— Сегодня мы занимаемся здесь, — с довольным видом объявил он приближающимся ученикам и указал в сторону тёмных деревьев позади него. — Лучше места не найти! Всё равно они предпочитают темноту.
— Что предпочитает темноту? — резко спросил Малфой у Крабба и Гойла, в его голосе была паника. — Он сказал, «это» предпочитает темноту, вы слышали?
Гарри помнил только один случай, когда Малфой заходил в Запретный Лес; и тогда он не проявил особой храбрости. Гарри улыбнулся про себя: после квиддичного матча ему нравилось всё, что вызывало беспокойство у Малфоя.
— Готовы? — радостно спросил Хагрид, оглядывая класс. — Хорошо. Я припас эту экскурсию в Лес специально для пятого курса. Мы сегодня посмотрим на очень интересных существ в естественной среде обитания. Итак, те, кого мы изучаем сегодня, встречаются довольно редко. Наверное, я — единственный человек во всей Британии, который сумел приручить их.
— А вы уверены, что они приручены? — спросил Малфой, паника в его голосе явно усилилась. — Ведь вы уже не один раз таскали на уроки всякую дикую дрянь, так?
Среди слизеринцев послышался ропот, выражающий согласие, да и несколько гриффиндорцев подумали, что Малфой говорит дело.
— Ну конечно, они приручены, — сказал Хагрид, хмурясь и поправляя на плече тушу убиенной коровы.
— Тогда что же у вас с лицом? — требовательно спросил Малфой.
— Не твово ума дело! — сердито ответил Хагрид. — А теперь, если вы закончили задавать глупые вопросы, идите за мной.
Он развернулся и потопал прямо в Лес. Никто, судя по всему, не был расположен следовать за ним. Гарри глянул на Рона с Гермионой, та вздохнула, но ответила кивком, и все трое двинулись за Хагридом впереди класса.
Они шли около десяти минут, пока не достигли места, где деревья сгрудились так плотно, что стало темно, как в сумерках, и на земле совсем не было снега. С ворчанием Хагрид опустил мясо на землю, отошёл назад и повернулся к классу, большая часть которого следовала за ним короткими перебежками от дерева к дереву, нервно оглядываясь, будто ожидая нападения.
— Собирайтесь вокруг, ближе! — подбодрил Хагрид. — Они учуют запах мяса и придут, но я всё равно их позову. Чтобы они вспомнили меня.
Он развернулся, тряхнул головой, убирая волосы с лица, а затем издал странный, пронзительный клич, будто крик какой-то чудовищной птицы, который полетел эхом меж тёмных деревьев. Никто не засмеялся: испуг перевесил все другие эмоции.
Хагрид снова пронзительно крикнул. Прошла минута, в течение которой класс озирался вокруг и вглядывался в просветы между деревьями, ожидая, что там промелькнет хоть кто-нибудь, кто бы это ни был. А потом, когда Хагрид в третий раз откинул волосы и расправил свою огромную грудь, Гарри ткнул Рона локтем и указал на темноту между двумя суковатыми тисами.
Пара бледно светящихся глаз появилась из мрака, и через мгновение из темноты возникла драконья морда, холка и тощее тело огромного чёрного крылатого коня. Он рассматривал класс несколько секунд, помахивая длинным чёрным хвостом, затем наклонил голову и стал разрывать коровью тушу острыми клыками.
Гарри почувствовал огромное облегчение. Наконец-то появилось доказательство того, что эти создания ему не привиделись. Они существовали на самом деле, и Хагрид тоже знал о них. Он нетерпеливо посмотрел на Рона, но тот по-прежнему продолжал смотреть на деревья и пару мгновений спустя прошептал:
— Почему Хагрид ещё раз не позовёт?
Большинство напряженно ждали, находясь в таком же перепуганном и нервном состоянии, как и Рон, и продолжали таращиться куда угодно, только не на лошадь, стоявшую неподалёку. Похоже, из остальных только двое могли видеть это: мускулистый слизеринец, стоявший как раз позади Гойла и наблюдавший трапезу лошади с выражением огромного отвращения на лице, и Невилл, взглядом следивший за взмахами длинного чёрного хвоста.
— О, а вот подходит ещё один! — гордо сказал Хагрид, когда вторая чёрная лошадь выскочила из темноты, прижав кожистые крылья к телу, и, наклонив голову, стала жадно пожирать мясо. — Теперь… поднимите руки те, кто их видит.
Очень довольный, что наконец-то понял загадку этих лошадей, Гарри поднял руку. Хагрид кивнул ему.
— Мда… да, я знал, что ты их увидишь, Гарри, — серьёзно сказал он. — И ты тоже, Невилл? И…
— Извините, — спросил Малфой насмешливым голосом, — а что именно мы должны видеть?
Вместо ответа Хагрид показал на тушу коровы на земле. Весь класс несколько секунд смотрел на корову, затем некоторые в изумлении открыли рты, а Парвати завизжала. Гарри понял, почему: куски мяса, отрывающиеся от костей и исчезающие в воздухе, в самом деле выглядели странно.
— Что происходит? — потребовала ответа перепуганная Парвати, отступив за ближайшее дерево. — Кто её ест?
— Тестралы, — гордо представил Хагрид, и Гермиона издала тихое "Ох!" за плечом Гарри. — Здесь, у Хогвартса, целое стадо. Теперь, кто знает…?
— Но ведь это очень, очень дурной знак! — с тревогой прервала Парвати. — Они приносят людям, которые их видят, жуткие несчастья! Профессор Трелани как-то раз сказала мне…
— Нет, нет, нет, — сказал Хагрид, усмехнувшись. — Это просто суеверие, они вовсе не приносят бед, наоборот, они очень умны и полезны. Конечно, они делают немногое; в основном, возят школьные экипажи, а ещё, если Дамблдору предстоит долгое путешествие и он не хочет телепортироваться… а вот и вторая пара, смотрите…
Ещё две лошади тихо вылетели из-за деревьев, одна из них промчалась очень близко от Парвати, которая вздрогнула и прижалась ближе к дереву, говоря:
— Кажется, я что-то почувствовала, я боюсь, оно возле меня!
— Не бойся, они не причинят тебе вреда, — терпеливо объяснил Хагрид. — Ну, а теперь, кто может мне сказать, почему некоторые их видят, а некоторые нет?
Гермиона подняла руку.
— Ну, давай, — сказал Хагрид, сияя.
— Единственные люди, которые могут видеть тестралов, — сказала она, — это те, кто видел смерть.
— Это абсолютно верно! — торжественно сказал Хагрид. — Десять очков Гриффиндору. А теперь, тестралы…
— Кхм, Кхм.
Появилась профессор Умбридж. Она стояла в нескольких футах от Гарри, облаченная в зелёный плащ и такого же цвета шляпу, с неизменным блокнотиком наготове. Хагрид, никогда раньше не слышавший фальшивый кашель Умбридж, с интересом рассматривал ближайших тестралов: видимо, решил, что звук исходил именно от них.
— Кхм, кхм.
— О, здрасьте, — улыбаясь, сказал Хагрид, определив, наконец, источник шума.
— Вы получили записку, которую я отправила вам сегодня утром? — спросила Умбридж громко и четко, в той манере, какую она уже однажды применяла в разговоре с ним. Казалось, что она обращается к иностранцу, да к тому же слабоумному. — Я поставила вас в известность, что буду проверять, как вы ведете урок.
— Ах, да, — сообразил Хагрид. — Рад, что вы нашли нас! Ну, как вы видите… я полагаю, вы видите? Сегодня мы изучаем тестралов…
— Простите? — громко сказала профессор Умбридж, поднося руку к своему уху и хмурясь. — Что вы сказали?
Хагрид выглядел немного смущённым.
— Эээ… тестралы! — громко сказал он. — Большие… э… крылатые лошади, знаете!
Он хлопнул в свои гигантские ладони. Профессор Умбридж, вскинув брови, пробормотала, делая запись в блокноте:
— Использует… вульгарную… жестикуляцию.
— Ну… ладно… — сказал Хагрид, разворачиваясь к классу, он выглядел немного расстроенным, — эээ… на чём я остановился?
— Очень… короткая… память, — громко пробормотала Умбридж так, чтобы все её слышали. Драко Малфой выглядел так, словно Рождество наступило на месяц раньше; Гермиона же, напротив, раскраснелась от гнева, подавляя ярость.
— Ах да, — произнёс Хагрид, бросая неловкий взгляд на записную книжку Умбридж, но храбро продолжил, — да, я собирался рассказать вам, как мы получили стадо. Мда, так, мы начали с самца и с пяти самок. Вот этого, — он указал на первую появившуюся лошадь, — зовут Тенебрус, он мой любимчик, первый, родившийся в Лесу…
— А вы знаете, — громко осведомилась Умбридж, перебивая его, — что Министерство Магии классифицирует тестралов как "опасных животных"?
Душа Гарри ушла в пятки, но Хагрид просто усмехнулся.
— Они не опасны! Ну, они, конечно, могут оторвать от вас кусок, если вы действительно достанете их…
— Получает… удовольствие… при… мысли…о…насилии, — пробормотала Умбридж, снова царапая в своём блокноте.
— Нет. Да перестаньте же! — обеспокоено сказал Хагрид. — Я имею в виду: собака ведь тоже укусит, если её дразнить, не так ли… но у тестралов плохая репутация только из-за того, что люди считают их предвестниками беды, ведь так? Они просто не понимают ничего.
Умбридж не ответила, заканчивая последнюю запись, затем посмотрела на Хагрида и сказала снова очень громко и очень медленно:
— Пожалуйста, продолжайте вести урок, как обычно. Я собираюсь пройтись, — она изобразила жестами ходьбу (Малфой и Панси Паркинсон, до сих пор молчавшие, зашлись в приступе смеха), — среди студентов, — Умбридж указала на отдельных учеников, — и задать им вопросы. — Она указала на свой рот, чтобы обозначить разговор.
Хагрид уставился на неё, недоумевая, почему она к нему обращается, будто он не понимает нормального языка. Гермиона была вся в слезах от ярости.
— Ты ведьма, злая ведьма, — прошептала она, пока Умбридж направлялась к Панси Паркинсон. — Я знаю, что ты делаешь, ужасная, испорченная, злобная…
— Эээ… как бы то ни было, — сказал Хагрид, явно пытаясь вернуть урок в привычное русло, — Итак, тестралы. Да. Много хорошего известно про них…
— Как вы считаете, — обратилась профессор Умбридж звенящим голосом к Панси Паркинсон, — можно ли понять, что говорит профессор Хагрид?
Панси была вся в слёзах, как и Гермиона, но это были слёзы от хохота; её ответ прозвучал почти бессвязно, потому что она пыталась подавить очередной приступ веселья.
— Нет… потому что… это… постоянно…звучит… как хрюканье.