Гарри взглянул на своего отца, поспешно зачеркивающего буквы Л.Е., которые он вычерчивал с таким старанием, вскочил на ноги, запихнул перо и бумагу в сумку, весящую через плечо, и остановился, дожидаясь Сириуса.
Гарри оглянулся и заметил, что Снэйп, лавируя между партами, уже почти добрался до двери, ведущей в Вестибюль, все еще поглощенный своим экзаменационным листком. Сутулый и угловатый, при ходьбе он подергивался, живо напоминая паука, и сальные волосы прыгали, закрывая его лицо.
Группа болтающих девчонок отделила Снэйпа от Джеймса, Сириуса и Люпина, Гарри постарался затесаться в толпу, чтобы не упустить из вида Снэйпа, и изо всех сил напрягал слух, ловя каждое слово Джеймса и его друзей.
— Тебе понравился десятый вопрос, Луни? — спросил Сириус, выходя в Вестибюль.
— Очень, — порывисто ответил Люпин. — Дайте определение пяти признаков оборотня. Превосходный вопрос.
— Думаешь, ты справился со всеми признаками? — с насмешливым волнением в голосе поинтересовался Джеймс.
— Думаю да, — серьезно ответил Люпин, когда они влились в толчею, толпящуюся возле входных дверей, чтобы выйти на залитый солнечным светом двор. — Первое: он сидит на моем стуле. Второе: он одевает мою одежду. Третье: его зовут Ремус Люпин.
Единственным, кто не засмеялся был Червехвост.
— Я написал заостренную морду, узкие зрачки и клочковатый хвост, — встревожился он. — А больше мне ничего в голову не пришло…
— Ты чего, больной, Червехвост? — нетерпеливо воскликнул Джеймс. — Ты ж раз в месяц тусуешься с оборотнем…
— Давай потише, а, — взмолился Люпин.
Гарри встревожено глянул назад. Снэйп оставался поблизости, все еще с головой погруженный в экзаменационные вопросы — но это было воспоминание Снэйпа и Гарри был уверен, что если бы Снэйп, выбрал другую дорогу, и отправился в противоположную сторону, он, Гарри, не смог бы больше следовать за Джеймсом. Но к его глубокому облегчению, когда Джеймс и три его друга зашагали у лужайке возле озера, Снэйп пошел следом, все еще обдумывая вопросы и судя по всему, не слишком понимая, куда направляется. Держась намного впереди, Гарри старался не упускать из вида и Джемса с остальными.
— Ну, я думаю, что это бумажка просто лакомый кусочек, — сказал Сириус. — Удивлюсь, если в конце-концов, я не получу за нее «Выдающийся».
— Я тоже, — ответил Джеймс.
Он опустил руку в карман и вытащил оттуда трепыхающегося Золотого Проныру.
— Где ты его взял?
— Стибрил, — отмахнулся Джеймс.
Он принялся играться с Пронырой, позволяя тому отлететь на фут, прежде чем снова схватить его — реакция у него была великолепная. Червехвост смотрел на него с благоговением.
Они остановились в тени букового дерева, растущего на самом краю озера, где Гарри, Рон и Гермиона однажды провели выходные, заканчивая домашние задания, и попадали на землю. Гарри снова бросил взгляд через плечо и увидел, к своему удовольствию, что Снэйп уселся неподалеку на траву в густой тени нестриженых кустов. Как только он погрузился в бумаги С.О.В.У., Гарри спокойно уселся на землю где-то посередине между буком и кустами. Солнечные лучи сверкали на гладкой поверхности озера, на берегу которого, сняв туфли с носками и охлаждая ноги в воде, расположилась группка смеющихся девчонок, только что вышедших из Большого Зала.
Люпин вытащил книгу и погрузился в чтение. Сириус с высокомерным и скучающим видом оглядел студентов, бродящих по траве. Джеймс играл с Пронырой, позволяя тому отлетать все дальше и дальше, в последнюю секунду хватая почти сбежавший мячик. Червехвост смотрел на него, открыв рот. Каждый раз, когда Джеймсу удавалось сделать особенно сложный захват, Червехвост, задыхаясь от восторга, аплодировал. Так прошло пять минут, Гарри удивлялся, почему же Джеймс не скажет Черехвосту, чтобы тот утихомирился, но Джеймс, казалось, наслаждался его вниманием. Гарри заметил, что у его отца была дурная привычка взъерошивать волосы, словно не желая, чтобы те лежали аккуратно, и еще он не сводил глаз с девчонок на берегу.
— Эй, может уже, уберешь его, — наконец попросил Сириус, когда Джеймс сделал очередной хороший захват, а Червехвост одобрительно взвизгнул. — А то Червехвост обмочится от восторга.
Червехвост стал розовым от смущения, но Джеймс лишь усмехнулся.
— Если это тебя так беспокоит, — он убрал Проныру обратно в карман.
У Гарри сложилось твердое впечатление, что Сириус был единственным человеком, перед которым Джеймс не стал бы выделываться.
— Мне скучно, — сказал Сириус. — Хочу, чтобы было полнолуние.
— Да уж, — мрачно отозвался из-за книги Люпин. — У нас еще будет Преображение, так что, если тебе скучно, можешь проверить меня. Вот…. - он протянул ему книгу.
Но Сириус только фыркнул.
— Мне не нужно даже смотреть в эту ерунду, я и так все знаю.
— Это тебя развлечет, Мягколап, — тихо сказал Джеймс.
Голова Сириуса повернулась в указанную сторону. Он замер, как собака, унюхавшая кролика.
— Великолепно, — мягко произнес он. — Сопливерус.
Гарри оглянулся, чтобы увидеть, куда смотрит Сириус.
Снэйп поднялся на ноги, засовывая бумагу по С.О.В.У. в свою сумку. Стоило ему покинуть тень кустов и выти на лужайку, как Сириус с Джеймсом встали.
Люпин и Червехвост остались сидеть: Люпин вновь уставился в книгу, хотя его глаза не двигались, а между бровями появилась глубокая морщина; Червехвост переводил взгляд с Сириуса и Джеймса на Снэйпа, на лице его читалось жадное предвкушение.
— Все в порядке, Сопливерус? — крикнул Джеймс.
Реакция Снэйпа была мгновенной, словно он только и ждал нападения: бросив свою сумку, он полез рукой в карман и уже почти вытащил свою палочку, как Джеймс заорал:
— Экспеллиармус!
Палочка Снэйпа пролетела несколько футов по воздуху и с легким стуком упала на землю позади него. Сириус хохотнул.
— Импедимента! — он указал палочкой на Снэйпа, который бросился на колени, пытаясь дотянуться до своей упавшей палочки.
Все студенты на полянке повернулись посмотреть. Некоторые поднялись, чтобы подойти поближе. Кое-кто выглядел испуганным, другие — развлекались от души.
Снэйп плашмя рухнул на траву. Джеймс с Сириусом двигались на него, подняв вверх свои палочки, Джеймс поглядывал через плечо на девчонок на берегу. Червехвост тоже вскочил на ноги, жадно глядя, что случится дальше, и придвинулся поближе к Люпину, откуда открывался лучший вид.
— Как прошли экзамены, Сопливик? — спросил Джеймс.
— Я видел, его нос терся об пергамент, — зло бросил Сириус. — Так что повсюду были жирные пятна, и экзаменаторам не удастся прочитать ни слова.
Несколько человек засмеялись, судя по всему Снэйп особой любовью не пользовался. Червехвост визгливо хихикнул. Снэйп пытался подняться, но проклятие все еще сковывало его — он барахтался изо всех сил, словно его опутывала невидимая смирительная рубашка.
— Вы… дождетесь, — пропыхтел он, глядя на Джеймса полными чистой ненависти глазами. — Вы…дождетесь!
— Дождемся чего? — невозмутимо спросил Сириус. — Что же ты собрался делать, Сопливик, вытереть об нас свой нос?
Снэйп разразился потоком оскорблений и проклятий, но его палочка лежала в десяти футах, и, разумеется, ничего не произошло.
— Вымой свой рот, — холодно бросил Джеймс. — Скурджифай!
Изо рта Снэйпа полезла розовая мыльная пена, облепившая губы, как кляп, мешая ему дышать…
— Оставьте его В ПОКОЕ!
Джеймс и Сириус оглянулись. Свободная рука Джеймса взметнулась к волосам.
Это была одна из девочек, сидевших на берегу. У нее были густые, темно-рыжие волосы, ниспадающие на плечи, и изумительные зеленые, миндалевидной формы глаза…Гаррины глаза.
Мать Гарри.
— Как дела, Эванс? — спросил Джеймс, и его голос стал вдруг приятным, глубоким и более взрослым.
— Оставь его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с огромным отвращением. — Чем он тебе не угодил?
— Ну, — Джеймс, казалось, глубоко задумался. — Самим факт своего существования, если ты знаешь, что я имею ввиду…
Большинство окружавших их студентов, включая Сириуса и Червехвоста, захохотало, но только не Люпин, все еще уставившийся в книгу, и не Лили.
— Думаешь, ты такой остроумный, — холодно произнесла она. — А ты всего лишь заносчивый, хвастливый урод, Поттер. Оставь его в покое.
— Хорошо, если ты пойдешь со мной на свидание, Эванс, — бвстро ответил Джеймс. — Давай… пойди со мной, и я никогда больше не подниму палочку на Сопливеруса.
Между тем, Спотыкальное проклятье развеивалось. Снэйп дюйм за дюймом придвигался к своей палочке, отплевываясь от мыльной пены.
— Я бы не сделала этого, даже если бы мне пришлось выбирать между тобой и гигантским кальмаром, — ответила Лили.
— Не повезло, Рогалис, — просиял Сириус и повернулся к Снэйпу. — ОЙ!
Но было уже поздно, Снэйп направил свою палочку прямо на Джемса; последовала яркая вспышка, и на щеке Джеймса появилась глубокая рана, заливавшая кровью мантию. Джеймс мгновенно послал другую вспышку, и Снэйп оказался подвешенным за ноги в воздухе, его мантия задралась, прикрыв голову, и обнажив тощие бледные ноги и серые трусы.
Большинство народу в маленькой толпе восторженно загикала; Сириус, Джеймс и Червехвост зашлись от хохота.
Рассерженное лицо Лили дернулось, словно она готова была рассмеяться:
— Опустите его!
— Разумеется, — ответил Джеймс и резко ткнул палочкой вверх.
Снэйп смятой кучей рухнул вниз на землю. Высвободившись от мантии, он быстро вскочил на ноги, подняв палочку, но Сириус бросил:
— Петрификус Тоталус! — и Снэйп навернулся, негнущийся, как доска.
— ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ! — заорала Лили.
Теперь она сама достала палочку, на которую с опаской поглядывали Джеймс и Сириус.
— Эй, Эванс, не заставляй меня околдовывать тебя, — настоятельно попросил Джеймс.
— Тогда сними с него проклятье!
Джеймс глубоко вздохнул, повернулся к Снэйпу и пробормотал контр-заклинание.