— Пожалуйста, э-э… сэр, — затаив дыхание, спросила Парвати, поднимая руку, — а почему это невозможно? Мы уже бывали там вместе с Хагридом. Мы не испугаемся!
— Дело не в вашей храбрости, — ответил Фиренц, — но в моем положении. Я не могу вернуться в лес. Мое стадо изгнало меня.
— Стадо? — переспросила Парвати смущенным голосом, и Гарри понял, что та подумала о коровах. — Но как же… ох!
Ее лицо озарилось пониманием. "Так вы не один такой?" — произнесла она ошеломленно.
— Хагрид разводит вас как Тестралей? — выпалил Дин.
Очень медленно Фиренц повернул голову к Дину, похоже, враз осознавшему, что ляпнул нечто крайне оскорбительное.
— Я не… я не имел в виду… простите, — закончил он упавшим голосом.
— Кентавры — не слуги и не игрушки человека, — тихо проговорил Фиренц. Возникла пауза, в которой Парвати снова подняла руку.
— Сэр… скажите, пожалуйста, а почему другие кентавры вас изгнали?
— Потому что я согласился работать у профессора Дамблдора, — ответил Фиренц. — Они сочли это предательством нашего племени.
Гарри помнил, как почти четыре года назад кентавр Бан [Бэйн?] накричал на Фиренца, когда тот посадил Гарри к себе на спину ради его безопасности. Он назвал Фиренца простым мулом. "Уж не Бан ли это лягнул Фиренца в грудь?" — подумал Гарри.
— Давайте начнем, — произнес Фиренц. Он взмахнул пегим хвостом, [palomino — "пегая лошадь с белой гривой". Раз белая только грива (у Фиренца это волосы на голове), то хвост тоже пегий, как и все остальное] поднял руку к лиственному шатру над головой и затем медленно опустил ее. Вместе с этим жестом свет в комнате начал меркнуть, на лесную опушку спустились сумерки, а на потолке появились звезды. Послышались изумленные вздохи, а Рон довольно громко произнес: "Ничего себе!"
— Ложитесь на спину, — сказал Фиренц своим спокойным голосом, — и посмотрите на небеса. Для тех, кто может видеть, в них написана судьба наших народов.
Гарри растянулся на спине и уставился в потолок. Сверху ему мигнула мерцающая красная звезда.
— Мне известно, что вы учили названия планет и их лун на уроках Астрономии, — послышался спокойный голос Фиренца, — и что вы наносили на карты пути небесного движения звезд. Кентавры в течение столетий разгадывали тайны этого движения. И полученные нами сведения говорят, что в небе можно заметить отблеск будущего.
— Профессор Трелани занималась с нами Астрологией! — воскликнула Парвати возбужденно, вытягивая перед собой руку, которая уткнулась прямо вверх из-за того, что Парвати лежала на спине. — Марс приводит к несчастным случаям, ожогам и тому подобным вещам, а когда находится под таким углом к Сатурну, как сейчас, — она нарисовала перед собой в воздухе прямой угол, — это означает, что людям нужно быть особенно осторожными при обращении с горячими предметами…
— Всё это, — спокойно промолвил Фиренц, — из той чепухи, которую говорят люди.
Рука Парвати медленно опустилась.
— Мелкие человеческие травмы и неприятности, — продолжал Фиренц, в то время как его копыта глухо ступали по мшистому полу, — для Вселенной не больше, чем копошение муравьев, и движение планет не оказывает на них никакого влияния.
— Профессор Трелани… — негодующе начала Парвати.
— …Человек, — закончил Фиренц просто. — И как человек она несет на себе оковы и шоры своей расы. [Вариант: И поэтому она скована ограничениями вашего вида]
Гарри чуть-чуть повернул голову, чтобы взглянуть на Парвати. Она выглядела в страшно обиженной, так же, как и кое-кто из окружавших ее.
— Возможно, Сибилла Трелани и обладает даром ясновидения, — я не знаю, — продолжил Фиренц и Гарри услышал, как он снова взмахнул хвостом, прохаживаясь перед ними взад-вперед, — но она впустую тратит свое время на ту ерунду, которую люди, льстя себе, называют предсказанием судьбы. Тем не менее, я нахожусь здесь, чтобы передать вам мудрость кентавров, эта мудрость объективна и беспристрастна. Мы смотрим в небеса, дабы увидеть там признаки прихода великого зла или наступления великих перемен. Десять лет может пройти, прежде чем мы будем твердо уверены в том, что именно увидели.
Фиренц указал на красную звезду прямо над головой Гарри.
— За прошедшие десять лет нам являлись различные признаки того, что сообщество магов переживает не более чем легкое затишье между двумя войнами. Марс, несущий битвы, ярко горит над нами, говоря, что скоро снова вспыхнет сражение. Как скоро это случится? Кентавры могут попытаться это предсказать, сжигая определенные листья и травы, и наблюдая за пламенем и дымом…
Это был самый необычный урок, который Гарри когда-либо посещал. Они действительно жгли полынь и душистую мальву на полу классной комнаты, и Фиренц велел им искать в едких клубах дыма некие формы и символы. Он казался совершенно спокойным по поводу того, что никто из них так и не смог увидеть ни одного из указанных знаков, сообщив, что людям едва ли это когда-нибудь удавалось хорошо, и что даже кентаврам требуются для совершенствования годы и годы. Закончил же Фиренц замечанием, что было бы глупо придавать этим вещам слишком большое значение, поскольку даже кентавры иногда толкуют их неверно.
Фиренц не был похож ни на одного из преподавателей-людей, которых знал Гарри. Его главной целью, казалось, было не научить их всему, что он знал, а убедить: ничто, даже знания кентавров, не свободно от ошибок.
— Не слишком-то ясно он обо всем этом говорит, не находишь? — тихо сказал Рон, пока они раскладывали еще один мальвовый костерок. — Я бы не отказался от каких-нибудь подробностей про эту предстоящую войну, а ты?
За дверью классной комнаты прозвенел звонок, и все подскочили. Гарри совершенно забыл — они всё еще в замке, он был убежден, что и в самом деле находится в лесу. Все потянулись к выходу, имея слегка ошеломленный вид.
Гарри и Рон собирались последовать за остальными, когда Фиренц позвал: "Гарри Поттер, на одно слово тебя, пожалуйста".
Гарри обернулся. Кентавр приблизился к нему на пару шагов. Рон заколебался, не зная, следует ему уйти или нет (?).
— Вы можете остаться, — сказал ему Фиренц, — но закройте, пожалуйста, дверь.
Рон поспешил выполнить просьбу.
— Гарри Поттер, ты друг Хагрида, не так ли? — спросил кентавр.
— Да, — ответил Гарри.
— Тогда передай ему моё предостережение. То, что он пытается сделать, не получится. Ему лучше оставить это.
— То, что он пытается сделать, не получится? — повторил Гарри тупо.
— И он поступит лучше, если откажется от этого, — кивнул Фиренц. — Я предупредил бы Хагрида сам, но я изгнан и с моей стороны было бы неблагоразумно появляться вблизи леса — у Хагрида достаточно забот и без битв кентавров.
— Но… что же Хагрид пытается сделать? — спросил Гарри нервно.
Фиренц пристально посмотрел на Гарри.
— Хагрид оказал мне недавно большую услугу, — произнес Фиренц. — И он уже давно завоевал мое уважение своей заботой ко всем живым существам. Я не выдам его тайну. Но Хагрида надо привести в чувства. То, что он пытается сделать, не получится. Скажи ему, Гарри Поттер. И доброго тебе дня.
Счастье, которое испытал Гарри после интервью «Придире» давно испарилась. Тусклый март перешел в дождливый и ветреный апрель, его жизнь опять превратилась в одну сплошную череду забот и проблем.
Амбридж продолжала посещать все уроки Ухода за Магическими Существами, так что передать Хагриду предупреждение Фиренца было крайне сложно. В конце концов, Гарри сумел это сделать, притворившись, будто забыл свой экземпляр "Волшебных животных и мест, где их искать" и вернувшись обратно в класс, якобы за книгой (?). Когда он повторил Хагриду слова Фиренца, тот воззрился на него своими опухшими, окруженными кровоподтеками глазами, очевидно, застигнутый врасплох. Затем Хагрид взял себя в руки.
— Хар-роший парень этот Фиренц, — сказал он хрипло [грубовато?], - но он не понимает, о чем говорит. У меня все продвигается нормально.
— Хагрид, чем ты занимаешься? — спросил Гарри серьезно. — Тебе нужно быть осторожным: Амбридж уже уволила Трелани и, если хочешь знать мое мнение, на этом не остановится. Если ты делаешь что-то недозволенное, тебя…
— Есть кое-что поважнее места преподавателя, — пробурчал Хагрид, хотя его руки при этом слегка затряслись, и он уронил на пол тазик, полный помета Твердолобиков. — Не беспокойся обо мне Гарри, просто займись своим делом, будь хорошим мальчиком.
У Гарри не осталось иного выбора, кроме как оставить Хагрида подтирать раскиданный по всему полу помет и тащиться обратно в замок. Настроение у него сильно испортилось.
Тем временем преподаватели и Гермиона всё настойчивее напоминали про неуклонно приближающиеся С.О.В.ы. Все пятикурсники в той или иной степени начали испытывать стресс [страдать от напряжения]. Первой, кто получил от мадам Помфри Успокаивающую Микстуру, стала Ханна Эббот — она разрыдалась на уроке Травоведения [Гербологии?] и сквозь всхлипывания заявила, что слишком глупа для экзаменов и хочет уйти из школы прямо сейчас.
Гарри чувствовал, что если бы не занятия с Армией Дамблдора, он был бы в высшей степени несчастен. Иногда он чувствовал, что живет только ради тех часов, которые проводит в Необходимой Комнате, тяжело работая, но получая от этого огромное удовольствие и раздуваясь от гордости за членов АД, которые значительно продвинулись и выучили много нового. Иногда он даже задумывался, что же скажет Амбридж, когда все члены Армии получат оценку "Выдающийся результат" [Outstanding] на С.О.В. е по Защите от Темных Искусств.
Наконец, они приступили к вызову Патронусов, чего все ждали с большим нетерпением, хотя Гарри и предупредил: существует большая разница между призывом Патронуса в залитой светом комнате, когда тебе ничего не угрожает, и его призывом во время встречи с чем-нибудь вроде дементора.
— Ах, да перестань ты отравлять всё удовольствие! — весело произнесла Чу, наблюдая, как ее Патронус в виде лебедя парит по Необходимой Комнате во время их последнего занятия перед пасхой. — Они такие симпатичные!