— Давай же, Рон, — раздраженно бросила Анжелина, тот снова нырнул вниз за Кваффлом. — Сосредоточься.
Трудно сказать, что было алее, Кваффл или лицо Рона, когда он вернулся в игру. Малфой и остальная Слизеринская команда взвыла от хохота.
С третьей попытки Рон поймал Кваффл, и от облегчения с таким энтузиазмом пасанул его, что мяч, пролетев сквозь протянутые руки Кэйти, со всей силы ударил ее по лицу.
— Извини! — простонал Рон, подлетая поближе, чтобы рассмотреть причиненный им ущерб.
— Вернись на позицию, она в порядке! — рявкнула Анжелина. — Но, пасуя члену своей команды, постарайся не сбивать его с метлы, хорошо? Для этого у нас есть Отбивалы!
Из носа Кэйти хлестала кровь. Внизу Слизеринцы свистели и топали ногами. Фрэд с Джорджем устремились к Кэйти.
— На, прими это, — сказал Фрэд, вытаскивая из кармана что-то маленькое и фиолетовое. — Это быстро приведет тебя в порядок.
— Хорошо, — крикнула Анжелина. — Фрэд, Джордж, возьмите свои биты и Нападалу. Рон, встань к воротам. Гарри, когда скажу, выпуская Проныру. Теперь мы постараемся забить Рону гол.
Гарри подлетел к близнецам, чтобы взять Проныру.
— Рон ведет себя, как чугунная чушка, — пробормотал Джордж, когда они втроем опустились возле ящика с мячами.
И вытащил Нападалу и Проныру.
— Он просто нервничает, — ответил Гарри. — Он вовсе не так уж плох, я тренировался с ним все утро.
— Да, надеюсь, это не все, на что способен, — мрачно произнес Фрэд.
Они поднялись в воздух. Когда Анжелина свистнула, Гарри выпустил Проныру, а Фрэд с Джорджем — Нападалу. С этого момента Гарри мог только догадываться, чем занимались остальные. Его задачей было поймать маленький трепещущий золотой мячик, приносящий команде Ищейке сразу сто пятьдесят очков, и требующий невероятной скорости и навыка. Он разогнался, крутясь и уворачиваясь от Охотников, теплый осенний ветер хлестал в лицо, а отдаленные крики Слизеринцев казались лишь бессмысленным ревом… но вскоре, свист, заставил его остановиться.
— Стоп…стоп…СТОП! — заорала Анжелина. — Рон…ты не защищаешь середину!
Гарри оглянулся на Рона, который парил над левым обручем, оставив два других без присмотра.
— О… прости…
— Ты должен летать по кругу, не выпуская из вида Охотников! — воскликнула Анжелина. — Или держись в центре и двигайся только, чтобы защитить обруч, или кружись возле обручей, а не улетай непонятно куда, из-за этого ты и так пропустил три мяча!
— Прости… — повторил Рон, его красное лицо сияло как маяк посреди ярко-синего неба.
— И Кэйти, сделай уже что-нибудь со своим кровотечением.
— Стало только хуже! — хрипло ответила Кэйти, пытаясь остановить кровь рукавом.
Гарри уставился на Фрэда, взволнованно шарящего по карманам. Он достал что-то пурпурное, внимательно рассмотрел и оглянулся на пораженную ужасом Кэйти.
— Ладно, давайте попробуем снова, — сказала Анжелина, твердо усевшись на метле и не обращая внимания на Слизеринцев, скандирующих: Гриффиндор — неудачник, Гриффиндор — неудачник.
На этот раз они летали не больше трех минут, прежде чем вновь раздался свист Анжелины. Гарри только что высмотрел Проныру, кружащегося вокруг кольца, и был ужасно разочарован.
— Ну что теперь? — нетерпеливо поинтересовался он у Алисии.
— Кэйти, — коротко ответила она.
Гарри повернулся и увидел Анжелину, Фрэда и Джорджа на всех парах несущихся к Кэйти. Гарри и Алисия тоже бросились к ней. Анжелина остановила тренировку как раз вовремя, Кэйти побелела, как мел, и истекала кровью.
— Ей нужно в больничное крыло, — сказала Анжелина.
— Мы ее отведем, — предложил Фрэд. — Она…эээ… должно быть по ошибке проглотила Кровавое Драже…
— Ну, нет смысла продолжать без Отбивал и Охотника, — хмуро произнесла Анжелина, когда Фрэд с Джорджем, поддерживая с двух сторон Анжелину, улетели к замку. — Ладно, пошли переодеваться.
Пока они медленно плелись к раздевалкам, Слизеринцы не переставали скандировать.
— Как потренировались? — холодно осведомилась Гермиона, когда полчаса спустя Гарри с Роном вернулись в Гриффиндорскую комнату отдыха.
— Это было… — начал Гарри.
— Ужасно паршиво, — ответил Рон бесцветным голосом, опускаясь в кресло возле Гермионы.
Она, немного оттаяв, взглянула на него.
— Ведь для тебя это было впервые, — утешала она. — Требуется время…
— Кто сказал, что это я сделал все паршиво? — огрызнулся Рон.
— Никто, — ошеломленно прошептала Гермиона. — Я подумала…
— Ты подумала, что я ни на что негоден?
— Нет, конечно же нет! Слушай, ты сказал — это было паршиво, так что я просто….
— Лучше займусь домашней работой, — сердито буркнул Рон и потопал к лестнице в спальню для мальчиков.
Гермиона обернулась к Гарри.
— Это он все испортил?
— Нет, — дипломатично ответил Гарри.
Гермиона подняла брови.
— Полагаю, он мог бы играть лучше, — проворчал Гарри. — Но, как ты заметила, это была только первая тренировка…
Этой ночью Рон и Гарри не слишком продвинулись в выполнении домашней работы. Рон был поглощен своей Квидитчной неудачей, а в голове у Гарри постоянно крутилось Гриффиндор — неудачник.
Все воскресенье они провели в гостиной, с головой зарывшись в книги, в то время, как комната вокруг них, то заполнялась толпами, то пустела. Погода стояла хорошая и ясная, большинство их приятелей, высыпало на улицу, наслаждаясь вероятно последним в этом году солнечным деньком. К вечеру Гарри казалось, что кто-то лупит по его черепу изнутри.
— Знаешь, возможно, на этой неделе, нам стоит уделять больше времени домашним заданиям, — проворчал Гарри, когда они, наконец, добили длинное эссе о Проклятии Неодушевленности для МакГонаголл, и приступили к не менее длинному и трудному эссе о спутниках Юпитера для профессора Зловестры.
— Ага, — ответил Рон, потирая налитые кровью глаза, и бросил в огонь уже пятый по счету кусок испорченного пергамента. — Слушай… мы ведь можем попросить Гермиону хоть одним глазком взглянуть на то, что она написала?
Гарри взглянул на нее, Гермиона сидела с Косолапсусом на коленях и мило болтала с Джинни. Перед ней мелькали спицы, довязывая пару бесформенных эльфийских носков.
— Неа, — вяло промолвил он. — Ты же знаешь, она нам не позволит.
Так они и работали, пока за окном совсем не стемнело. Постепенно, толпа в комнате отдыха поредела. В пол-одиннадцатого к ним, зевая, подошла Гермиона.
— Почти закончили?
— Нет, — буркнул Рон.
— Ганимед самый большой спутник Юпитера, а не Каллисто, — указала она из-за плеча Рона на строчку в астрономическом эссе. — А вулканы есть только на Ио.
— Спасибо, — рявкнул Рон, вычеркивая погрешности.
— Извини, я всего лишь…
— Ага, ну да, ты только для того и пришла, чтобы покритиковать…
— Рон….
— У меня нет времени выслушивать назидания, ладно, Гермиона, я сыт этим по горло…
— Нет… смотри!
Гермиона ткнула пальцем в окно. Гарри с Роном повернули головы. Красивая клекочущая сова сидела на подоконнике, таращась на Рона.
— Разве это не Гермес? — удивленно спросила Гермиона.
— Черт побери, это он! — пробормотал Рон, откладывая перо и поднимаясь на ноги. — Зачем Перси понадобилось мне писать?
Он открыл окно, и Гермес влетел в комнату, приземлившись на эссе Рона, и вытянул лапу с привязанным к ней письмом. Рон взял письмо, и сова поднялась в воздух, оставив чернильные отпечатки лап на рисунке спутника Ио.
— Это определенно почерк Перси, — Рон, упал в кресло, уставившись на свиток: Рональду Уизли, Колледж Гриффиндор, Хогвардс. — Что скажите?
— Открывай! — нетерпеливо воскликнула Гермиона, и Гарри кивнул.
Рон развернул свиток и начал читать, все больше и больше хмурясь. Закончив читать, но с отвращением пихнул письмо к Гарри и Гермионе. Склонив головы, они прочитали:
Дорогой Рон,
Я только что услышал (ни от кого-нибудь, а от самого Министра Магии, который узнал это от вашего нового преподавателя, профессора Умбридж), что ты стал старостой Хогвардса.
Я был приято удивлен, услышав эту новость, и, во-первых, должен тебя поздравить. Признаю, я больше всего опасался, что ты станешь тем, что мы называем «Фрэдом и Джорджем», чем пойдешь по моим стопам. Так что, можешь представить себе мои чувства, когда я узнал, что ты бросил заниматься ерундой, и решил возложить на свои плечи такую ответственность.
Но кроме поздравлений, Рон, я хотел бы дать тебе несколько советов, вот поэтому я и посылаю тебе письмо вечером, а не с обычной утренней почтой. Надеюсь, тебе удастся прочитать это вдалеке от любопытствующих глаз и избежать неловких вопросов.
Из того, о чем обмолвился мне Министр, когда сообщил мне, что ты стал старостой, я понял, что ты до сих пор общаешься с Гарри Поттером. Должен сказать тебе, Рон, ничто не грозит тебе потерей значка больше, чем близкая дружба с этим мальчиком. Да, я уверен, что ты удивлен слышать подобное… не сомневаюсь, что ты скажешь, что Поттер любимчик Думбльдора… но должен сообщить тебе, что в ближайшее время Думбльдор уже не будет руководить Хогвардсом. И есть люди, придерживающиеся иного — и возможно более верного — взгляда на поведение Поттера. Больше ничего не могу тебе сейчас сказать, но из завтрашнего «Ежедневного Пророка» ты получишь представление, куда дует ветер — и сделаешь правильные выводы!
Серьезно, Рон, ты же не хочешь, чтобы тебя с Поттером гребли под одну гребенку, это может повредить твоим будущим перспективам, и я говорю сейчас о жизни после школы тоже. Насколько ты можешь знать, учитывая то, что наш отец сопровождал его в суд, у Поттера было дисциплинарное слушание перед всем Уизенгэмотом, и показал он себя не слишком хорошо. Его отпустили по чисто техническим особенностям, но если ты спросишь меня и множество других людей, я отвечу, что считаю его виновным.
Если ты боишься порвать все связи с Поттером — я знаю, он бывает неуравновешенным, и к тому же, склонным к насилию — но если тебя беспокоит именно это, или что-то в поведении Поттера настораживает тебя, я советую обратиться к Долорес Умбридж, несомненно восхитительной женщине, которая, я знаю, будет счастлива помочь тебе.