— Надо было сказать об этом как-нибудь по-другому, — ответила Гермиона с таким же раздражающе терпеливым видом, — Надо было сказать, что тебе на самом деле неприятно, но я заставила тебя пообещать, что ты придешь в "Три Метлы", и что ты очень не хочешь идти и с удовольствием бы провёл с ней весь день, но, к сожалению, тебе действительно нужно встретиться со мной, и не была бы она любезна пойти с вместе тобой, и что ты надеешься, что сможешь побыстрее освободиться. А еще было бы неплохо упомянуть, насколько я, по твоему мнению, уродливая, — добавила Гермиона.
— Но я не думаю, что ты уродливая, — смущённо сказал Гарри.
Гермиона засмеялась.
— Гарри, ты ещё хуже, чем Рон… хотя, пожалуй, нет, — вздохнула она, когда в зал, с трудом переставляя ноги, вошёл Рон, забрызганный грязью и сердитый. — Послушай, ты расстроил Чу, когда сказал, что собираешься встретиться со мной, и потому она попыталась вызвать в тебе ревность. Таким способом Чу пыталась понять, насколько сильно она тебе нравится.
— Так вот чем она занималась! — воскликнул Гарри, тем временем Рон упал на лавку напротив них и стал подвигать к себе все тарелки с едой, до которых мог дотянуться. — Ну… А разве не было бы проще, если бы она прямо спросила меня, нравится ли она мне больше, чем ты?
— Девочки редко задают подобные вопросы, — ответила Гермиона.
— А надо бы! — убежденно сказал Гарри. — Тогда я бы мог ей просто ответить, что мечтаю о ней, а ей не пришлось бы снова вспоминать смерть Седрика!
— Я не пытаюсь сказать, что её действия были разумным, — ответила Гермиона, когда к ним присоединилась Джинни, такая же перепачканная, как Рон, и такая же мрачная, — Я просто хочу объяснить тебе, что она чувствовала тогда.
— Тебе нужно написать об этом книгу, — сказал Рон Гермионе, нарезая картошку, — о том, как объяснить все сумасшедшие выходки девочек так, чтобы мальчики их поняли.
— Да, — горячо подтвердил Гарри, поглядывая в сторону стола Равенкло. Чу как раз встала, и, так и не взглянув на него, вышла из Большого Зала. Гарри с огорчением повернулся к Рону и Джинни. — Ну как прошла тренировка по квиддитчу?
— Это был кошмар, — угрюмо произнёс Рон. — Да перестаньте вы, — Гермиона посмотрела на Джинни, — Я уверена, что это не так…
— Именно так, — подтвердила Джинни. — Это было ужасно. Ангелина к концу готова была расплакаться.
После обеда Рон и Джинни пошли в ванную, а Гарри с Гермионой вернулись в оживленную гостиную Гриффиндора к уже привычной куче уроков. Гарри почти полчаса бился над новой звездной картой по Астрономии, когда появились Фред и Джордж.
— Рона и Джинни нет здесь? — спросил Фред, осматриваясь и подвигая к себе кресло, Гарри покачал головой, и он продолжил, — Хорошо. Мы наблюдали за ними на тренировке. Их просто уничтожат. Без нас они ни на что не годятся.
— Да ладно тебе, Джинни вовсе не так плоха, — заметил Рон, усаживаясь рядом с Фредом, — Я даже не знаю, когда она успела дойти до такого уровня, учитывая, что мы никогда не разрешали ей играть нами.
— Она с шести лет пробиралась в ваш сарай для мётел в саду и брала ваши мётлы, пока вы не видели, — ответила Гермиона из-за шатающейся стопки книг по Древним Рунам.
— О, — произнёс Джордж с легким восхищением. — Тогда понятно.
— Рон уже научился защищать ворота? — спросила Гермиона, показавшись из-за "Магических Иероглифов и Логограмм".
— Да, у него получается, если только он не думает, что кто-то на него смотрит, — ответил Фред, вращая глазами. — Так что все, что нам нужно будет сделать в субботу, — это попросить толпу зрителей отворачиваться и разговаривать о чём-нибудь между собой всякий раз, когда квоффл будет подлетать к воротам.
Он снова встал и беспокойно подошёл к окну, пристально всматриваясь в тёмный парк.
— Ты знаешь, квиддич был практически единственным, из-за чего стоило здесь оставаться.
Гермиона бросила на него строгий взгляд.
— Но у вас же ещё экзамены!
— Я уже говорил, мы не беспокоимся по поводу ТРИТОНов, — ответил Фред. — сундуки уже готовы, мы уже придумали, как избавляться от тех нарывов: всего лишь пара капель эссенции Мартлапа — и их нет. Ли подсказал нам это.
Джордж широко зевнул и печально посмотрел на покрытое облаками вечернее небо. — Я даже не знаю, стоит ли вообще смотреть этот матч. Если нас обыграет Захария Смит, мне придется покончить с собой.
— А лучше — с ним, — решительно сказал Фред.
— Беда с этим квиддичем, — рассеянно сказала Гермиона, снова склоняясь над переводом Рун, — это из-за него все эти расстройства и напряжённость между факультетами.
Она огляделась вокруг в поисках своего экземпляра "Словаря Спеллмана" и увидела, что Фред, Джордж и Гарри, уставились на неё со смешанным выражением возмущения и недоверия.
— Да, именно из-за него! — с раздражением повторила она, — Это же просто игра, разве нет?
— Гермиона, — Гарри затряс головой, — ты хорошо разбираешься в чувствах и поведении, но ты просто ничего не понимаешь в квиддиче.
— Может быть, и нет, — загадочно ответила она, возвращаясь к своему переводу, — но, по крайней мере, моё счастье не зависит от вратарских способностей Рона.
И хотя Гарри скорее выпрыгнул бы из Астрономической Башни, чем согласился с Гермионой, после субботней игры он был готов отдать сколько угодно галеонов за то, чтобы вообще больше не думать о Квиддиче.
Лучшее, что можно было сказать об этом матче, это то, что он был коротким: болельщикам Гриффиндора пришлось мучаться всего двадцать две минуты. Зато было очень трудно сказать, что же было хуже всего: по мнению Гарри, на это с одинаковым основанием претендовали четырнадцатый пропуск Рона, Слопер, который пропустил бладжер, но попал по губам Ангелины своей битой, и то, как Кирк завизжал и свалился с метлы, когда Захария Смит с квоффлом полетел на него. Самым удивительным было то, что Гриффиндор проиграл всего десять очков: Джинни удалось выхватить снитч прямо из-под носа у Саммерби, ловца Хаффлпаффа, и окончательный счёт, таким образом, был двести сорок против двухсот тридцати.
— Хороший захват, — сказал Гарри Джинни в гостиной, атмосфера там напоминала чрезвычайно мрачные похороны.
— Мне просто повезло, — она пожала плечами, — снитч был не очень быстрый, а Саммерби замёрз, он чихнул и закрыл глаза в самый неподходящий момент. В любом случае, когда ты вернёшься в команду…
— Джинни, я получил пожизненный запрет.
— Тебе запрещено только до тех пор, пока Умбридж работает в школе, — поправила его Джинни. — Вот, в чём разница. В общем, когда ты вернёшься, я думаю, что попробую стать охотником. Ангелина и Алисия закончат школу в следующем году, а мне больше нравится забивать голы, чем быть ловцом.
Гарри взглянул на Рона, который сгорбился в углу, уставившись на свои колени и зажав в руке бутылку сливочного пива.
— Ангелина все равно не хочет его отпускать, — сказала Джинни, словно читая мысли Гарри. — Она говорит, что у него все-таки получится.
Гарри нравилось, что Ангелина так верила в Рона, но в то же время он думал, что было бы действительно лучше, если бы Рону позволили уйти из команды. Рон снова дал повод для исполнения гимна "Уизли — наш король", который с большим удовольствием распевали слизеринцы: теперь они стали главными претендентами на завоевание кубка по квиддичу.
Фред и Джордж бродили вокруг.
— Я ещё не настолько бессердечный, чтобы подразнить его, — произнёс Фред, глядя на унылую фигуру Рона, — Помнишь, когда он пропустил четырнадцатый мяч…
Он бешено замахал руками, как будто пытался грести в вертикальном положении.
— Ну ладно, я сохраню это на будущее, да?
Вскоре Рон поплёлся спать. Понимая его состояние, Гарри подождал немного перед тем, как самому подняться в спальню, чтобы Рон, если хотел, мог сделать вид, что уже спит. Действительно, когда Гарри вошёл в комнату, храп Рона был слишком громким, чтобы показаться правдоподобным.
Гарри улёгся, думая о матче. Со стороны это было чрезвычайно разочаровывающее зрелище. Ему в общем-то понравилась игра Джинни, но Гарри знал, что если бы он играл сам, то смог бы поймать снитч намного раньше… Был момент, когда он порхал возле лодыжки Кирка, если бы Джинни тогда не колебалась, она могла бы вырвать победу для Гриффиндора.
Умбридж сидела несколькими рядами ниже Гарри и Гермионы. Пару раз она украдкой поворачивалась на месте, чтобы взглянуть на него, её широкий жабий рот при этом расплывался, как ему казалось, в злорадной улыбке. Когда Гарри, лежа в темноте, вспомнил об этом, ему стало жарко от бешенства. Однако через некоторое время он вспомнил, что перед сном ему нужно освобождать разум от всех эмоций, как учил его Снейп в конце каждого занятия по Перезаграждению.
Несколько мгновений он пытался расслабиться, но мысль о Снейпе вместе с воспоминаниями об Умбридж лишь усилила его негодование, и он вдруг понял, что думает только о том, насколько сильно ненавидит их обоих. Постепенно храп Рона утих, сменившись спокойным глубоким дыханием. А Гарри уснул гораздо позже: его тело устало, но мозг всё никак не мог успокоиться.
Ему приснилось, что Невилл и Профессор Спраут танцевали вальс в Комнате Необходимости, а Профессор МакГонагал играла на волынке. Он радостно смотрел на них некоторое время, а потом решил поискать остальных членов ДА.
Но когда Гарри вышел из комнаты, он оказался не перед гобеленом Варнавы Барни, а перед горящим факелом, закрепленном на каменной стене. Он медленно повернул голову влево. Там, в самом конце коридора без окон, была гладкая чёрная дверь.
С возрастающим волнением он пошел к двери. У него было странное предчувствие, что ему наконец-то повезет, и он сможет открыть её… В шаге от двери с еще большим волнением он заметил мерцающую бледно-голубую полоску света справа на полу… дверь была приоткрыта… он протянул руку, чтобы открыть её, и…
Рон громко, со скрежетом, захрапел, и Гарри внезапно проснулся, вытянув в темноте правую руку, как будто все еще пытаясь открыть дверь, которая была в сотнях миль отсюда. Он опустил руку со смешанным чувством досады и вины. Гарри знал, что не должен был видеть эту дверь, но в то же время его разбирало любопытство, он чувствовал, что злится на Рона… неужели нельзя было захрапеть на минуту позже!