— Стало быть, для вас новость, — продолжил Фадж хриплым от гнева голосом, — что в стенах этой школы была вскрыта незаконная студенческая организация?
— Да, новость, — заявил Гарри, нацепив на лицо не очень убедительное выражение невинного удивления.
— Я думаю, господин Министр, — произнесла позади него Амбридж шелковым голосом, — что дело пойдет получше, если я приведу нашего информатора.
— Да, да, приведите, — закивал Фадж, и когда Амбридж вышла из кабинета, кинул злобный взгляд на Дамблдора. — Нет ничего лучше хорошего свидетеля, не так ли, Дамблдор?
— Истинно так, Корнелиус, — отозвался Дамблдор серьезным тоном, [наклонив голову].
Ожидание длилось несколько минут, во время которых никто не смотрел друг на друга. Потом Гарри услышал, как позади него отворилась дверь. Амбридж проследовала мимо него в кабинет, таща за плечо кудрявую подружку Чу, Мариэтту, прятавшую свое лицо в руках.
— Не надо пугаться, милая, не надо бояться, — мягко приговаривала Амбридж, похлопывая ее по спине, — теперь все в порядке. Ты поступила правильно, Министр очень доволен тобой. Он расскажет твоей мамочке, какая ты хорошая.
— Знаете ли, господин Министр, — добавила она, посмотрев на Фаджа, — мать Мариэтты — это мадам Эджкомб из Департамента магических перемещений, отдел каминной сети. Она помогала нам контролировать камины в Хогвартсе.
— Очень, очень хорошо! — произнес Фадж сердечно. — Какова мать, такова и дочь, верно? Ну же, дорогая, не бойся, посмотри на меня, давай послушаем, что ты знаешь… гарцующие горгульи!
Когда Мариэтта подняла голову, Фадж в потрясении подался назад, чуть не приземлившись в пламя камина. Чертыхнувшись, он топнул по начавшему тлеть краю мантии. Мариэтта издала вой и натянула воротник своей робы до самых глаз, но поздно: все успели увидеть, что ее лицо кошмарно изуродовано цепочками пурпурных гнойников, протянувшихся через нос и щеки и складывающихся в слово "ДОНОСЧИК".
— Не обращай внимания на прыщики, дорогая, — сказала Амбридж нетерпеливо, — отними мантию ото рта и скажи Министру…
Но Мариэтта испустила еще один заглушенный материей вой и неистово замотала головой.
— Ну хорошо, глупая девчонка, тогда я скажу, — резко бросила Амбридж. Она снова надела свою отвратительную улыбку и проговорила:
— Итак, Министр, Мисс Эджкомб зашла ко мне в кабинет сегодня вечером сразу же после ужина и сказала, что хочет о чём-то мне рассказать. Она сказала, что если я отправлюсь в тайную комнату на шестом этаже, которую иногда называют Необходимой Комнатой, то увижу там нечто весьма любопытное. Я расспросила ее чуть-чуть подробнее и выяснила, что там должно проходить что-то вроде собрания. К несчастью, в этот момент сработало заклятие, — Амбридж нетерпеливо махнула в сторону укрывающей лицо Мариэтты, — и, заметив свое отражение в зеркале, девочка испытала слишком сильное потрясение, чтобы продолжать.
— Ну что же, — произнес Фадж, уставив на Мариэтту, как ему представлялось, добрый и отеческий взгляд, — Это было очень смело с твоей стороны, дорогая, прийти и все рассказать профессору Амбридж. Ты поступила именно так, как надо. А теперь, не расскажешь ли ты, что происходило на этом собрании? В чем заключалась его цель? Кто там был?
Но Мариэтта ничего не говорила, она только трясла головой, ее широко открытые глаза были исполнены страха.
— Неужели у нас нет контрзаклинания от этого, чтобы она могла свободно разговаривать? — раздражённо спросил Фудж у Умбридж, указывая на лицо Мариэтты.
— Мне пока не удалось найти ни одного, — нехотя призналась Амбридж, и Гарри почувствовал волну гордости за гермионины заклинательные способности. — Но ничего страшного — я могу продолжить историю за нее.
— Не припомните ли, господин Министр, как в октябре я подавала вам доклад, что Поттер имел встречу со знакомыми школьниками в трактире "Кабанья Голова" в Хогсмеде?
— И чем вы это докажете? — прервала ее профессор Макгонагалл.
— Минерва, я имею свидетельство Вилли Уиддершинса, который случайно оказался в тот момент в баре. Он был весь в бинтах, это правда, но слух у него не пострадал, — сказала Амбридж самодовольно. — Он слышал каждое слово Поттера и поспешил оттуда прямо в школу, чтобы доложить обо всем мне…
— Так вот почему ему не вынесли приговор за извергающиеся унитазы! — приподняв брови сказала Макгонагалл. — Какое интересное понимание нашей судебной системы!
— Вопиющая коррупция! — рявкнул портрет тучного красноносого волшебника над столом Дамблдора. — В наши дни не вступали в сделки с мелкими преступниками, нет, сэр, никогда!
— Спасибо, Фортескью, достаточно, — мягко сказал Дамблдор.
— Целью Поттера, — продолжила профессор Амбридж, — было побудить их вступить в противозаконное сообщество для изучения заклинаний и проклятий, которые Министерство сочло неподходящими для детей школьного возраста…
— Думаю, в этом вы не правы, Долорес, — сказал Дамблдор тихо, устремив на нее взгляд поверх своих полукруглых очков, сидящих на полпути к кончику его горбатого носа.
Гарри уставился на Дамблдора. Он не понимал, как Дамблдор собирается его выгораживать. Если Вилли Уиддершинс действительно слышал каждое его слово в "Кабаньей голове", то спасенья попросту не существовало.
— Ого! — заметил Фадж, снова начав переваливаться с пяток на носки. — Правильно, давайте послушаем последнюю свежесостряпанную историю, которой вы хотите вытащить Поттера! Ну же, Дамблдор, — может быть, Уиддершинс солгал? Или может в "Кабаньей голове" был близнец Поттера? Или еще что-нибудь простенькое вроде обратной петли времени, воскресшего покойника и кучки невидимых дементоров?
Перси Уизли от души рассмеялся.
— Браво, господин Министр, браво!
Гарри захотелось его пнуть. Затем, к своему изумлению, он заметил, что Дамблдор тоже мягко улыбается.
— Корнелиус, ни я — ни, уверен, Гарри — не отрицаем его присутствия в тот день в "Кабаньей голове", как и того, что он намеревался набрать группу для занятий Защитой от Темных Искусств. Я хочу только заметить, что Долорес совершенно не права, называя эту группу незаконной — на тот момент. Если вы помните, Декрет Министерства о запрещении всех студенческих организаций вступил в силу лишь через два дня после встречи в Хогсмеде, так что Гарри не нарушил никаких правил в "Кабаньей голове".
Вид у Перси был такой, словно его ударили по лицу чем-то тяжелым. Фадж замер посреди покачивания с отвисшей челюстью.
Первой опомнилась Амбридж.
— Все это очень хорошо, господин ректор, — сказала она, сладко улыбаясь, — но сейчас прошло уже шесть месяцев со дня издания Декрета номер двадцать четыре. Если первое собрание и было законным, то проводившиеся после него уж точно таковыми не являлись.
— Разумеется, — сказал Дамблдор, с вежливым интересом обозревая ее поверх сцепленных пальцев, — они без сомнения не являлись бы таковыми, если бы действительно проводились после вступления в силу Декрета номер двадцать четыре. У вас есть свидетельства того, что встречи продолжились?
Пока Дамблдор говорил, Гарри услышал за спиной какой-то шелест, ему показалось, что Кингсли что-то прошептал. Он также мог поклясться, что его задело нечто очень легкое, подобное дуновению птичьих крыльев, но когда он посмотрел вниз, то ничего не увидел.
— Свидетельства? — повторила Амбридж с той кошмарной улыбкой, ширина которой делала ее лицо похожим на жабье [с ужасной жабьей улыбкой на лице]. — Вы что, не слушали, Дамблдор? Зачем, по-вашему, здесь находится мисс Эджкомб?
— Так она может поведать нам о собраниях в течение этих шести месяцев? — поинтересовался Дамблдор, вздымая брови. — У меня сложилась впечатление, что она говорила лишь об одном собрании сегодня вечером.
— Мисс Эджкомб, — немедленно спросила Амбридж — скажи нам, дорогая, сколько уже продолжаются эти встречи? Просто кивни или покачай головой — я уверена, прыщикам это не повредит. Они проходили регулярно в течение этих шести месяцев?
Гарри почувствовал ужасную тяжесть в животе. Это конец — сейчас их загонят в тупик убедительными свидетельскими показаниями, которые даже Дамблдор не сможет отрицать.
— Просто кивни или покачай головой, дорогая, — продолжала уговаривать Амбридж Мариэтту. — Давай же, ну, это не заставит заклятье включиться снова!
Все в комнате уставились на верхнюю половину лица Мариэтты. Были видны лишь ее глаза между воротником мантии и кудрявой челкой. Возможно, это была игра света от пламени камина, но глаза ее были до странности пустыми. И затем, к величайшему изумлению Гарри, Мариэтта качнула головой.
Амбридж кинула быстрый взгляд на Фаджа, потом снова на Мариэтту.
— Я думаю, ты не поняла вопрос, дорогая. Я спрашиваю, посещала ли ты все эти собрания в течение последних шести месяцев? Ты ведь посещала, верно?
И опять Мариэтта покачала головой.
— Что ты хочешь сказать этими покачиваниями, милочка? — спросила Амбридж запальчиво.
— Я думаю, это вполне очевидно! — резко сказала профессор Макгонагалл. — В эти шесть месяцев не проводилось никаких секретных собраний. Это верно, мисс Эджкомб?
Мариэтта кивнула.
— Но сегодня собрание было! — сказала Амбридж яростно. — Сегодня было собрание в Необходимой Комнате, вы сами мне это сказали, мисс Эджкомб! И главным был Поттер, это Поттер был зачинщиком, Поттер… почему ты качаешь головой, девочка?
— Обычно люди качают головой, — произнесла Макгонагалл холодно, — когда хотят сказать «нет». Так что если мисс Эджкомб не пользуется каким-нибудь неизвестным человечеству языком жестов…
Профессор Амбридж схватила Мариэтту, повернула ее к себе лицом, и принялась бешено трясти. Через мгновение Дамблдор был на ногах с поднятой палочкой, Кингсли сделал шаг вперед и Амбридж отскочила от Мариэтты, тряся руками в воздухе, будто обожгла их.
— Я не могу позволить вам заниматься рукоприкладством с моими студентами, Долорес! — произнес Дамблдор. В первый раз за этот вечер он выглядел разгневанным.