Гарри, перенес его на свой письменный стол, снова сел и легко коснулся прибора кончиком волшебной палочки.
С тихим звоном прибор пробудился и стал издавать ритмичное тиканье, а из тонкой серебряной трубки начали выплывать крошечные облачка бледно-зеленого дыма. Сдвинув брови, Дамблдор пристально вглядывался в эти облачка - спустя несколько секунд они превратились в равномерный поток, который становился все плотнее и свивался в кольца… А затем из дыма соткалась змеиная голова с разверстой пастью. Гарри стало любопытно, не подтверждает ли таким образом прибор его рассказ. С бьющимся сердцем он смотрел на Дамблдора, ожидая увидеть в его лице доказательство того, что он не ошибся, но Дамблдор неотрывно глядел на прибор.
- Конечно, само собой, - тихо приговаривал он, обращаясь, скорее, к самому себе и продолжая наблюдать за дымом без каких-либо признаков удивления. – Но случилось ли принципиальное разделение?
Для Гарри его слова звучали, как китайская грамота. А сотканная из дыма змея тем временем разделилась на две змеи, которые покачивались и свивались в кольца в полумраке кабинета. С довольным видом Дамблдор повторно коснулся прибора палочкой – тиканье замедлилось и замерло, змеи начали распадаться, пока окончательно не исчезли, превратившись в бесформенное облачко.
Дамблдор вернул прибор на столик с тонкими ножками. От внимания Гарри не укрылось, что многие из прежних Ректоров не спускали с него глаз, но, поняв, что он все видит, тотчас снова притворялись спящими. Гарри не терпелось задать вопрос о предназначении загадочного прибора, но ему помешал громкий возглас, который донесся со стены справа: это вернулся в свою раму немного запыхавшийся маг Эверар.
- Дамблдор!
- Какие новости? – тотчас повернулся к нему нынешний Ректор.
- Я звал на помощь до тех пор, пока эта помощь не пришла, - сообщил маг, отирая взмокший лоб висевшей позади него портьерой, - сказал, что слышал шум внизу… Они усомнились, стоит ли мне верить, но все же оправились вниз, чтобы удостовериться – вам ведь известно, что внизу нет портретов, которые могли бы быть наблюдательным пунктом. Как бы там ни было, но спустя несколько минут его оттуда вынесли. Выглядел он довольно скверно, весь в крови. Когда его уносили, я перебрался в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы как следует все рассмотреть…
Рон нервно дернулся.
- Прекрасно, - сказал Дамблдор. – Дилис, стало быть, проследит за его транспортировкой…
Спустя пару мгновений в свой портрет вернулась и волшебница с серебристыми локонами. Откашливаясь, она уселась в кресло и сказала:
- Они доставили его в больницу Св. Мунго, Дамблдор… Пронесли его как раз мимо моего портрета… Выглядит он неважно…
- Спасибо, - поблагодарил ее Дамблдор и оглянулся на профессора МакГонагалл.
- Минерва, необходимо пойти и разбудить остальных детей Уизли.
- Разумеется…
Профессор МакГонагалл встала и быстрым шагом направилась к выходу. Гарри бросил осторожный взгляд на охваченного паникой Рона.
- Кстати, Дамблдор, а как насчет Молли? – спросила профессор МакГонагалл, задержавшись в дверях.
- Это я поручу Фоуксу, когда завершится его дозорная миссия, - сказал Дамблдор. – Но ей, возможно, уже все известно… у нее ведь есть эти замечательные часы…
Гарри догадался, что Дамблдор говорил о тех самых часах, которые показывали не время, а местонахождение и состояние членов семьи Уизли. У Гарри сжалось сердце при мысли о том, что стрелка с именем мистера Уизли по-прежнему указывает на позицию «в смертельной опасности». Впрочем, время позднее… Миссис Уизли, скорее всего, уже спит и не следит за часами… Гарри весь похолодел, вдруг вспомнив, как фантом пугал миссис Уизли, превратившись в хладный труп ее мужа с окровавленным лицом и перекосившимися очками… Но ведь мистер Уизли не может умереть… Просто не может…
Дамблдор, что-то искавший в шкафу позади Гарри и Рона, вернулся со старым почерневшим от копоти чайником, который он бережно водрузил на письменный стол. Взмахнув палочкой, он проговорил: «