– Итак, Минерва, – злорадно сказал Фудж, оправляя порванный рукав. – Боюсь, вашему другу Думбльдору пришел конец.
– О, вы так думаете? – очень обидным тоном отозвалась профессор Макгонаголл.
Фудж как будто не услышал. Он осмотрел разгромленный кабинет. Портреты, глядя на него, злобно шипели, а кое-кто очень грубо жестикулировал.
– Отправьте-ка этих двоих спать, – приказал Фудж, оборачиваясь к Макгонаголл и указывая подбородком на Гарри и Мариэтту.
Не ответив, профессор Макгонаголл быстро повела их к выходу. Когда уже закрывалась дверь, Гарри успел услышать обрывок фразы, сказанной Финеем Нигеллием:
– Знаете, министр, мы, конечно, во многом расходимся с Думбльдором, но, согласитесь, у него есть стиль…
Глава двадцать восьмаяХудшее воспоминание Злея
Альбус Думбльдор отстранен от должности директора школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». На его место назначена Долорес Джейн Кхембридж (главный инспектор).
Данный указ выпущен на основании декрета об образовании № 28.
Объявления развесили по школе ночью. Из них никак нельзя было узнать, что Думбльдор, одолев двух авроров, главного инспектора и министра магии с младшим помощником, скрылся в неизвестном направлении, а между тем об этом знал каждый; о побеге гудела вся школа. Разумеется, при многочисленных пересказах искажались кое-какие подробности (например, Гарри слышал, как одна второклассница уверяла подружку, что Фудж попал к св. Лоскуту и вместо головы у него тыква), но в целом излагали на удивление точно. В частности, было доподлинно известно, что Гарри и Мариэтта – единственные свидетели случившегося, и, поскольку Мариэтта лежала в лазарете, с вопросами приставали к Гарри.
– Думбльдор скоро вернется, – уверенно заявил Эрни Макмиллан, выслушав рассказ Гарри по дороге с гербологии. – Они ничего не смогли с ним сделать, когда мы были во втором классе, и теперь тоже не смогут. Жирный Монах говорит, – Эрни заговорщицки понизил голос, и Гарри, Рон и Гермиона наклонились ближе, – что вчера вечером, когда они обыскали замок и территорию, Кхембридж хотела вернуться в кабинет Думбльдора. А горгулья ее не пустила. Кабинет закрылся сам собой, и все. – Эрни ухмыльнулся. – Говорят, у жабы случилась истерика.
– Воображаю. Она, наверно, уже видела себя в директорском кресле, – мстительно произнесла Гермиона. Ребята почти уже поднялись в вестибюль. – Как она сидит и властвует над всеми учителями! Тупая, наглая, деспотичная, старая…
– Уверена, что хочешь высказаться до конца, Грейнджер?
Откуда-то из-за двери выскользнул Драко Малфой – как всегда, в сопровождении Краббе и Гойла. Бледное острое лицо светилось злобной радостью.
– Боюсь, придется лишить «Гриффиндор» и «Хуффльпуфф» парочки баллов, – процедил он.
– Ты не можешь вычитать баллы у других старост, – возразил Эрни.
– Я в курсе, что старосты не имеют права вычитать баллы, – осклабился Малфой. Краббе и Гойл захихикали. – Зато члены инспекционной бригады…
– Члены чего? – вскинулась Гермиона.
– Инспекционной бригады, Грейнджер, – повторил Малфой, тыча в серебряную буковку «И» под значком старосты. – Бригада поддержки министерства магии, набранная лично профессором Кхембридж. Мы имеем право вычитать баллы… Поэтому, Грейнджер, минус пять баллов за грубость по отношению к нашему новому директору. А с тебя, Макмиллан, пять за пререкания со мной. С Поттера пять за то, что он мне не нравится. А у тебя, Уизли, рубашка не заправлена, так что тоже минус пять. Да, и еще, Грейнджер, я забыл: с тебя минус десять за то, что ты мугродье.
Рон выхватил палочку, но Гермиона оттолкнула ее, шепнув:
– Не надо!
– Мудро, Грейнджер, – прошипел Малфой. – Новый директор – новые времена… Так что ведите себя прилично… Потрох… Король Уизгляк…
И, от души хохоча, Малфой удалился вместе с Краббе и Гойлом.
– Это блеф, – в ужасе залепетал Эрни. – Ему не могли дать право вычитать баллы… это просто смешно… это подрывает институт старост…
Но Гарри, Рон и Гермиона машинально повернулись к четырем гигантским песочным часам в нишах; часы показывали количество баллов, которые заработали колледжи. Утром с равным счетом лидировали «Гриффиндор» и «Вранзор». А сейчас у ребят на глазах камешки летели вверх, понижая уровень в нижних колбах. Ничто не менялось лишь в изумрудных часах «Слизерина».
– Заметили, да? – сказал голос Фреда.
Они с Джорджем только что спустились по мраморной лестнице.
– Малфой лишил нас примерно пятидесяти баллов, – в ярости сообщил Гарри, глядя, как еще несколько камешков улетают вверх.
– Утром, на перемене, Монтегю попытался сделать то же самое с нами, – отозвался Джордж.
– Что значит «попытался»? – тут же заинтересовался Рон.
– Бедняга не успел договорить, – объяснил Фред, – поскольку был засунут башкой вперед в шкаф-исчезант на первом этаже.
– Но вам же надают по шее! – воскликнула потрясенная Гермиона.
– Пока Монтегю не объявится, не надают, а я понятия не имею, куда мы его отправили, – невозмутимо заявил Фред. – И потом, наши шеи больше ничего не боятся.
– А когда-нибудь боялись? – повела бровью Гермиона.
– Ну как же, – сказал Джордж. – Нас ведь еще ни разу не исключали.
– Мы никогда не переступали черту, – сказал Фред.
– Разве что на полпальчика, – уточнил Джордж.
– Но никогда не устраивали настоящего безобразия, – пояснил Фред.
– А теперь? – робко спросил Рон.
– А тепе-ерь… – протянул Джордж.
– …когда Думбльдора нет… – подхватил Фред.
– …нам кажется, настоящее безобразие… – продолжил Джордж.
– …это именно то, чего заслуживает наша дорогая новая директриса, – закончил Фред.
– Вы что! – прошептала Гермиона. – Вы что! Она только и ищет предлога, чтобы вас исключить!
– Гермиона, ты не поняла, да? – улыбнулся Фред. – Нам тут больше делать нечего. Собственно, мы бы уже ушли, но сначала хотим уважить Думбльдора. Короче, – он посмотрел на часы, – скоро час «Х» этапа номер один. На вашем месте я бы пошел в Большой зал обедать – чтобы учителя знали, что вы ни при чем.
– При чем «ни при чем»? – встревожилась Гермиона.
– Увидишь, – сказал Джордж. – Ну, дети, бегите.
Близнецы повернулись и растворились в толпе школьников, спешащих на обед. Эрни растерянно пробормотал что-то насчет невыполненного задания по превращениям и спешно ретировался.
– Кажется, и правда надо уходить, – нервно пробормотала Гермиона. – На всякий случай…
– Да, точно, – согласился Рон, и все трое шагнули к дверям Большого зала. Гарри успел лишь мельком взглянуть на потолок и бегущие по нему белые облака, и тут кто-то похлопал его по плечу. Он круто обернулся и оказался нос к носу со смотрителем Филчем. Гарри торопливо отступил; чем дальше от Филча, тем лучше.
– Тебя к директору, Поттер, – с отвратительной ухмылкой сообщил Филч.
– Это не я, – по-глупому сказал Гарри, сразу подумав о коварных замыслах Фреда и Джорджа. Брылы Филча затряслись от беззвучного смеха.
– На воре шапка горит, а? – одышливо прохрипел он. – Следуй за мной.
Гарри оглянулся на Рона и Гермиону. Оба встревоженно хмурились. Он пожал плечами и за Филчем пошел назад в вестибюль, навстречу потоку оголодавших школьников.
Филч пребывал в прекрасном настроении и, всходя по мраморной лестнице, скрипуче напевал что-то себе под нос. Одолев первый марш, он сказал:
– Времена изменились, Поттер.
– Я заметил, – сухо ответил Гарри.
– Да-с… Сколько лет я твердил Думбльдору, что он с вами слишком цацкается. – Филч противно захихикал. – Вы ведь, пакостники, не осмелились бы бросить ни одной вонючей бомбочки, если б знали, что я могу надавать плетей, да так, что шкура сойдет, верно? Не посмели бы выпускать в коридорах пилозубых пчел, если б я имел право подвесить вас за ноги в своем кабинете! Но скоро, Поттер, скоро выйдет указ номер двадцать девять, и у меня появится власть! Вот тогда я смогу развернуться… а еще, я знаю, она попросила министра подписать приказ об увольнении Дрюзга… о, теперь, с нею во главе, все пойдет иначе…
Очевидно, Кхембридж не пожалела сил, чтобы умаслить Филча. Что хуже всего, Филч действительно серьезный противник; секретные переходы и тайники он знает немногим хуже, чем близнецы Уизли.
– Вот и пришли, – глянув на Гарри, ухмыльнулся Филч, трижды постучал в кабинет Кхембридж и толкнул дверь. – К вам Поттер, мэм.
Кабинет, до боли знакомый Гарри, нисколько не изменился, если не считать внушительного деревянного бруска на письменном столе, где большими золотыми буквами было написано: «ДИРЕКТОР». А позади стола Гарри увидел свой «Всполох» и «Чистые победы» близнецов, перекрученные цепями и пристегнутые к толстой металлической штанге в стене. Сердце мучительно сжалось.
Кхембридж сидела за столом и деловито строчила что-то на розовом пергаменте, но, как только вошли Гарри и Филч, подняла голову и широко улыбнулась.
– Благодарю вас, Аргус, – промурлыкала она.
– Не за что, мэм, не за что. – И, низко кланяясь, насколько позволял ревматизм, Филч попятился к выходу.
– Садитесь, – коротко приказала Кхембридж, указывая на стул. Гарри сел. Она продолжала писать. Поверх ее головы Гарри смотрел на отвратных котят, резвящихся на настенных тарелочках, и гадал, какие еще пытки приготовила для него новоиспеченная директриса.
– Итак, – Кхембридж отложила перо и посмотрела на Гарри, довольная, как жаба, нацелившаяся на очень вкусную муху. – Что будете пить?
– А? – Гарри был уверен, что не расслышал.
– Пить, мистер Поттер, – повторила Кхембридж, шире растягивая губы. – Чай? Кофе? Тыквенный сок?
Называя напитки, она взмахивала палочкой, и на столе появлялась чашка или стакан.