Рон выглядел крайне озадаченным.
— Сириус прав, — сказал он, — ты говоришь точно так же, как моя мать.
Гермиона сжала губы и не ответила. Звонок зазвонил как раз тогда, когда Пивз спикировал на Кэйти и опорожнил полную бутылку чернил на ее голову.
Когда день подошел к своему завершению, погода не улучшилась, так что в семь часов вечера, когда Гарри и Рон спустились на квиддичную площадку потренироваться, они вымокли до нитки буквально за минуту, а их ноги скользили на намокшей траве. Небо затянуло грозовыми серыми тучами, и огромным облегчением было окунуться в тепло и свет раздевалки, хотя они и знали, что отсрочка будет недолгой. Они застали Фреда и Джорджа в споре о том, стоит ли использовать один из их Прогуливающих Кубиков, чтобы уклониться от полетов.
— … но я держу пари, что она не догадалась бы, — сказал Фред краешком рта, — если бы я не предложил ей вчера несколько Рвотных Пастилок.
— Мы можем попробовать Лихорадочную Обманку, — бормотал Джордж. — Впрочем, нет, она все равно заметит.
— Она работает? — спросил с надеждой Рон, поскольку стук дождя по крыше все усиливался и ветер выл вокруг здания.
— Да, точно, — сказал Фред, — твоя температура увеличится.
— Но у тебя появятся массивные фурункулы, — сказал Джордж, — и мы еще не придумали, как от них избавиться.
— Я не вижу никаких фурункулов, — казал Рон, уставившись на близнецов.
— Ты их и не увидишь, — сказал Фред мрачно. — Они не на том месте, которое мы обычно показываем на публике. Но они делают сидение на метле довольно болезненным.
— Все слушайте, — громко сказала Анжелина, появляясь из офиса Капитана. — Я знаю, что это — не идеальная погода, но есть шанс, что мы будем играть со Слизерином в таких же условиях. Так что у нас есть возможность продумать и разработать на практике способ с ними справиться. Гарри, разве ты не сделал что-то со своими очками, чтобы дождь не заливал их, когда мы играли с Хаффлпафом в тот шторм?
— Это сделала Гермиона, — сказал Гарри. Он вытянул свою палочку, коснулся очков и сказал: "Империус"!
— Я думаю, что все мы должны сделать то же самое, — сказала Анжелина. — Если бы мы могли защитить наши лица от дождя, это действительно улучшило бы видимость. Все вместе, придвиньтесь! — Империус! ОК. Пошли.
Они убрали свои палочки во внутренние карманы мантий, взяли метлы и последовали за Анжелиной из раздевалки.
Хлюпая по грязи, они побрели к середине площадки. Видимость была все еще очень плохой, даже после заклинания Империус. Свет быстро исчез, и занавес из дождя охватил землю.
— Все вверх по моему свистку! — крикнула Анжелина.
Гарри оттолкнулся от земли, разбрызгивая грязь во всех направлениях, и взмыл вверх, ветер слегка сдувал его с курса.
Он понятия не имел, как он собирался увидеть снитч при такой погоде; ему достаточно трудно было заметить бладжер, с которым они тренировались; через минуту тренировки тот почти сбил его, и Гарри пришлось использовать Вращательный Захват Ленивца, чтобы избежать падения. К сожалению, Анжелина не видела этого. Она, похоже, вообще не могла ничего видеть; ни один из них не знал, что делали другие. Ветер усиливался; даже на расстоянии Гарри мог слышать со свистом проносящиеся капли дождя, барабанящие по поверхности озера.
Анжелина продержала их в таком состоянии почти час, прежде чем признать поражение. Она вела свою промокшую и рассерженную команду в раздевалку, утверждая, что тренировка не была впустую потраченным временем, хотя ее голосу явно не хватало убежденности. Фред и Джордж выглядели особенно раздраженными; оба шли на "кривых ногах" и вздрагивали с каждым движением. Гарри слышал их приглушенные жалобы и разговоры о том, как они теперь будут сушить волосы.
— Я думаю, часть моего тела просто разбита, — сказал Фред с отчаянием в голосе.
— Моего вообще нет, — сказал Джордж, сквозь сжатые зубы. — Но оно пульсирует как бешеное… сильнее, чем когда бы то ни было.
— Ой! — вскрикнул Гарри.
Он прикоснулся полотенцем к своему лицу, и глаза его свело от боли. Шрам на его лбу горел и болел сильнее, чем все последние несколько недель.
— Что случилось? — раздались несколько голосов.
Гарри появился из-за своего полотенца. Раздевалка выглядела размытой, потому что он был не в очках, но он ощущал, что все лица обращены к нему.
— Ничего, — пробормотал он, — я ткнул себя пальцем в глаз, только и всего.
Но он выразительно взглянул на Рона, и они вдвоем задержались в раздевалке. Все остальные двинулись наружу, укутываясь в плащи и натягивая шляпы низко на уши.
— Что случилось? — произнёс Рон в тот момент, когда Алисия последней скрылась за дверью. — Это опять твой шрам?
Гарри кивнул.
Но… — Рон испуганно шагнул к окну и посмотрел на дождь, — он теперь не может быть рядом с нами, ведь так?
— Нет, — сказал Гарри, опускаясь на скамью и потирая лоб. — Он, вероятно, за многие мили отсюда. Шрам болит, потому что… он… сердится.
Гарри вообще не хотел всего этого говорить. Он словно слышал свои слова со стороны, как будто их говорил какой-то незнакомец. И все же он знал, что говорит правду. Он не понимал, каким образом, но он знал; Волдеморт, где бы он ни был и что бы он ни делал, был в ярости.
— Ты видел его? — спросил испуганный Рон, — У тебя было видение, что ли?
Гарри все еще продолжал сидеть, уставившись на свои ноги, давая своему мозгу расслабиться после боли. Беспорядочная путаница форм… воющий натиск голосов…
— Он хочет что-то сделать, но это не получается достаточно быстро, — прошептал Гарри.
Снова он почувствовал удивление, слыша слова, выходящие из его собственного рта, и все же был совершенно уверен в том, что они были правдой.
— Но… откуда ты знаешь? — спросил Рон.
Гарри закрыл глаза руками, надавливая на веки ладонями. Перед ним заискрились маленькие звезды. Он чувствовал, что Рон сел рядом и вглядывается в него.
— Это было примерно, как в последний раз? — сказал Рон более спокойным голосом. — Когда твой шрам начал болеть в кабинете Умбридж? Ты-Знаешь-Кто был сердит?
Гарри отрицательно покачал головой.
— Что же тогда?
Гарри мысленно вернулся назад. Тогда он смотрел на лицо Умбридж… его шрам болел… но он ощущал в животе странное, прыгающее чувство… счастливое чувство… Он не понимал, что происходит, поскольку вообще-то чувствовал себя очень несчастным…
— Последний раз это случилось потому, что тот был доволен, — сказал Гарри. — Действительно доволен: он думал, что должно случиться что-то для него очень хорошее… И ночью, перед нашим возвращением в Хогвартс (Гарри вспомнил момент, когда его шрам начал болеть особенно сильно: в его и Рона спальне в Гриммаулд-Плейс), — он был разъярен.
Гарри оглянулся на зевнувшего Рона.
— Ты мог бы попросить помощи у Трелони, — сказал тот с опаской.
— Я не собираюсь слушать её пророчества, — ответил Гарри.
— А ты знаешь, что делаешь? — спросил Рон испуганно и вместе с тем с интересом.
— Ты читаешь мысли Сам-Знаешь-Кого!
— Нет, — сказал Гарри, покачав головой. — Это больше похоже на его настроения, чем на мысли. Я чувствую вспышки его настроения. Дамблдор рассказал мне кое-что о том, что случилось в прошлом году. Он сказал, что, когда Волдеморт был около меня, или когда он чувствовал ненависть, я мог это ощущать. А теперь я чувствую, и когда он радуется…
Возникла пауза. Ветер и дождь хлестали по зданию.
— Ты должен сообщить об этом кому-нибудь из старших, — сказал Рон.
— Я сказал Сириусу во время нашего последнего разговора.
— Расскажи ему и об этом случае!
— Разве я могу? — сказал Гарри мрачно. — Умбридж следит за совами и за каминами.
— Тогда Дамблдору.
— Я только что сказал тебе: он уже знает, — ответил Гарри, вставая на ноги, беря плащ с вешалки и накидывая его на себя. — Нет смысла рассказывать ему об этом снова.
Рон застегивал плащ, задумчиво наблюдая за Гарри.
— Дамблдор хочет знать, — сказал он.
Гарри пожал плечами.
— Пошли. Мы еще должны попрактиковаться в заклинаниях Оглушения.
Они замолчали и поспешили за всеми сквозь темноту, поскальзываясь и спотыкаясь на грязной лужайке. Гарри был в глубокой задумчивости. Он неотступно размышлял над тем, что же хотел сделать Волдеморт. Что именно у него не получилось так быстро, как он хотел?
— У него появились какие-то новые планы, — думал Гарри. -
Планы, которые он может привести в действие только посредством какой-то хитрости… Он хочет добраться до чего-то подобного оружию… До чего-то, что он не получил в прошлый раз…
Гарри не думал об этом в течение нескольких минувших недель. Он был слишком поглощен тем, что происходило в Хогвартсе, был слишком занят продолжающимися сражениями с Умбридж, несправедливостью Министерства… Но теперь события недавнего прошлого вернулись к нему и заставили его задуматься. Гнев Волдеморта имел бы смысл, если бы он был все так же далек от овладения чем-то необходимым ему, независимо от того, что это было такое. Мешал ли ему Орден, препятствовал ли захвату оружия? Где оно хранится? У кого оно сейчас?
— Мимбулус Мимблетония, — сказал голос Рона, и Гарри пришел в себя как раз вовремя, чтобы пролезть через отверстие в портрете в комнату отдыха.
Гермиона легла спать рано, оставив Косолапсуса свернувшимся на ближайшем стуле, а узловатые вязаные эльфийские шляпы лежащими на столе у огня. Гарри был доволен, что ее не было рядом, потому что он не хотел снова обсуждать боль в шраме и выслушивать уговоры пойти к Дамблдору. Рон продолжал бросать на него обеспокоенные взгляды, но Гарри достал книгу Заклинаний и принялся дописывать свое сочинение. Однако он только притворялся сосредоточенным и к тому времени, когда Рон сказал, что идет спать, не написал практически ничего.
Время перевалило за полночь, пока Гарри читал и перечитывал раздел об использовании подло-травки, любистока и чихослова, не понимая ни единого слова. Ход его мыслей выглядел примерно так: