— Что это было?…
Она уставилась на дверь. Гарри воспользовался подвернувшейся возможностью вылить почти полную чашку чая в ближайшую вазу с сухоцветами. Слышно было как на нижних этажах носятся и вопят люди.
— Немедленно возвращайтесь на ланч, Поттер! — заорала Умбридж, поднимая палочку и устремляясь прочь из кабинета.
Гарри дал ей фору в несколько секунд, а затем рванул вслед за ней, посмотреть, чем вызваны все эти беспорядки.
Найти причину оказалось не трудно. Этажом ниже царило столпотворение. Кто-то (а Гарри мигом сообразил кто именно) взорвал нечто, похожее на огромный ящик с магических фейерверков.
Драконы, целиком состоящие из зеленых и золотых искорок планировали туда и обратно по коридорам, шумно стреляясь огнем; ядовито-розовые вращающиеся кольца с фейерверками пяти футов в диаметре с убийственным свистом рассекали воздух, как летающие блюдца; ракеты с длинными хвостами серебристых звездочек рикошетом отлетали от стен; бенгальские огни самолично выписывали прямо в воздухе в жуткие ругательства; куда бы Гарри ни глянул всюду, как мины взрывались шутихи, но вместо того, чтобы мгновенно сгореть и с шипением погаснуть, эти пиротехнические чудеса, словно набираясь энергией, приобретали новую движущую силу.
Филч с Умбридж остановились, пригвожденные ужасом, на середине лестницы. Одно из самых больших колец с фейерверками очевидно решив, что ему нужно больше места для маневра, завертелось вокруг Умбридж и Филча со зловещим воем. Те завопили и бросились вниз, а кольцо вылетело прямо в окно и завертелось снаружи. Тем временем несколько драконов и огромная пурпурная летучая мышь, угрожающе дымя, воспользовались случаем рвануть в открытую дверь в конце коридора, сбежав на второй этаж.
— Быстрее, Филч, быстрее! — завизжала Умбридж. — Если мы что-нибудь не сделаем, они разлетятся по всей школе…Ступефай!
Струя красного цвета сорвалась с кончика ее палочки и ударила в одну из ракет. Вместо того, чтобы замереть в воздухе, та взорвалась с такой силой, что проделала дыру в картине слащавого вида ведьмы, сидящей посреди лужайки — та вовремя сбежала, через несколько секунд втиснувшись на соседнее полотно, где парочка режущихся в карты колдунов поспешили подвинуться, уступая ей место.
— Не оглушай их, Филч! — сердито завопила Умбридж, словно это он произнес заклинание.
— Хорошо, директриса! — просипел Филч, который, будучи Сквибом мог оглушить фейерверки разве что, проглотив их.
Он рванул к ближайшей кладовке, сграбастал оттуда метлу и принялся сшибать фейерверки прямо в полете, не прошло и секунды, как помело загорелось.
Гарри уже достаточно насмотрелся — на полусогнутых он добежал до двери, которая, он знал, спрятана за гобеленом совсем недалеко по коридору, проскользнул вовнутрь и наткнулся на уже прячущихся там Фрэда и Джорджа, которые, давясь от смеха, прислушивались к воплям и метаниям Филча с Умбридж.
— Впечатляет, — усмехнулся Гарри. — Очень впечатляет…так вы оставите без бизнеса самого доктора Флибустьера …
— Хехе, — Джордж размазывал по щекам слезы, выступившие от хохота. — Ох, надеюсь, сейчас она попробует на них Исчезание…от этого их станет в десять раз больше.
К полудню по всей школе летали горящие фейерверки. И хотя приносили существенные разрушения, особенно петарды, учителей, казалось, мало это заботило.
— Мило, мило, — сардонически произнесла профессор МакГонаголл, когда один из драконов, изрыгая дымное пламя и жутко громыхая, пронесся по ее классу. — Мисс Браун, не могли бы сбегать к директрисе и проинформировать ее, что у нас в классе сбежавший дракон?
В результате, первую половину дня в должности Директора, профессор Умбридж провела, носясь по вызовам учителей по всей школе, словно те, были не в состоянии без ее помощи избавить кабинеты от фейерверков. Когда прозвенел последний звонок, и Гарри отправился в гриффиндорскую башню, то, к своему величайшему удовольствию увидел всклокоченную, потную и черную от сажи Умбридж, нетвердой походкой покидающую класс профессора Флитвика.
— Спасибо вам большое, профессор! — пропищал ей в вдогонку профессор Флитвик. — Я, конечно, и сам бы мог избавиться от этих бенгальских огней, но я не был уверен, есть ли у меня на то полномочия.
Широко улыбаясь, он захлопнул дверь аудитории прямо перед лицом сбитой с толку Умбридж.
Этим вечером Фрэд с Джорджем стали героями в Гриффиндорской комнате отдыха. Даже Гермиона пробралась сквозь возбужденную толпу, чтобы поздравить их.
— Это были чудесные фейерверки, — восхищенно сказала она.
— Спасибочки, — ответил Джордж, и он и его брат были удивлены и польщены одновременно. — Напалмовые свисто-взрывы Уизли. Беда в том, что мы использовали весь наш запас, так что придется начинать производство с самого начала.
— Хотя, это того стоило, — произнес Фрэд, принимавший заказы от орущих Гриффиндорцев. — Если хочешь, чтоб я внес тебя в лист ожидания, Гермиона, то с тебя пять галлеонов за коробку Обычного Пламени и двадцать — за Роскошную Вспышку…
Гермиона вернулась за стол, где Гарри с Роном мрачно пялились на свои сумки, будто надеялись, что оттуда выскользнут и сделаются сами собой домашние задания.
— А почему бы нам сегодня ночью не оттянуться? — радостно спросила Гермиона, проводив взглядом сереброхвостую ракету близнецов Уизли, упорхнувшую в окно. — В конце-концов, с пятницы начинаются Пасхальные каникулы, и у нас еще будет куча времени.
— Ты себя нормально чувствуешь? — с недоверием поинтересовался Рон.
— Ну раз ты это упомянул, — обрадовалась Гермиона. — То, знаешь… думаю, я чувствую в себе капельку…. бунтарства.
Когда часом позже Гарри с Роном отправились спать, все еще слышались отдаленные взрывы не пойманных фейерверков, уже раздеваясь, они заметили, как бенгальский огонь неподалеку от башни решительно расцветил небо словом: ДЕРЬМО.
Гарри, зевая, лег в постель. Он снял очки, и случайные фейерверки, пролетающие мимо окна, показались ему теперь размытыми, похожими на сверкающие облачка, прекрасные и таинственные на фоне черных небес. Он повернулся на бок, ему было интересно, как все-таки Умбридж чувствовала себя в первый день в должности, которую занимал Думбльдор, и как отреагирует Фудж, узнав, что почти весь день в школе царила полная разруха. Улыбаясь своим мыслям, Гарри закрыл глаза…
Свисты и взрывы не пойманных фейерверков стали глуше…или, может быть, просто дальше…
Он ввалился прямо в коридор, ведущий в Отдел Тайн. Он мчался напрямик к черной, без украшений, двери…открывайся…открывайся…
Она была открыта. Он оказался внутри круглой комнаты со множеством дверей… он пересек ее, положил руку на ручку одной из совершенно неотличимых друг от друга дверей, и она поддалась, открываясь вовнутрь…
Теперь он попал в длинную, прямоугольную комнату, полную странным механическим тиканьем. По стенам танцевали блики света, но он не остановился, чтобы рассмотреть комнату повнимательнее… ему нужно было продолжать…
В самом дальнем конце была дверь… она тоже открылась, стоило к ней прикоснуться…
И он оказался в комнате, тонущей в сумерках, высокой и широкой, как церковная зала, в которой не было ничего, кроме бесконечных рядов вздымающихся ввысь полок, уставленных маленькими, пыльными стеклянными сферами… от волнения сердце Гарри быстро забилось… он знал куда идти…он побежал вперед, но его шаги были неслышны в этой огромной пустынной комнате…
В этой комнате было нечто, что он страстно желал…
Что-то, чего он хотел… или хотел кто-то другой…
Его шрам болел…
БАБАХ!
Гарри проснулся мгновенно, смущенный и злой. Темная спальня огласилась взрывом хохота.
— Круто! — произнес Симус, чей силуэт вырисовывался на фоне окна. — Кажется, кольцо с фейерверками столкнулось с ракетой, и они зацепились друг за друга, идите, посмотрите!
Рон с Дином вскочили на кроватях, чтобы рассмотреть все получше. Гарри не двигался и молчал, пока боль в шраме отступила и его затопило разочарование. Он чувствовал будто у него в самый последний момент вырвали какое-то волшебное удовольствие… когда он подобрался к нему почти вплотную.
Сверкающие розовым и серебряным крылатые поросята пролетали мимо окон Гриффиндорской башни. Гарри лежал и слушал восторженные возгласы из спален Гриффиндорцев. Его желудок сделал тошнотворный кульбит, стоило вспомнить, что этим вечером Гарри предстоит Окклюменция.
Весь следующий день Гарри провел, дрожа от ужаса перед тем, что скажет Снэйп, обнаружив как далеко в Отдел Тайн проник Гарри этой ночью. И еще его затапливало чувство вины, всякий раз, стоило ему вспомнить, что с последнего урока, он совершенно не практиковался в Окклюменции: слишком много всего произошло с тех пор, как ушел Думбльдор; он просто был уверен, что как ни старайся, а освободить свой разум полностью ему все равно не удастся.
Он попытался попрактиковаться напоследок во время уроков, но получилось плохо. Стоило ему ненадолго замолчать, пытаясь освободиться от всех мыслей и эмоций, как Гермиона спрашивала все ли с ним в порядке, и в довершение, он пришел к выводу, что опустошать свой разум в момент, когда учителя муштруют класс вопросами будущих экзаменов.
Готовясь к самому худшему, он после ужина отправился к Снэйпу. На полдороги из Вестибюля его нагнала Чу.
— Эй, сюда, — радуясь любой отсрочке встречи со Снэйпом, Гарри поманил ее в угол Вестибюля, где стояли гигантские песочные часы. Гриффиндорские были почти пустыми. — Ты в порядке? Умбридж ведь не спрашивала тебя насчет АД?
— О нет, — выпалила Чу. — Нет, вот только… ну, я просто хотела сказать…Гарри, я даже представить себе не могла, что Мариэтта…
— А, ну понятно, — хмуро ответил Гарри.
Он считал, что Чу должна быть более осторожной в выборе друзей — единственным его утешением было, что Мариэтта по-прежнему в больничном крыле и мадам Помфри никак не удается справиться с ее прыщами.
— На самом деле, она хороший человек, — сказала Чу. — Просто допустила ошибку…