Он просидел очень долго, глядя на воду и стараясь не думать о крестном, не вспоминать, как однажды, вон там, на другом берегу, Сириус упал, отгоняя дементоров…
Лишь когда село солнце, Гарри понял, что замерз. Он встал и пошел к замку, рукавом утирая лицо.
За три дня до конца учебного года Рона и Гермиону выписали из лазарета. Гермиона то и дело порывалась поговорить о Сириусе, но Рон всякий раз на нее шикал. Гарри не понимал, готов ли к такому разговору; это зависело от настроения. Зато он был уверен: несмотря на все теперешние несчастья, на Бирючинной улице он будет отчаянно скучать по «Хогварцу». Даже зная, почему необходимо проводить там лето, примириться с домом родственников Гарри не мог. Наоборот, на сей раз думать о возвращении было совсем тошно.
Профессор Кхембридж покинула «Хогварц» за день до окончания триместра. Она крадучись вышла из лазарета во время ужина, явно не желая афишировать свое отбытие, но, к несчастью для себя, встретилась с Дрюзгом, а тот решил воспользоваться последней возможностью и выполнить наказ Фреда и Джорджа. Полтергейст долго преследовал Кхембридж, стукая ее по спине то тростью, то носком, набитым мелом. Школьники высыпали в вестибюль смотреть, как она убегает, а кураторы колледжей, хотя и пытались это пресечь, но без особого рвения. Более того, профессор Макгонаголл, невнятно высказав пару упреков, вернулась за стол и довольно громко выразила сожаление, что не может сама бежать за Кхембридж, подбадривая ее криками, поскольку Дрюзг одолжил ее палку.
Наступил последний вечер; все упаковали вещи и готовились идти на прощальный пир, а Гарри даже не приступал к сборам.
– Уложишься завтра! – крикнул Рон с порога спальни. – Пошли, я с голоду умираю.
– Я скоро… ты иди вперед…
Рон ушел, дверь закрылась, но Гарри не шевелился. Меньше всего на свете ему хотелось идти на пир. Наверняка Думбльдор в своей речи скажет что-нибудь про него и про Вольдеморта; собственно, все это в прошлом году уже было…
Гарри вытащил из сундука скомканные мантии, чтобы освободить место для аккуратно сложенных, и вдруг заметил в уголке плохо упакованный сверток. Он наклонился, достал сверток из-под кроссовок, посмотрел…
И сразу вспомнил: это дал ему Сириус перед самым отъездом с площади Мракэнтлен после Рождества. Если понадоблюсь – воспользуйся…
Гарри очень медленно опустился на кровать и развернул упаковку. Из свертка выпало квадратное зеркальце. Очень старое; грязное уж точно. Гарри поднес зеркальце к лицу, увидел свое отражение.
Перевернул обратной стороной. Там рукой Сириуса было нацарапано:
Это двустороннее зеркальце, другое у меня. Если захочешь поговорить, погляди в него и назови мое имя; ты появишься в моем зеркале, а я в твоем. Мы с Джеймсом всегда переговаривались так, когда отбывали разные наказания.
Сердце зачастило, чуть не выпрыгивая из груди. Он вспомнил, как четыре года назад видел родителей в Зеркале Джедан. Он сможет опять говорить с Сириусом, прямо сейчас!..
Гарри огляделся – в спальне никого. Потом дрожащими руками поднес зеркало к лицу и громко, четко сказал:
– Сириус.
От дыхания гладкая поверхность затуманилась. Гарри поднес зеркальце ближе, весь дрожа от волнения, но внутри моргали определенно его собственные глаза.
Он протер зеркало и, очень отчетливо выговаривая каждую букву, так что слова звонким эхом разнеслись по комнате, позвал:
– Сириус Блэк!
Ничего. Из зеркала смотрела разочарованная физиономия – и тоже его собственная…
У Сириуса не было с собой зеркальца, когда он ушел в арку, сказал тихий голосок в голове. Поэтому ничего не получается…
Гарри пару секунд сидел неподвижно, потом швырнул зеркальце в сундук. Оно разбилось. Одну долгую, счастливую, сияющую минуту он был уверен, что сейчас увидит Сириуса, поговорит с ним…
Разочарование жгло горло; Гарри встал и принялся как попало бросать вещи в сундук, поверх зеркальца…
И тут ему в голову пришла одна мысль… Гораздо лучше зеркала… много, много лучше… как же он раньше не додумался… почему раньше не спросил?
Он выскочил из спальни и понесся вниз по винтовой лестнице, на бегу стукаясь о стены и сам не замечая; пролетел по общей гостиной, быстро вылез в дыру и помчался по коридору, не обращая внимания на несущиеся вслед крики Толстой Тети:
– Пир вот-вот начнется, можешь не успеть!
Но Гарри не собирался на пир…
Почему, когда совсем не нужно, везде полно привидений, а сейчас…
Он бежал по лестницам, по коридорам и не видел никого, ни мертвых, ни живых. Очевидно, все в Большом зале. Перед классом заклинаний Гарри выдохся, остановился и безутешно подумал, что придется ждать до конца пира…
Но, когда он уже потерял надежду, в конце коридора проплыла прозрачная фигура.
– Эй! Эй, Ник! НИК!
Сэр Николас де Мимси-Порпингтон обернулся, просунув сквозь стену ненадежно сидящую на шее голову в экстравагантной шляпе с пером.
– Добрый вечер. – Призрак вытянул из стены все тело и улыбнулся Гарри. – Значит, не я один отрешился от жизни и все проспал? В совершенно ином, впрочем, смысле.
– Ник, можно тебя спросить?
Невероятно странное выражение вползло на лицо Почти Безголового Ника; он сунул палец под тугой воротник и в задумчивости его оттянул. Это занятие он прекратил, лишь когда чуть не перерезал себе шею окончательно.
– Э-э… сейчас, Гарри? – в явном замешательстве спросил Ник. – А подождать нельзя? Может быть, после пира?
– Нет… Ник… пожалуйста, – взмолился Гарри. – Мне очень нужно. Пойдем сюда.
Гарри открыл дверь в ближайший класс.
– Ну хорошо, – обреченно вздохнул Почти Безголовый Ник. – Не могу сказать, что я этого не ждал.
Гарри вежливо открыл перед ним дверь, но призрак проскользнул сквозь стену.
– Чего ждал? – спросил Гарри, закрывая дверь.
– Что ты придешь ко мне. – Ник подплыл к окну и посмотрел на темный двор. – Это случается время от времени… когда кто-то переживает… утрату.
– Значит, – сказал Гарри, не давая увести разговор в сторону, – ты оказался прав. Я пришел.
Ник промолчал.
– Просто ты, – начал Гарри, внезапно обнаружив, что разговор предстоит неловкий, – просто… ты же мертвый. Но ты ведь здесь, так?
Ник вздохнул, продолжая глядеть в окно.
– Так? – настаивал Гарри. – Ты умер, но я с тобой разговариваю… ты можешь ходить по «Хогварцу» и все такое, правда?
– Да, – еле слышно подтвердил Почти Безголовый Ник. – Могу ходить и говорить, да.
– Значит, ты оттуда вернулся? – напористо продолжал Гарри. – Люди могут оттуда возвращаться, верно? Привидениями. Полностью исчезать необязательно. Да? – нетерпеливо прибавил он, поскольку Ник молчал.
Призрак поколебался, затем промолвил:
– Не все могут возвращаться привидениями.
– В смысле? – тут же спросил Гарри.
– Лишь… колдуны.
– А, – только и сказал Гарри. Он чуть не засмеялся от облегчения. – Тогда все в порядке! Тот, о ком я говорю, колдун. Значит, он может вернуться?
Ник отвернулся от окна и трагически посмотрел на Гарри:
– Он не вернется.
– Кто?
– Сириус Блэк.
– Но ты же вернулся! – гневно закричал Гарри. – Ты вернулся!.. Ты умер… но не исчез…
– Колдуны могут оставить на земле свой отпечаток, который бледной тенью станет бродить там, где когда-то обитали их живые тела, – горестно проговорил Ник. – Однако редкие колдуны выбирают этот путь.
– Почему? – спросил Гарри. – В любом случае… не важно… Пусть это не принято, Сириус вернется, я знаю, что вернется.
И так сильна была его вера, что он обернулся к двери – вот-вот появится Сириус, перламутрово-белый, прозрачный, но он улыбнется и поспешит Гарри навстречу.
– Он не вернется, – повторил Ник. – Очевидно, что он… пошел дальше.
– Что значит «дальше»? – выпалил Гарри. – Куда «дальше»? Слушай… вообще, что бывает, когда умираешь? Куда надо идти? Почему не все возвращаются? Почему здесь не так много привидений? Почему?..
– Я не знаю ответов на эти вопросы, – отозвался Ник.
– Но ты же мертвый, – раздраженно сказал Гарри. – Кто может знать лучше тебя?
– Я боялся смерти, – пробормотал Ник. – И решил остаться. Иногда я думаю, что мне, наверное, следовало бы… понимаешь, это ведь не тут и не там… точнее, я не тут и не там… – Он тихо, печально усмехнулся. – Я ничего не знаю о таинстве смерти, Гарри, поскольку вместо нее выбрал жалкое подобие жизни. Насколько мне известно, эти вопросы исследуют ученые колдуны в департаменте тайн…
– Не говори мне о департаменте тайн! – свирепо крикнул Гарри.
– Извини, что не помог, – мягко произнес Ник. – Ну… надеюсь, ты меня извинишь… понимаешь, пир…
И вышел из комнаты, оставив Гарри в одиночестве. Гарри стоял и невидящим взглядом смотрел на стену, за которой исчез призрак.
Лишившись надежды увидеть Сириуса или поговорить с ним, он как будто снова его потерял. Гарри грустно побрел по пустынному замку. Наверно, он уже никогда не будет веселым…
Свернув в коридор, где висел портрет Толстой Тети, он увидел, что кто-то вешает на доску объявлений какую-то бумажку, и, присмотревшись, понял, что это Луна. Спрятаться было некуда, она, скорее всего, слышала шаги, и вообще, у Гарри не было сил прятаться.
– Привет, – неопределенно сказала Луна, оглядываясь и отходя от доски.
– Почему ты не на пиру? – спросил Гарри.
– Ну, я осталась без вещей, – преспокойно объяснила она. – У меня все время что-нибудь крадут и прячут. А сегодня последний вечер, уже правда надо все собрать, и я развешиваю объявления.
И она показала на доску, на список пропавших вещей и книг, завершающийся слезной просьбой их вернуть.
В груди у Гарри зашевелилось какое-то непонятное чувство, но не злость и не горе, что переполняли его после смерти Сириуса. Он не сразу сообразил, что это жалость.
– Почему они прячут твои вещи? – спросил он, хмуря лоб.
– А… ну… – Она пожала плечами. – Наверно, потому, что считают меня странной. Меня даже называют Психуной Лавгуд, знаешь.