— И она говорит, чтобы все четыре факультета дружили? — спросил Гарри, смотря в сторону слизеринского стола, где Драко Малфой исполнял роль тамады. — Не много ли она хочет, эта шляпа?
— Не то что бы дружили, — исправил его призрак. — Она имела в виду дружеское сотрудничество. Например, мы, призраки, принадлежим к разным факультетам и стараемся сохранять дружеские отношения. Я никогда не стану спорить с Кровавым Бароном, если только это не касается чести Гриффиндора.
— Да ты его просто боишься, — сказал Рон.
Почти Безголовый Ник был оскорблен до глубины души.
— Боюсь? Я, сэр Николас де Мимси-Попингтон, никогда в жизни не был трусом! Благородная кровь, которая течет в моих венах —
— Кровь? — встрял Рон. — У тебя что, до сих пор по венам бежит —
— Я сказал теоретически! — вспылил Ник, голова которого угрожающе покачивалась на шее. — Я не могу есть и пить, но, во всяком случае, имею право говорить, как мне вздумается! И мне совсем не нравится, когда ученики насмехаются над тем, что я не живой!
— Ник, он и не думал смеяться над тобой, — Гермиона бросила на Рона гневный взгляд.
Как назло, рот Рона опять был набит едой и все, что он смог выдавить, было: — К-нечно, и не д-мал м-меяться. Ник не принял эту фразу как извинение, и, поправляя на лету свою шляпу с пером, он полетел в сторону братьев Криви, Колина и Денниса.
— Доигрался, Рон, — буркнула Гермиона.
— А что я такого сделал? — спросил Рон невозмутимо, когда наконец-то ухитрился проглотить еду. — Вопрос нельзя задать, что ли?
— Да ладно, успокойся, — прервала его Гермиона, и до конца трапезы они оба молчали.
Гарри уже настолько привык к их перебранкам, что не стал играть роль миротворца и продолжил есть бифштекс и пирог с почками, после чего приступил к своему любимому торту со сгущёнкой.
Когда все студенты наелись и в зале снова начал подниматься шум, Дамблдор встал из-за стола. Болтовня немедленно утихла, и все обернулись к директору. Гарри почувствовал себя сонным. Там, наверху, его ждала низкая кровать с пологом, такая мягкая и теплая…
— Теперь, когда наш замечательный пир подходит к концу, я попросил бы минуту внимания для нескольких ежегодных объявлений, — сказал Дамблдор. — Первоклассникам спешу сообщить, что в Лес за пределами школы ходить запрещено — это же следовало бы знать и некоторым нашим старшеклассникам (Рон, Гарри и Гермиона обменялись взглядами и улыбнулись).
— Наш завхоз, мистер Филч, попросил меня напомнить вам в две тысячи сороковой раз, что волшебство в коридорах между занятиями запрещено, а также запрещены некоторые другие вещи, список которых висит на двери кабинета мистера Филча.
У нас два изменения в учительском составе. Хочу представить вам профессора Грабли-Дёрг, которая продолжит вести уроки по Уходу за Магическими Существами, и профессора Амбридж, нашего нового учителя по Защите от Темных Сил.
Раздались вежливые, но не радостные аплодисменты; Гарри, Рон и Гермиона обменялись тревожными взглядами — Дамблдор не сказал, как долго будет преподавать профессор Грабли-Дёрг.
Дамблдор продолжил: — Тренировки команд по квиддичу будут проходить в —
Он остановился и с ожиданием посмотрел на профессора Амбридж. Сидя она была не выше, чем стоя, и поэтому, когда Дамблдор прекратил говорить, никто и не заметил, что она встала на ноги и прокашлялась: — Кхе-кхе, — чтобы произнести речь.
Дамблдор посмотрел на нее секунду-другую, потом вежливо сел на место и с вниманием стал смотреть на Амбридж, как будто весь вечер ждал ее речи. Другие учителя не могли скрыть своего удивления. Брови мадам Спраут подпрыгнули так высоко, что исчезли под челкой, а профессор МакГонагалл так поджала губы, что они стали в ниточку. Ещё никогда новые учителя не позволяли себе перебивать Дамблдора. Почти все ученики хихикали; эта женщина, похоже, не знала о правилах Хогвартса ровным счетом ничего.
— Благодарю вас, директор, — профессор Амбридж глупо улыбнулась, — за теплое приветствие.
Ее голос был высоким и по-детски звонким, и Гарри снова почувствовал к ней необъяснимое отвращение, причину которого не мог себе объяснить; единственное, в чем он был уверен, это в том, что ненавидел в ней все, начиная с противного голоса и кончая меховым розовым жакетом. Она еще раз прокашлялась (кхе-кхе) и продолжила.
— Надо сказать, что мне очень приятно снова быть в Хогвартсе! — она улыбнулась, обнажив мелкие острые зубки. — И я рада видеть так много счастливых лиц, смотрящих на меня!
Гарри посмотрел по сторонам. Вокруг он не увидел ни одного счастливого лица. Наоборот, все выглядели растерянными из-за того, что с ними сюсюкали, как с пятилетними детками.
— Я надеюсь, что скоро мы с вами познакомимся и станем хорошими друзьями!
Ученики обменивались взглядами; некоторые не могли сдержать улыбок.
— Я подружусь с ней тогда, когда она снимет этот жакет, — сказала Парватти Лаванде, и обе стали беззвучно трястись от смеха.
Профессор Амбридж прокашлялась ещё раз (кхе-кхе), но, когда она продолжила, вся беззаботность исчезла из ее голоса. Теперь ее голос звучал по-деловому строго и, казалось, слова были заучены наизусть.
— Министерство Магии всегда уделяло большое внимание образованию юных волшебников. Те таланты, которыми вы обладает от рождения, ничего не значат без толкового и своевременного обучения. Нам следует уделять большое внимание древним рукописям волшебников, дошедшим до нас сквозь века. Волшебное наследие наших предков необходимо бережно хранить и пополнять с помощью тех, кто носит гордое звание учителя.
Тут профессор Амбридж сделала паузу и слегка кивнула своим коллегам за столом, причём никто из учителей не кивнул в ответ. Брови профессора МакГонагалл так сдвинулись, что у неё был угрожающий вид, и Гарри заметил, что она обменялась с профессором Спраут недовольным взглядом, когда Амбридж еще раз прокашлялась (кхе-кхе) и продолжила свою речь.
— Каждый директор и каждая директриса Хогвартса добавляли свои, новые правила, касающиеся управления школой. Так и должно быть, иначе все придет к застою и разрушению. В то же время, нововведение ради самого нововведения необходимо пресекать, чтобы остались целы и невредимы наши благородные традиции. Баланс между новым и старым, между вечным и изменчивым, между традицией и нововведением…
Гарри заметил, что уже не в силах следить за речью Амбридж, звук в его мозгу словно включался и выключался. Тишина, обычно сопровождающая речи Дамблдора, сменилась перешептываниями и хихиканьем учеников. За столом Равенкло Чжоу Чанг оживленно болтала со своими друзьями. Неподалеку от Чжоу сидела Луна Лавгуд с «Хитроплётом» в руках. Единственным слушателем Амбридж был Эрни МакМиллан, сидевший за столом Хаффлпаффа и смотрящий на неё с открытым ртом, но внимания в его глазах не наблюдалось, и Гарри понял, что он вынужден ее слушать из-за звания старосты и значка, блестящего у него на груди.
Профессор Амбридж, казалось, не волновал шум слушателей. Гарри подумал, что начнись у неё под носом революция, она так же спокойно будет продолжать свой монолог. Учителя продолжали внимательно её слушать; Гермиона старательно вслушивалась в каждое слово Амбридж, но, судя по выражению её лица, новый профессор ей не нравилась.
— некоторые нововведения помогают школе, другие через некоторое время оказываются непрактичными в деле школьного управления. Следует отменять некоторые старые правила как не выдержавшие проверку временем. Итак, давайте же начнем новый период ответственности, модернизации и практичности в школе, сохраняя то, что необходимо сохранить, улучшая то, что можно улучшить, и уничтожая отжившие традиции.
Амбридж села. Дамблдор захлопал, ему последовал весь учительский стол, но Гарри заметил, что некоторые хлопнули в ладоши раз-два и прекратили. Захлопали и несколько учеников, но остальные не услышали конец речи Амбридж, и все хлопали вразнобой. Дамблдор снова поднялся.
— Большое спасибо, профессор Амбридж, вы нам все прекрасно разъяснили, — он кивнул Амбридж. — А теперь, как я уже говорил, тренировки по квиддичу будут проходить —
— Да, она нам всё разъяснила, — тихо сказала Гермиона.
— Только не говори, что тебе понравилась ее речь! — Рон вопросительно посмотрел на Гермиону. — Это был самый занудный монолог в моей жизни, даже Перси не тянул так резину!
— Я не говорила, что ее речь меня заинтересовала, — фыркнула Гермиона. — Я сказала, что она всё разъяснила.
— Неужели? — Гарри изобразил удивление. — По-моему, она наболтала всякую чепуху.
— Среди этой чепухи было несколько важных моментов, — сердито возразила Гермиона.
— Например? — с поддельным интересом посмотрел на нее Рон.
— Вы что, не слышали: «нововведение ради самого нововведения нужно пресекать»? А вот это: «уничтожать отжившие традиции»?
— И к чему это? — непонимающе спросил Рон.
— К тому, — прошипела Гермиона, — что Министерство вторгается в Хогвартс.
Вокруг раздался страшный шум и грохот; Дамблдор, наверное, только что отпустил учеников, потому что все встали с мест и начали уходить из Зала. Гермиона испуганно вскочила с места.
— Рон, мы должны провожать первоклассников!
— А, точно, — Рон совсем про это забыл. — Эй — вы! Малышня!
— Рон!
— Но они же и правда крошечные…
— Да, но ты не должен звать их малышнёй! — Первоклассники! — Гермиона с начальственным видом прошла мимо стола. — Идите за мной!
Группа напуганных первоклассников построилась в проходе между столами Гриффиндора и Хаффлпаффа; каждый ученик старался забиться в самый конец очереди. Они, и правда, были очень маленькими с виду; Гарри был уверен, что был больше, когда приехал в Хогвартс. Он улыбнулся им. Светловолосый мальчик рядом с Яном Аберкромби выглядел окаменевшим от страха; он пихнул Яна в бок и что-то зашептал ему на ухо. Ян Аберкромби с напуганным видом глянул на Гарри, с лица которого исчезла