Несмотря на свои недавние обиды на Директора, Гарри успокоился, увидев Дамблдора, стоящего перед студентами. Отсутствие Хагрида, появление этих ящероподобных лошадей были неприятными сюрпризами, омрачившими возвращение в Хогвартс, которого Гарри так долго ждал, как будто в любимой песне прозвучали фальшивые ноты. Но по крайней мере одно осталось неизменным: Директор, который встал, чтобы поприветствовать студентов перед банкетом в честь начала учебного года.
— Нашим новичкам, — звенящим голосом произнес Дамблдор с сияющей улыбкой, широко раскинув руки. — Добро пожаловать! Нашим стареньким — добро пожаловать назад! Настало время для речи, но ее не будет. Угощайтесь!
Раздался одобрительный смех и взрыв аплодисментов. Дамблдор элегантно опустился в кресло и закинул свою бороду через плечо, чтобы она не попала в тарелку — из ниоткуда появилась еда, и пять длинных столов прогнулись под тяжестью блюд и подносов с мясом, пирогами и салатами, хлебом и соусами и кувшинов с тыквенным соком.
— Отлично, — Рон схватил ближайшее к нему блюдо с отбивными и начал перекладывать содержимое на свою тарелку. Почти Безголовый Ник с тоской наблюдал за ним.
— Что ты говорил перед сортировкой? — спросила Гермиона призрака, — про предупреждения Шляпы?
— Ах, да, — ответил Ник, обрадовавшись поводу отвернуться от Рона, который теперь с просто неприличным энтузиазмом уплетал жареный картофель. — Да, я слышал, как Шляпа и раньше делала предостережения, когда чувствовала, что школа находится в опасности. И конечно, каждый раз она советовала одно и то же: держитесь вместе, и тогда вы будете сильными.
— Аашуает а аашноть ахолы аше хапа? — произнес Рон.
Его рот был набит битком, и Гарри подумал, что издавать хоть какие-то звуки — это почти подвиг для Рона.
— Прошу прощения? — любезно переспросил Почти Безголовый Ник. Гермиона с отвращением посмотрела на Рона. Рон сделал чудовищный глоток и повторил:
— Откуда она знает про опасность для школы, она же Шляпа?
— Не знаю, — ответил Почти Безголовый Ник. — Хотя… она же находится в кабинете Дамблдора, можно предположить, что она именно там получает информацию.
— И она хочет, чтобы все факультеты дружили между собой? — Гарри взглянул в сторону стола Слизерина, где распоряжался Драко Малфой. — Вряд ли…
— Что ж, вам следует изменить точку зрения — с упреком сказал Ник. — Теперь необходимо мирное сотрудничество. Мы, призраки, хотя и принадлежим разным факультетам, поддерживаем дружеские отношения. Несмотря на соперничество между Гриффиндором и Слизерином, я не собираюсь ссориться с Кровавым Бароном.
— Только потому, что ты боишься его, — хмыкнул Рон.
Почти Безголовый Ник был оскорблен до глубины души.
— Боюсь? Меня, сэра Николаса де Мимси-Попрингтон, никогда в жизни не обвиняли в трусости! В моих жилах течет благородная кровь…
— Какая кровь? — спросил Рон. — У тебя же нет…
— Это же просто выражение! — Почти Безголовый Ник так рассердился, что его голова угрожающе закачалась на почти перерубленной шее. — Я полагаю, что еще могу получать удовольствие, используя в разговоре любые слова, которые мне нравятся, даже если не могу наслаждаться едой и питьем! Но я знаю, что делать со студентами, которые подшучивают надо моей смертью, уверяю вас!
— Ник, он правда не смеялся над тобой! — воскликнула Гермиона, с возмущением взглянув на Рона.
К несчастью Рон уже успел снова набить рот, и все, что у него получилось, это было "Шпрахын фы канешно". Ник не посчитал это подобающим извинением. Он поднялся в воздух, поправил свою шляпу с перьями и переместился на другой конец стола, устроившись между братьями Криви, Колином и Денисом.
— Молодец, Рон, — буркнула Гермиона.
— Что? — возмутился Рон, наконец-то проглотив все, что было у него во рту. — Нельзя задать простой вопрос?
— Ладно, хватит, — раздраженно сказала Гермиона, и они оба обиженно замолчали.
Гарри уже настолько привык к их ссорам, что даже не попытался помирить их, он решил, что лучше спокойно доест бифштекс и почечный пирог, а потом закусит большим куском своего любимого торта с патокой.
Когда все наелись, и в Зале опять поднялся шум, Дамблдор снова встал. Разговоры немедленно прекратились, все повернулись к Директору. Гарри чувствовал приятную усталость. Где-то наверху ждала его кровать, теплая и мягкая…
— Ну вот, пока мы все перевариваем еще один чудесный банкет, я прошу несколько минут вашего внимания для традиционных объявлений перед началом учебного года, — произнес Дамблдор. — Первокурсники должны знать, что в Лес в окрестностях школы ученикам ходить запрещено. Некоторым студентам старших курсов тоже не мешает об этом вспомнить (Рон, Гарри и Гермиона переглянулись).
— Мистер Филч, наш завхоз, попросил меня, как он сказал, в четыреста шестьдесят второй раз, напомнить всем вам, что в коридорах в перерывах между занятиями использовать магию запрещается. Кроме того, есть множество других ограничений, их полный список можно найти на двери кабинета Мистера Филча.
— У нас произошли две замены в составе учителей. Мы рады возвращению Профессора Граббли-Планк, которая будет вести уроки Ухода за Магическими Существами, и я с удовольствием представляю вам Профессора Умбридж, нового учителя по Защите от Темных Искусств.
Раздались вежливые аплодисменты, во время которых Гарри, Рон и Гермиона обменялись тревожными взглядами: Дамблдор не сказал, долго ли Граббли-Планк будет преподавать.
Дамблдор продолжил:
— Отбор в команды по квиддичу состоится…
Он вдруг остановился, вопросительно глядя на Профессора Умбридж. Поскольку стоя она была не намного выше, чем сидя, в первый момент никто не понял, почему Дамблдор внезапно замолчал, но Профессор Умбридж прочистила горло, "Кхе, кхе", и стало ясно, что она действительно встала и собралась произнести речь.
На мгновение Дамблдор растерялся, но тут же сел и стал смотреть на Профессора Умбридж с таким видом, как будто он больше всего на свете хотел бы услышать то, что она скажет. Остальные преподаватели не смогли так же умело скрыть удивление. Брови Профессора Спраут исчезли в ее непослушных волосах, губы Профессора МакГоннагалл стали такими тонкими, какими Гарри их еще не видел. Ни один новый учитель никогда не перебивал Дамблдора. На лицах многих студентов появились презрительные улыбки — эта женщина явно не знала, что принято в Хогвартсе.
— Спасибо, Директор, — жеманно, с придыханием, заговорила Профессор Умбридж, — за ваши добрые слова.
При первых же звуках ее высокого девичьего голоса Гарри снова почувствовал прилив необъяснимой неприязни, все в ней вызывало в нем отвращение — начиная с дурацкого голоса и заканчивая пушистой розовой кофтой. Он опять прокашлялась ("кхе, кхе") и продолжила:
— Должна сказать, что очень приятно снова оказаться в Хогвартсе! — она улыбнулась, показав острые зубы, — и увидеть такие счастливые личики, которые смотрят на меня!
Гарри огляделся. Ни одно лицо, насколько он мог заметить, не выглядело счастливым. Напротив, все были слегка растерянными от такого, как к пятилетним детям, обращения.
— Я очень хочу познакомиться со всеми вами, и я уверена, что мы станем хорошими друзьями!
После этих слов студенты начали переглядываться, некоторые из них с трудом скрывали усмешки.
— Я буду ее другом, если мне не надо будет одевать эту кофточку, — прошептала Парвати Лаванде, и они обе захихикали.
Профессор Умбридж снова откашлялась ("кхе, кхе"), и когда она продолжила, придыхание исчезло из ее голоса. Теперь он звучал по-деловому, речь стала монотонной, словно выученная наизусть.
— Министерство Магии всегда считало, что обучение юных волшебниц и волшебников — это вопрос первостепенной важности. Необыкновенные способности, данные вам от рождения, могут превратиться в ничто, если не будут взлелеяны и отточены заботливым обучением. Древнее уникальное мастерство волшебников должно быть передано следующим поколениям, если мы не хотим потерять его навсегда. Сокровища волшебного познания, накопленные нашими предками, должны охраняться, пополняться и отшлифовываться теми, кто был призван к благородной профессии учителя.
Тут Профессор Умбридж сделала небольшую паузу и слегка поклонилась своим коллегам-учителям, причем никто из них не поклонился в ей в ответ. Темные брови профессора МакГоннагалл сдвинулись настолько, что она стала похожа на ястреба, и Гарри заметил, что она многозначительно переглянулась с Профессором Спраут, когда Умбридж издала еще одно "кхе, кхе" и продолжила свою речь.
— Каждый директор и директриса Хогвартса вносили что-то новое в ответственный процесс управления этой древней школой, и это правильно, потому что без прогресса начнется застой и распад. Тем не менее, мы должны остерегаться прогресса ради прогресса, так как наши проверенные и испытанные традиции часто не требуют вмешательства извне. Баланс между старым и новым, между постоянством и изменчивостью, между традициями и нововведениями…
Гарри почувствовал, что его внимание стало снижаться, мозг начал засыпать и отключаться. В Зале уже не было той тишины, которая всегда стояла во время речей Дамблдора: студенты начали перешептываться и хихикать. За столом Равенкло Чо Чанг оживленно болтала с друзьями. Неподалеку от Чо Луна Лавгуд снова достала «Придиру». Тем временем Эрни Макмиллан за столом Хаффлпафа был одним из немногих, кто продолжал внимательно смотреть на Профессора Умбридж, но по его остекленевшим глазам Гарри догадался, что он только делал вид, что слушает, дабы быть достойным своего нового значка префекта, который блестел у него на груди.
Профессор Умбридж, похоже, не замечала невнимания аудитории. У Гарри сложилось впечатление, что даже если у нее перед носом взорвется бомба, она все равно продолжит свое выступление. Однако учителя слушали очень внимательно, и Гермиона, казалось, ловила каждое слово Умбридж, хотя, судя по выражению ее лица, они были ей совсем не по вкусу.