— Но тогда где же он?
После недолгой паузы, Гарри настолько тихо, чтобы ни Невилл, ни Парвати с Лавандой не услышали его, произнес:
— Может быть, он еще не вернулся. Знаете… со своего задания… с того, что он делал все лето для Думбльдора.
— Да… да, так и есть, — сказал, успокоившись, Рон.
Но Гермиона, в надежде найти окончательное объяснение отсутствию Хагрида, кусала губы, скользя взглядом по столу.
— Кто это? — спросила она, указывая куда-то в середину.
Гарри посмотрел в том же направлении. Первым он увидел одетого в остроконечную шляпу и темно-пурпурную мантию, расшитую серебряными звездами, Думбльдора, сидящего на золотом стуле с высокой спинкой в центре длинного учительского стола. Думбльдор склонил голову к женщине сидящей рядом, и что-то шепчущей ему в ухо. Выглядела она, как чья-то незамужняя тетка: приземистая, с короткими завитыми, мышино-каштановыми волосами, в которых торчал ужасный розовый бант, идеально подходящей к пушистому розовому кардигану, одетому поверх ее мантии. Она повернула голову, чтобы отхлебнуть из своего кубка, и пораженный Гарри узнал мертвенно-бледное, жабовидное лицо и пару выпученных глаз.
— Это же та тетка Умбридж!
— Кто? — спросила Гермиона.
— Она была на моих слушаниях, она работает на Фуджа!
— Милый кардиганчик, — ухмыльнулся Рон.
— Она работает на Фуджа! — нахмурившись, повторила Гермиона. — Какого черта она здесь делает?
— Без понятия…
Гермиона еще раз тщательно изучила учительский стол, ее глаза сузились.
— О нет, — пробормотала она. — Нет, точно нет…
Гарри не понял, о чем она говорит, но переспрашивать не стал, его внимание привлекла профессор Гниллер-Планк, только что появившаяся за учительским столом, она прошла в самый дальний конец, и заняла место Хагрида. Значит, первоклашки уже пересекли озеро, и попали в замок. И точно, спустя несколько секунд, дверь из Вестибюля распахнулась, и длинный строй перепуганных первогодок вошел, ведомый профессором МакГонаголл. Она несла табурет с древней чиненной — перечиненной волшебной шляпой, возле обтрепанного края которой виднелась огромная дырка.
Гул разговоров в Большом Зале смолк. Первогодки построились перед учительским столом лицом к Залу, и профессор МакГонаголл, водрузив перед ними табурет, отошла в сторону.
Лица первогодок белели в свете парящих свечей. Маленький мальчишка в середине строя задрожал. Гарри мимолетом вспомнил, как сам испуганно стоял там, ожидая неизвестного испытания, определяющего, какому колледжу он подходит больше всего.
Вся школа, затаив дыхание, замерла. Дырка возле обтрепанного края открылась широко, как рот, и Сортировочная шляпа внезапно запела:
Все это было так давно, была и я нова,
И Хогвардс основали четыре колдуна.
Они не думали тогда, что времена придут,
И разделиться школам понадобиться тут.
Гриффиндор и Слизерин, Хуфльпуфф и Равенкло,
Где ж теперь их дружба, что вдруг произошло?
Хотите ль вы услышать, что я скажу сейчас —
Печальную историю поведаю о нас:
Унылый Слизерин решил: здесь с чистого листа,
Учиться будут дети тех, чья родословная чиста.
Но возразила Равенкло: в моей любимой школе,
Учиться станут только те, чей ум других поболе.
Отважный Гриффиндор тогда, свое сказать сумел:
К себе я буду брать того, кто сердцем чист и смел.
Но Хуфльпуфф твердила им, что все должны учится:
И обучать я стану всех, кто к знаниям стремится.
И эти разногласия их выбили из сил,
И на четыре дома разделен Хогвардс был.
И каждый обучал того, кто был ему милее —
Слизерин лишь чистокровок учениками брал,
Таких же хитроумных, каким и был он сам.
Не отсылала Равенкло лишь только тех долой,
Чей интеллект был ярок, чей ум летел стрелой.
В студенты Гриффендора попали только те,
Кто смел был и отважен, и предан был мечте.
Малышка Хуфльпуфф во благо мира
Учила всех трудолюбивых
Прожили школы вместе недолгих пару лет,
Но разделенный Хогвардс принес им много бед
Дома друг друга в клочья хотели разнести,
Казалось всем, что в той вражде им Хогвардс не спасти
Война меж ними началась, кружились злые вихри,
Покинул школу Слизерин, и страсти поутихли.
Друзья менять не стали сложившийся уклад,
В восстановленье школы они внесли свой вклад
Всем тем, кто меня слышит, я дам такой совет:
В объединении — сила, другой дороги нет.
Пришли плохие времена, хочу предупредить,
Держитесь друг за друга, и будет проще жить.
На протяжении долгих лет вас разделять должна я,
По разным школам, до сих пор права ли я… не знаю
Хоть и в плохие времена — во всем нужна сноровка,
Начнем же сортировку…
Шляпа вновь стала неподвижной, разразились аплодисменты, впервые на памяти Гарри, сопровождаемые бормотанием и перешептываниями. Все студенты в Большом Зале обменивались замечаниями со своими соседями, и Гарри, хлопая вместе с остальными, точно знал, о чем они говорят.
— Немного выпендрилась в этом году, не так ли? — спросил Рон, подняв брови.
— Это точно, — сказал Гарри.
Сортировочная Шляпа обычно ограничивалась описанием качеств, необходимых каждому из четырех колледжей Хогвардса и собственной роли в их распределении. Гарри не мог припомнить, чтобы раньше она пыталась давать советы школе.
— Интересно, а раньше она уже предупреждала о чем-то? — слегка обеспокоено спросила Гермиона.
— Да, разумеется, — произнес хорошо обо всем осведомленный Почти Безголовый Ник, наклоняясь к ней через Невилла (Невилл содрогнулся, не очень-то это приятно, когда призрак наклоняется прямо сквозь тебя). — Шляпа чувствует себя связанной обязательством предупреждать школу, как только решит, что это необходимо…
Профессор МакГонагол, терпеливо дожидающаяся возможности, чтобы зачитать список первогодок, бросила на шепчущихся студентов обжигающий взгляд. Почти Безголовый Ник прижал к губам полупрозрачный палец и вновь сел чопорно прямо, как раз, когда бормотание резко прекратилось. Пробежав по всем столам хмурым взглядом, профессор МакГонаголл опустила глаза на длинный кусок пергамента и выкрикнула первое имя.
— Аберкромби, Эван.
Ужасно напуганный мальчик, которого Гарри заметил раньше, спотыкаясь, вышел вперед и нахлобучил шляпу себе на голову — единственное, что не давало ей свалиться прямо ему на плечи, были его ужасно торчащие уши. Шляпа поколебалась немного, затем дырка возле края вновь раскрылась и проорала:
— Гриффиндор!
Гарри громко хлопал с остальными гриффиндорцами, пока Эван Аберкромби, пошатываясь, дошел до стола и сел, с огромным желанием провалиться сквозь землю и никогда больше не показываться.
Медленно длинная цепочка первогодок поредела. В паузах между именами и решениями Сортировочной Шляпы, было слышно, как громко урчит живот Рона. В конце-концов, «Целлер, Роза» была рассортирована в Хуффльпуфф, и профессор МакГонагол, подняв Шляпу вместе с табуретом, вынесла ее прочь. Профессор Думбльдор поднялся в полный рост из-за стола.
Какие бы горькие чувства Гарри и не испытывал к своему Директору, вид стоящего над всеми Думбльдора успокоил его. Вместе с отсутствием Хагрида и присутствием драконоподобных лошадей, Гарри чувствовал, что его так давно ожидаемое возвращение в Хогвардс, как фальшивые ноты в знакомой песне, было полно неожиданных сюрпризов. Но, наконец, все встало на свои места: их Директор встал, чтобы поприветствовать их всех перед началом нового учебного года.
— Всем нашим новеньким, — произнес Думбльдор звенящим голосом, его руки широко распахнулись, а на лице засветилась улыбка. — Добро пожаловать! Всем нашим стареньким — добро пожаловать назад! Вообще-то, это время для речи, но я ничего говорить не стану. Ешьте!
Раздался взрыв аплодисментов и благодарный смех. Думбльдор аккуратно сел и, чтобы длинная борода не попала в тарелку, закинул ее себе на плечо — еда появилась из ниоткуда, все пять длинных столов заскрипели под тяжестью мяса, пирогов, блюд из овощей, хлеба, соусов и графинов с тыквенным соком.
— Превосходно! — воскликнул Рон со стоном предвкушения, схватив ближайшую тарелку с отбивными и начав вываливать их на свою тарелку, под тоскливым взглядом Почти Безголового Ника.
— Так что ты говорил до Сортировки? — спросила призрака Гермиона. — О шляпе, раздающей предостережения?
— Ах да, — у Ника появился удачный повод отвернуться от Рона, с неприличным энтузиазмом наворачивающего сейчас печеную картошку. — Я слышал несколько раз, как шляпа ранее предостерегала, всегда во времена, замеченной ею большой опасности для школы. И всегда, конечно, ее совет был одинаковым: держитесь вместе, будете сильны.
— Аке наоже ать оола опаности онажляпа? — сказал Рон.
Его рот был так набит, что с таким трудом изданные звуки показались Гарри огромным достижением.