Он чувствовал себя оплеванным и запачканным, словно был переносчиком смертельной заразы и не имел права ехать в одном вагоне с незапятнанными, непорочными людьми, чьи тела и души не были осквернены Волдемортом… Теперь он доподлинно знал, что не просто видел змею, но сам и был ею…
Внезапно из бездны памяти будто выстрелила на поверхность чудовищная мысль, от которой все его внутренности переплелись и сжались в комок, словно змеи…
Что же еще ему требуется, кроме вербовки сторонников?
Нечто такое, что он может заполучить только обманом… своего рода оружие. То, что ему не удалось заполучить в прошлый раз.
Вот я и есть то самое оружие, подумал Гарри, покачиваясь в вагоне, несшим его по темному тоннелю, и от этой мысли будто яд разлился по венам. Он весь похолодел и покрылся испариной. Я и есть то, что пытается использовать Волдеморт, вот поэтому-то, куда бы я ни пошел, вокруг меня всегда толпа охранников. И охраняют вовсе не меня, а остальных, да только все впустую, ведь в Хогвартсе ко мне не приставишь постоянного соглядатая… И мистера Уизли вчера атаковал именно я, это Волдеморт меня заставил, он, возможно, и сейчас завладел моим разумом и считывает мои мысли…
- Гарри, милый, ты хорошо себя чувствуешь? – шепотом спросила миссис Уизли, потянувшись к нему через Джинни, чтобы он услышал ее слова сквозь громыхание вагона по темному тоннелю. – Выглядишь ты, прямо скажем, неважно. Ты, часом, не заболел?
Остальные не сводили с Гарри глаз. Он раздраженно покачал головой и перевел взгляд на рекламное объявление о страховании недвижимости.
- Гарри, милый, с тобой точно все в порядке? – не переставала волноваться миссис Уизли, когда они огибали неопрятную лужайку в центре Площади Лихогнилль. – Я никогда не видела тебя таким бледным… Ты хорошо сегодня выспался? Сейчас сразу же отправляйся в постель и вздремни пару часиков перед ужином, договорились?
Гарри кивнул. Это был отличный повод избежать разговоров, а он именно этого и желал больше всего. Когда миссис Уизли открыла входную дверь, он быстро прошел по коридору мимо подставки для зонтов в виде ноги тролля и взбежал вверх по лестнице прямиком в их с Роном спальню.
Оказавшись внутри, он принялся вышагивать по проходу между двумя кроватями и пустующим портретом Финеаса Нигеллуса. Мозг вскипал от вопросов и рождал все новые, еще более чудовищные догадки…
Как же он перевоплотился в змею? Не мог же он быть анимагом… Конечно, не мог, он бы знал, будь это так… Но, возможно, Волдеморт анимаг… Да, думал Гарри, разумеется, это в его стиле, он именно в змею и превратился бы… А когда он завладевает моим разумом, мы оба перевоплощаемся… И все же это не объясняет, как я в течение каких-то пяти минут сумел побывать в Лондоне и вернуться в свою постель… Однако нельзя забывать, что Волдеморт самый могущественный чародей в мире магии, помимо Дамблдора, и наверняка для него вот так перемещать людей в пространстве – просто пара пустяков…
Внезапно ему в голову пришла мысль, которая повергла его в смятение. Но ведь это безумие… Если Волдеморт меня контролирует, то, значит, моими глазами он видит штаб-квартиру Ордена Феникса! Ему известно, кто состоит в Ордене и где скрывается Сириус… К тому же я слышал многое из того, что вовсе не было предназначено для моих ушей, да и Сириус в первую же ночь столько всего мне понарассказывал…
Он обязан незамедлительно покинуть Площадь Лихогнилль, и другого выхода нет. Он встретит Рождество в Хогвартсе без друзей – по крайней мере, все каникулы близкие ему люди будут в безопасности… Хотя нет, и это не выход, ведь в Хогвартсе по-прежнему остаются многие из тех, кто тоже может пострадать. А если следующей жертвой окажется Шеймус, Дин или Невилл? Гарри перестал мерить шагами комнату и остановился перед пустующим портретом Финеаса Нигеллуса. Сердце его болезненно сжалось. Остался единственный путь: полностью отмежеваться от мира магии и возвратиться в Вечнозеленый Тупик…
Раз дела складываются таким образом, рассудил Гарри, то нечего тянуть с отъездом. Старательно отгоняя от себя любые мысли о том, как отнесутся Дэрсли к его появлению шестью месяцами раньше ожидаемого срока, он подошел к сундуку, захлопнул крышку и запер замок. Затем он рассеянно окинул взглядом комнату, ища глазами клетку Эдвиги, и тут вспомнил, что сова так и осталась в Хогвартсе – что же, одной ношей меньше. Ухватившись за край сундука, он потащил его к двери, однако на полпути замер, услышав глумливый голос:
- Похоже, сматываешь удочки?
Гарри обернулся. Финеас Нигеллус возвратился в свой портрет и теперь с ироничной улыбкой наблюдал за ним, вальяжно прислонясь к раме.
- И вовсе нет, - бросил в ответ Гарри и протащил сундук еще немного вперед.
- Я всегда полагал, - сказал Финеас Нигеллус, поглаживая свою клинообразную бородку, - что в Гриффиндоре учатся смельчаки! Но тебе, похоже, куда больше подошел бы мой родной факультет. Мы, Слиттеринцы, и сами не робкого десятка, но при этом отнюдь не обделены умом. К примеру, при наличии выбора мы всегда в первую очередь спасаем самих себя.
- Я не себя спасаю, - отмахнулся Гарри, перетаскивая сундук через комковатый, побитый молью участок ковра у самой двери.
- Вон оно что, - многозначительно произнес Финеас Нигеллус, все так же поглаживая бородку. – Это вовсе не трусливое бегство, это воистину благородный жест.
Проигнорировав его слова, Гарри ухватился за ручку двери, однако остановился, снова услышав флегматичный голос Финеаса Нигеллуса.
- У меня для тебя послание от Альбуса Дамблдора.
Гарри круто развернулся.
- Что за послание?
- «Не двигайся с места».
- Я и не двигаюсь! – сказал Гарри, не выпуская дверную ручку. – Так что за послание?
- Я только что передал его тебе, дурень, - невозмутимо заметил Финеас Нигеллус. – Вот слова Дамблдора: «Не двигайся с места».
- Почему? – с жаром воскликнул Гарри, выпустив сундук из рук. – Почему он хочет, чтобы я не двигался с места? Что еще он сказал?
- Ровным счетом ничего, - пожал плечами Финеас Нигеллус, приподняв тонкую черную бровь, словно посчитал поведение Гарри вызывающим.
Ярость взметнулась со дна души Гарри, как змея из некошеной травы. Он был физически измотан и совсем запутался из-за того, что в последние двенадцать часов ему пришлось пережить и безысходность, и надежду, и снова безысходность, а Дамблдор по-прежнему его сторонится!
- Вот, значит, как? – вскричал он. – «Не двигайся с места»? Нечто подобное я уже слышал после того, как подвергся нападению дементоров! Сиди, мол, детка, не рыпайся, взрослые сами решат все вопросы, а объяснять тебе что-либо нет никакого смысла, все равно ты ничего не поймешь своими куриными мозгами!
- Вот именно поэтому, - громко, перекрывая выкрики Гарри, заговорил Финеас Нигеллус, - мне всегда претило преподавание! Молодняк ни на йоту не сомневается в своей исключительной правоте. А скажи-ка мне, жалкий спесивец, в твою дурную голову никогда не закрадывалась мысль о том, что у Ректора Хогвартса имеются серьезные причины не поверять тебе все тонкости своего плана? Упиваясь своими страданиями, ты хоть раз вспомнил о том, что еще ни одно распоряжение Дамблдора тебе не навредило? Разумеется, нет! Как и все прочие юнцы, ты нисколько не сомневаешься в том, что только у тебя есть разум и чувства, и что лишь ты один своим выдающимся умом способен проникнуть в тайные помыслы Темного Лорда…
- Так, значит, у него все же есть тайные помыслы в отношении меня? – тотчас встрял со своим вопросом Гарри.
- Разве я сказал нечто подобное? – пожал плечами Финеас Нигеллус, от скуки разглядывая свои шелковые перчатки. – Ну, а сейчас прошу меня извинить, мне есть чем заняться помимо того, чтобы выслушивать подростковые страдания… Позволь откланяться…
Прогулочным шагом он зашел за раму и исчез из виду.
- Скатертью дорога! – гаркнул Гарри, обращаясь к опустевшему холсту. – И поблагодарите за меня Дамблдора – неизвестно, правда, за что.
Ответа с опустевшего холста не последовало. В состоянии крайнего раздражения Гарри оттащил сундук обратно к изножью кровати и упал лицом вниз на изъеденное молью покрывало.
Он лежал, закрыв глаза и ощущая тяжесть и боль во всем теле. Ему казалось, что он преодолел расстояние в сотни миль… А ведь и суток не прошло с тех пор, как они с Чо Чанг вдвоем стояли под омелой… он так устал… но так страшно было погрузиться в сон… как знать, надолго ли хватит сил бороться со сном… Дамблдор велел не двигаться с места… значит, спать не запрещено… но его не покидал страх… вдруг все повторится?
Гарри медленно погружался в сумрак.
В его голове будто включился фильм, который только и ждал сигнала к началу воспроизведения. Гарри вновь двигался по безлюдному коридору с шероховатыми каменными стенами и факелами по обеим сторонам к невзрачной черной двери, минуя дверной проем слева, за которым начиналась лестница, уводящая вниз…
И вот он уже стоит перед черной дверью, но открыть ее не может… Он вглядывается в дверь, страстно желая войти… По ту сторону находится то, что он всем своим существом желает получить … некий дар, о котором он может только мечтать. Хоть бы шрам перестал саднить… тогда он мог бы рассуждать более здраво…
- Гарри, - словно издалека долетел до него голос Рона, - мама зовет ужинать, но если ты хочешь полежать, она для тебя оставит немного еды.
Гарри открыл глаза, но Рона уже след простыл.
Он не желает оставаться со мной наедине, подумал Гарри. Впрочем, чему тут удивляться после слов Смура…
Пожалуй, теперь и остальные не захотят терпеть его общество, раз им стало известно, что сокрыто у него внутри…
Он не пойдет на ужин, не станет себя никому навязывать. Он повернулся на другой бок и через некоторое время снова заснул, а проснулся только утром, оттого что от голода сводило живот. Рядом в своей кровати похрапывал Рон. Оглядев спросонья комнату и увидев темный силуэт Финеаса Нигеллуса, вернувшегося в свой портрет, Гарри решил, что это, видимо, Дамблдор его откомандировал приглядывать за ним, чтобы он невзначай не набросился на кого-нибудь еще.