ть миссис Норрис в дос-пехи, откуда ее, истошно вопящую от ужаса, извлекал взбешенный хозяин. Дрюзг крушил фонари и задувал свечи, жонглировал над головами студентов зажженными факелами, сваливал в огонь и выбрасывал из окон аккуратно уложенные стопки пергаментов, зато-пил весь второй этаж, отвернув краны в туалете, и вытряхнул целый мешок тарантулов посреди Большого Зала во время завтрака. А когда ему хотелось отдохнуть, он летал за Умбридж и громко пукал, стоило ей открыть рот.
Никто из персонала замка, кроме Филча, даже не пытался ей помочь. Где-то через неделю после отбытия Фрэда и Джорджа, Гарри увидел, как профессор МакГонаголл, проходя мимо Дрюзга, старающегося открутить хрустальный канделябр, тихонько про-шептала: «Его надо откручивать в обратную сторону».
В довершение, Монтегю так и не оправился после временного пребывания в туале-те, а его крайне рассерженные родители во вторник утром прибыли в замок.
— Может, нам стоит что-то сказать? — забеспокоилась Гермиона, прижавшись щекой к окну, чтобы получше рассмотреть, как мистер и миссис Монтегю заходят внутрь. — По поводу того, что произошло с ним? Может, это как-нибудь поможет мадам Помфри выле-чить его?
— На фига? Он сам очухается, — отмахнулся Рон.
— По любому, чем больше у Умбридж проблем, тем лучше, а? — довольным голосом поинтересовался Гарри.
Он с Роном они одновременно легонько стукнули палочками по чашкам, которые им нужно было заколдовать. У чашки Гарри выросли четыре коротеньких ножки, которые не доставали до парты и бессмысленно сучили в воздухе, а у чашки Рона появились четы-ре тоненьких лапки, похожих на паучьи, которые с трудом приподняли её над столом, не-сколько секунд стояли, сильно дрожа, а потом подогнулись, и чашка разбилась.
Гермиона бросила:
— Репаро! — взмахнула палочкой, и чашка снова стала как новая. — Это все, конечно, замечательно, но что, если *Монтегю неизлечим?
— Какая разница? — раздосадовался Рон, а его чашка, пьяно покачиваясь, снова под-нялась, сильно дрожа в коленях. — Монтегю не надо было пытаться снять столько очков с Гриффиндора И вообще, Гермиона, если хочешь за кого-то поволноваться, поволнуйся за меня!
— За ТЕБЯ? — Гермиона поймала свою чашку, пытавшуюся резво улепетнуть на своих крепеньких ножках, и возвращая ее к себе. — С какой стати ты должен меня волно-вать?
— Когда мамино очередное письмо пройдет, наконец, проверку, — придерживая свою чашку, ножки которой тщетно пытались удержать ее на весу, вымучено произнес Рон. — У меня будут большие проблемы. Я не удивлюсь, если она опять послала мне Крикуна
— Но….
— Вот увидишь, это я виноват в том, что Фрэд с Джордж смылись, — угрюмо сказал Рон. — Она скажет, что я должен был остановить их, схватить за мантии и повиснуть, или что-то типа того … да, это я во всем виноват.
— Ну, если она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО скажет такое, то будет совсем не права! То есть, я думаю, если они действительно арендовали помещение под свой магазин в косом Пере-улке, то, наверно, планировали это задолго до теперешних событий.
— Да, но откуда у них деньги? — спросил Рон, ударив палочкой по чашке так сильно, что её ножки подломились и она, завалившись на бок, слабо подергивалась. — Это как-то странно, нет? Чтобы арендовать помещение в Косом переулке нужна целая куча галлео-нов. Она захочет узнать, откуда они нарыли столько денег.
— Ну, да, меня это тоже интересует, — произнесла Гермиона, чья чашка теперь нама-тывала круги около чашки Гарри, которая всё ещё не могла дотянуться ножками до парты. — Я вот думаю, не втянул ли их Мундунгус в какую-нибудь афёру типа продажи крадено-го.
— Нет, — отрезал Гарри.
— Откуда ты знаешь? — хором воскликнули Рон с Гермионой.
— Потому что… — Гарри все еще мучили сомнения, но казалось, пришло время соз-наться. Если бы он молчал и дальше, Фрэда с Джорджем легко записали бы в преступни-ки. — Потому что я отдал им свой выигрыш прошлым летом.
Ответом ему была мёртвая тишина, только чашка Гермионы нырнула со стола и разбилась об пол.
— Нет, Гарри! Ты этого НЕ сделал! — воскликнула Гермиона.
— Нет, сделал! — с вызовом бросил Гарри. — И ничуть об этом не жалею! Мне были не нужны деньги, а если они откроют магазин, это будет просто супер.
— Но это же просто прекрасно! — возбуждённо воскликнул Рон. — Это всё ты виноват, Гарри, мама не сможет меня ни в чём обвинить! Можно, я ей скажу?
— Да, наверно, будет лучше если ты скажешь, — грустно ответил Гарри. — Тем более, если она считает, будто они продают ворованные котлы или что-то в этом роде.
До конца урока Гермиона не произнесла ни слова, но Гарри подозревал, что скоро её терпение лопнет. Как и следовало ожидать, стоило им выйти из замка и подставить ли-ца нежными лучам майского солнышка, Гермиона уставилась на Гарри своими глазами-бусинками и с решительным видом открыла рот.
Но Гарри не дал ей сказать ни слова.
— Придираться ко мне не имеет смысла: что сделано, то сделано, — твёрдо произнес он. — Фред и Джордж получили деньги, к тому же потратили довольно много, как мне ка-жется — я не могу и не хочу ничего у них забирать. Так что расслабься, Гермиона.
— Я не собиралась говорить ничего о Фреде и Джордже! — обиделась она.
Рон недоверчиво фыркнул, а Гермиона одарила его испепеляющим взглядом.
— Нет! — вспыхнула она. — Вообще-то я хотела спросить у Гарри, когда он собирает-ся возобновить свои занятия Окклюменцией у Снэйпа?!
У Гарри в желудке будто что-то оборвалось.
Как только они исчерпали тему столь эффектного отбытия Фрэда с Джорджем, об-суждение которой, вероятно, заняло много времени, Рону и Гермионе захотелось узнать подробности о Сириусе. Так как Гарри не назвал причину, по которой ему хотелось пого-ворить в первую очередь с крестным, потому что просто не смог придумать ничего путно-го, то просто сообщил, что Сириус настаивал на продолжении уроков Окклюменции. Те-перь же он глубоко об этом сожалел, так как Гермиона постоянно поднимала эту тему и делала это именно в тот момент, когда Гарри меньше всего этого ожидал.
— Только не говори мне, что тебе больше не снятся странные сны, — сказала Гермио-на. — Потому что Рон рассказал мне, что ты опять разговаривал во сне вчера ночью.
Гарри рассерженно посмотрел на Рона, которому хватило такта сделать вид, что ему очень стыдно.
— Ну, ты капельку совсем бормотал, — промямлил Рон. — Что-то про «Ещё немного».
— Мне снилось, что вы играете в Квиддитч, — нагло соврал Гарри. — И я пытался за-ставить тебя вытянуть руку ещё немного, чтобы поймать кваффл.
Уши Рон покраснели. Гарри почувствовал что-то вроде мстительного удовольст-вия: ему, конечно же, ничего подобного не снилось.
Прошлой ночью он опять был в коридоре Отдела Тайн. Он прошёл через круглую комнату, потом еще через одну комнату, полную щелчков и пляшущих отблесков света, и оказался внутри комнаты, похожей на пещеру, где на полках вдоль стояли пыльные сфе-ры.
Гарри сразу направился к ряду под номером девяносто семь, повернул налево и по-бежал вдоль него. Наверно, именно тогда он сказал вслух «ещё немного», так как почув-ствовал, что вот-вот проснется. Не успел он добежать до конца ряда, как понял, что лежит в собственной кровати и смотрит на её полог.
— Ты ведь пытаешься блокировать свои мысли? — спросила Гермиона. — Сам ведь тренируешься в окклюменции?
— Ну, конечно же! — попытался изобразить святое негодование Гарри, однако избе-гая встречаться с Гермионой взглядом. Честно говоря, ему было очень интересно, что же спрятано в той комнате с запыленными сферами, поэтому хотелось, чтобы сны продолжа-лись.
Но дело было и в том, что до экзаменов осталось меньше месяца, и всё свободное время тратилось на повторение пройденного. У Гарри началась бессонница из-за того, что ему казалось, будто его мозги готовы взорваться от переполнявшей их информацией, а если ему всё же удавалось забыться, то всю ночь напролёт ему снились дурацкие сны об экзаменах. Теперь ему даже казалось, что часть его разума — та, что говорила голосом Гермионы — даже ощущала нечто вроде чувства вины за свои походы по коридору и пыта-лась разбудить его до конца путешествия.
— Знаешь, — сказал Рон, уши которого всё ещё пылали, как раскалённые угли, — если Монтегю не поправится до того, как у Слизерина будет игра против Хуффльпуффа, то у нас ещё остается шанс на победу.
— Да, мне тоже так кажется, — поддакнул Гарри, обрадовавшийся смене темы разго-вора.
— То есть один мы выиграли, один проиграли, — если Слизерин проиграет Хуффль-пуффу в следующую субботу…
— Да, именно так! — воскликнул Гарри, даже не зная, с чем соглашается. Чу Чэн только что прошла через дворик, изо всех сил пытаясь сделать вид, что не замечает его.
Последний матч сезона, Гриффиндор против Равенкло, должен был состояться в последнее воскресенье мая. Хотя Хуффльпуфф с большим трудом и победил Слизерин в последнем матче, никто из гриффиндорцев не питал особых надежд на победу (но никто этого не говорил) из-за Рона, который, наоборот, был полон оптимизма.
— Ну, хуже уже не будет? — говорил он друзьям за завтраком перед матчем.
— Вообще-то, — сказала Гермиона, идя вместе с Гарри на поле. — Я думаю, Рон может сыграть лучше, потому что нет Фрэда и Джорджа. Это из-за них он был таким неуверен-ным.
Луна Лавгуд обогнала их. У неё на голове сидел живой орёл.
— О, Господи, я и забыла! — воскликнула Гермиона, наблюдая за бьющим крыльями орлом, когда Луна невозмутимо прошла мимо гогочущих Слизеринцев. — Ведь Чу будет играть.
Гарри, который этого не забывал, промычал что-то невразумительное.
Они сели в самом последнем ряду на самом верху стадиона. Денек выдался хоро-ший и ясный. У Гарри даже зародилась надежда, что у слизеринцев не будет причин петь «Уизли — наш король».
Ли Джордан, крайне огорчённый отъездом Фрэда и Джорджа, как обычно коммен-тировал. Имена игроков, вылетавших на поле, он перечислял не с таким удовольствием.