На пару секунд вместо Вольдеморта была лишь темная, безликая, мечущаяся фигура на пьедестале, пытающаяся сбросить с себя море воды…
Потом он исчез, и вода с шумом хлынула в фонтан, расплескавшись за край и залив полированный пол.
— ЛОРД! — взвизгнула Беллатри.
Вольдеморт, похоже, исчез. Гарри попытался выбежать из-за статуи, но Дамблдор грозно крикнул: — Оставайся на месте, Гарри!
Впервые в его голосе слышался страх. Гарри не мог видеть, что испугало Дамблдора: в зале, кроме них, никого не было. Рыдающая Беллатри все еще была прижата к полу статуей ведьмы, а на полу жалобно пищал птенец-Фоукс.
Шрам Гарри пронзила боль, и он понял, что умирает: это была невыносимая, бесконечная боль…
Он уже не был в Атриуме; его сжимало в кольцах красноглазое чудовище, прижав его к себе с такой силой, что Гарри не чувствовал, где кончается его тело и начинается туловище чудовища. Связанные болью, они слились вместе, и вырваться не было возможности…
Когда чудовище заговорило, слова исходили изо рта Гарри; в агонии он чувствовал, что двигает челюстью.
— Убей меня сейчас, Дамблдор…
Содрогаясь всем телом, Гарри молил о смерти и чувствовал, что чудовище говорит в нем.
— Если смерть — пустяк, убей мальчишку, Дамблдор…
Останови боль, подумал Гарри. Убей нас… прекрати все это, Дамблдор… по сравнению с этим смерть — ничто…
Я встречусь с Сириусом…
Стоило сердцу Гарри наполниться чувствами, как хватка чудовища ослабла, и боль ушла; Гарри ничком лежал на полу, без очков, и дрожал так, будто лежал не на паркете, а на льду…
По залу пронеслись голоса, неестественно много голосов… Гарри открыл глаза и увидел очки, валяющиеся у ног безголовой статуи-стража, которая теперь треснула и лежала на спине. Гарри надел очки, и поднял голову: прямо над собой он увидел крючковатый нос Дамблдора.
— Ты в порядке, Гарри?
— Да, — выдавил Гарри, едва поддерживавший голову от бьющей его лихорадки. — Да, я… а где Вольдеморт, и кто все эти…
Атриум был полон народу; паркет отражал зеленое пламя зажженных в стенах каминов, из которых выбегали потоки ведьм и волшебников. Когда Дамблдор помог ему подняться, Гарри увидел золотые статуи гоблина и домового эльфа, которые вели ошарашенного Корнелиуса Фаджа.
— Он был здесь! — кричал колдун в алой мантии со связанными в хвост волосами, указывая на гору золотых руин, где еще недавно лежала прижатая ведьмой Беллатри. — Я видел его, мистер Фадж! Клянусь, это был Сами — Знаете — Кто, он схватил женщину и исчез!
— Знаю, Вильямсон, знаю! Сам его видел… — бормотал Фадж, который был одет в полосатый плащ поверх пижамы. Фадж часто дышал, как после долгой пробежки. — Мерлинова борода — здесь, здесь! В Министерстве Магии… святые небеса… это невероятно — как это могло случиться?
— Если ты спустишься в Отдел Магический Происшествий, Корнелиус, — сказал Дамблдор, довольный тем, что с Гарри все нормально. Он двинулся вперед, и вошедшие в Атриум люди его заметили. Некоторые замерли, другие вскинули палочки; гоблин и домовый эльф зааплодировали, а Фадж так подпрыгнул, что чуть не потерял домашние тапки, — ты найдешь там несколько беглых Пожирателей, запертых в Карцере Смерти, связанных Анти-Дезаппарационным Заклятием, и ожидающих своей участи.
— Дамблдор! — выдохнул обескураженный Фадж. — Вы — здесь —
Он бешено оглянулся на приведенных им Авроров, явно готовый крикнуть: «Схватить его!».
— Корнелиус, я готов сражаться с твоими людьми — естественно, чтобы победить! — громко заявил Дамблдор. — Но пять минут назад ты видел истину собственными глазами — ту самую истину, которую я твердил тебе годами. Лорд Вольдеморт вернулся, и вы весь год гонялись не за тем человеком… пора тебе признать это!
— Я не… ладно… — лепетал Фадж, оглядываясь как бы за поддержкой. Никто не подсказал ему, что делать, и он сказал: — Отлично — Доллиш! Уильямсон! Идите в Отдел Происшествий и проверьте… Дамблдор, вам нужно все мне объяснить — этот фонтан — что произошло? — визгливо спросил он, осматривая пол, на котором лежали руины статуй ведьмы, колдуна и кентавра.
— Мы обсудим это после того, как я верну Гарри в Хогвартс, — ответил Дамблдор.
— Гарри — Гарри Поттера?
Фалд обернулся и уставился на Гарри, который стоял у стены за разбитой статуей, охранявшей его во время дуэли Дамблдора с Вольдемортом.
— Он здесь?! — Фадж выпучил глаза при виде Гарри. — Что — что это все значит?!
— Я всё объясню, — повторил Дамблдор, — после того, как Гарри вернется в школу.
Он отошел от фонтана туда, где лежала голова золотого колдуна. Направив палочку на голову, Дамблдор бросил: «Портал». Голова осветилась голубым, и ненадолго зазвенела, подпрыгнув на полу.
— Постойте, Дамблдор! — крикнул Фадж, когда Дамблдор взял голову и понёс её к Гарри. — У вас нет разрешения на создание портала! Вы не смеете делать такое перед лицом Министра Магии, вы —
Дамблдор одарил его властным взглядом поверх очков-половинок, и его голос смолк.
— Вы отдадите приказ убрать Долорес Амбридж из Хогвартса, — сказал Дамблдор. — Вы запретите своим Аврорам гоняться за моим учителем по Уходу за Магическими Существами, чтобы он мог вернуться к работе. Я уделю вам… — Дамблдор вытащил из кармана часы с двенадцатью стрелками и посмотрел на них, — полтора часа моего времени. Этого достаточно, чтобы обсудить произошедшее. А затем я вернусь в школу. Если вам понадобится моя помощь, я всегда к вашим услугам в школе Хогвартс. Жду от вас почты, адресованной «Директору».
Фадж еще больше выпучил глаза и раззявил рот; его круглое лицо под шапкой седых волос побагровело.
— Я… вы —
Дамблдор повернулся к нему спиной.
— Гарри, возьми этот портал.
Гарри положил руку на протянутую ему золотую голову статуи. Ему было безразлично, что сейчас случится и где он окажется.
— Мы встретимся через полтора часа, — спокойно сказал Дамблдор. — Раз… два… три…
Гарри почувствовал привычный прыжок внутренностей. Из-под ног ушел полированный паркет; Атриум, Фадж и Дамблдор исчезли, и он улетел прочь в цветном и шумном вихре…
Глава 37Утерянное предсказание
Гарри ударился ногами о твердую поверхность; его колени подогнулись и, выронив из рук золотую голову колдуна (голова зазвенела, как камертон), он оглянулся и увидел, что попал в кабинет Дамблдора.
За время отсутствия директора кабинет сам собой отремонтировался: изящные серебряные инструменты снова стояли на столиках с ножками, степенно жужжа и попыхивая. Портреты директоров и директрис мирно храпели, свесив головы на спинки кресел или за края рамок. Гарри выглянул в окно. На горизонте бледнела зеленая полоса — занимался рассвет.
Тишина и неподвижность, изредка нарушаемые внезапным всхрапом или сонным бормотанием спящих портретов, раздражала Гарри. Если бы окружавшие его предметы могли отразить его состояние, то портреты бы кричали от страдания. Он шагал по тихому, красивому кабинету, часто дыша и стараясь не думать. Но мысли сами лезли в голову… и бежать от них было некуда…
По его вине умер Сириус; в этом был виноват только он, Гарри. Если бы у него хватило ума не поддаваться на уловки Вольдеморта, и не поверить в свой сон, если бы он послушал слова Гермионы о том, что Вольдеморт пользуется его желанием быть героем…
Думать про это было невыносимым, но Гарри не мог остановиться… внутри него образовалось пустое место, которое ему не хотелось бы изучать; пустота на том месте, которое в его душе прежде занимал Сириус, душила Гарри, давила на него своей безмолвностью…
Портрет за его спиной оглушительно всхрапнул, и невозмутимый голос произнёс: — А-а-а… Гарри Поттер…
Фини Нигелл дико зевнул, потянулся и изучил Гарри проницательным взглядом узких глаз.
— Что привело тебя сюда в такое раннее время? — испытующе спросил Фини. — Вход в этот кабинет закрыт для всех, кроме истинного хозяина — Директора. Или тебя послал Дамблдор? О, только не это… — Нигелл снова зевнул. — Очередное послание для моего бестолкового праправнука?
Гарри был не в силах ответить. Фини Нигелл не знал о гибели Сириуса, но Гарри не мог рассказать об этом. Сказать это вслух значило сделать его смерть осязаемой, неизбежной, реальной.
Ещё несколько портретов зашевелились. Паника перед предстоящими расспросами заставила Гарри броситься к двери и дернуть за ручку. Та не поддалась: кабинет был заперт.
— Это значит, — сказал коренастый, красноносый колдун, чей портрет висел за столом директора, — что вскоре к нам присоединится Дамблдор?
Гарри обернулся. Колдун выжидательно смотрел на него; Гарри кивнул. Он еще раз, за спиной, потянул за дверную ручку, но та не поддалась.
— Отлично, — сказал колдун. — Без него было скучно. Ужасно скучно.
Колдун опустился в своё похожее на трон кресло и располагающе улыбнулся Гарри.
— Дамблдор о вас высокого мнения, насколько мне известно, — добро сказал он. — О, да. Очень уважает вас.
Чувство вины, как гигантский паразит, разрасталось внутри Гарри, пожирая его. Он не выносил этого, сам себя еле переносил… он был пойман в ловушку собственного тела, из которой всем сердцем хотел выбраться, стать кем-то другим…
Пустой камин полыхнул изумрудно-зеленым пламенем, заставив Гарри отскочить от двери и уставиться на вращающегося в камине человека. Высокая фигура Дамблдора кружилась в огне, пробуждая колдунов и ведьм на стенах. Многие портреты приветственно закричали.
— Благодарю, — вежливо сказал Дамблдор.
Он не сразу посмотрел на Гарри, а прошел к золотой жердочке у двери, где обычно восседал взрослый феникс; извлек из кармана страшненького, неоперенного птенца Фоукса и бережно опустил его на поднос с кучкой пепла.
— Итак, Гарри, — Дамблдор отвернулся от птенчика, — спешу сообщить хорошую новость: никто из твоих друзей не пострадал от событий этой ночи.